Берлин–Мюнхен. Иранец, многоместный и опоздавшая
6 января. Звонит Агнес: Можно, я поеду с тобой?
Затем перезванивает: Еду с другим.
7 января, шесть тридцать утра. Агнес:
— Я на того опоздала… Место свободно?..
— Да.
— Спасибо! Ты меня спасла! Могу быть через двадцать минут.
Появляется она тридцать пять минут спустя.
В багажник чемодан с громадным тюком грузит такой же крупный, как тюк, пассажир по фамилии Зееманн (прим.: нем. моряк). Под его с багажом весом машина заметно оседает. Зееманн чем-то недоволен, возможно тем, что на сиденье рядом со мной располагается узенький легковес Самее. По сведениям на сайте попуток ему двадцать восемь лет, по виду он – студент. Самее читает бумаги на английском языке, сложенные в аккуратной папке: расчеты по каким-то станкам.
— Что это? – интересуюсь я.
— Это – о снижении затрат энергии на бумажные станки.
— Вы работаете в этой области?
— Учусь. Специализация называется chemical engineering.
— В Мюнхене?
— Да. В специализированной высшей школе на Дахауер штрассе. Здание кубической формы…
Самее что-то рисует в бумагах: Мне выступить с докладом, в тринадцать тридцать.
— Перед публикой?
— Перед профессором.
Самее, резюмируя доклад, на английском языке рассказывает об исследованиях в области бумажного производства, проводимых в Германии.
— Вы учебу начали именно в Германии?
— Нет, я в Тегеране учился на факультете машиностроения. После трех лет учебы защитил бакалавра. В Германии изучаю бумажные станки. В Тегеране учеба была сложнее; здесь мы меньше занимаемся рассчетами.
— А как Вы из Тегерана попали сюда?
— Я переехал сюда, потому что моя подруга хотела продолжить обучение в Германии. Ее специализация – polymer engineering. Она считает, что уровень обучения в Германии выше. В Германии хорошо и то, что наряду с учебой в вузе проходишь практику на производстве. Я прошел практику в Хайденхайме, на бумажной фабрике.
— Производство бумаги – перспективно?
— В последние годы в целлюлозно-бумажной промышленности вследствие развития и распространения компьютеров, ноутбуков и других гаджетов происходит спад. Газеты и книги стали читать на планшетах и смартфонах.
…Еще один плюс Германии в том, что тут за работу платят прилично. Я работал в Иране, чистыми получал четыреста евро в месяц, сто из которых тратил на жилье – комнату в полуподвале. Сто уходили на еду, двести оставались на транспорт, одежду и так далее.
— А страховки? Медицинская, пенсионная, по безработице?
— Страховки примерно на семьдесят процентов оплачиваются работодателем, на тридцать процентов они высчитываются из зарплаты работника. Два-три процента вносит государство. Медицинская страховка покрывает лишь самое необходимое: вырвать зуб. За все остальное плати сам или купи дополнительную страховку.
…Торговец продуктами в Иране, впрочем, зарабатывает больше, чем инженер.
— Вы в Иране жили вместе с подругой?
— В Иране нельзя снимать жилье вместе с подругой – нерасписанным парам это запрещено законом. Соседи могут настучать, позвонить в полицию нравов.
— А позволительно ли женщине приходить в гости к мужчине, живущему одному?
— Нет. Иные мужчины врут, что женщина – двоюродная или родная сестра. Но если обман раскроется, будут сложности с полицией нравов.
…Также женщинам запрещено ходить без хиджаба и с неприкрытыми руками. Раньше строго за этим следили, теперь стало мягче, но пожурят: «Девушка, вы прикрылись неподобающим образом». Могут выписать штраф. После третьего раза заберут в участок.
— А там что?
— Родителям сообщат, наверное.
— Для мужчин какие-нибудь предписания по одежде есть?
— Их порицают за короткие рукава рубашки.
— Что женщинам еще запрещено? Водить машину?
— Нет, есть даже женщины-водительницы автобуса. В Тегеране две сестры работают водительницами. Они ведут себя как мужчины, грубовато, немного невежливо.
— В каком смысле?
— Когда водитель-мужчина на дороге видит женщину, он сигналит. Это – знак внимания. Водительницы, в свою очередь, сигналят, когда видят мужчину.
— Смешно.
…Курение разрешено?
— Нет. Курение запрещено. Студентов медицинского факультета за курение могут отчислить. Но среди студентов курение принято, как среди парней, так и среди девушек. Страшные изображения пораженных раком внутренних органов на пачках сигарет их не останавливают, тем более, что сигареты недорогие. Курение считается шиком, признаком интеллектуальности.
— А очки?
— В меньшей степени. Те, кто носит усы, по общему мнению – коммунисты.
— Табак в Иране растет?
— Сигареты где-то делают. О деталях не осведомлен.
— А вино? Алкоголь ведь под запретом?
— Да. Алкоголь запрещается пить. Но на самом деле есть телефон, по нему звонишь, заказываешь, допустим, одну-две бутылки. К тебе приходит подпольный торговец с бутылками в сумке – он развозит вино на мотороллере и поставляет его на дом. Для продавца это опаснее, чем для покупателя. Покупатель у себя дома, а продавец с товаром передвигается по городу. Выпивать и праздновать, однако, рекомендуется тихо – если вечеринка шумная, опять же соседи могут обратиться в полицию.
— В квартиру с обыском на предмет алкоголя могут прийти?
— Дома обычно никто не контролирует ни потребление алкоголя, ни ношение нескромной одежды, гуляй себе хоть голым.
— Где подпольные торговцы берут то вино, которое поставляют?
— Недалеко от моего родного города находится Такестан. «Так» – это вино, «стан» – страна. В Такестане производят домашнее вино. Правом на производство алкоголя обладают только немусульмане, христиане. Им и разрешают его пить.
— Иностранцам алкоголь продают?
— Да. В ресторанах им предлагают вино.
— В Иране есть туристы?
— Есть. Приезжают из Европы, из Германии, посмотреть «Персию».
— Ваша подруга в Германии ходит в хиджабе?
— В Германии она ходит без хиджаба, в Иране носит. Убеждена, что закон, раз он есть, надлежит соблюдать.
— Иностранкам тоже предписывают ношение хиджаба?
— Да.
— Мне кажется, хиджаб неудобен и скучен.
— Можно каждый день надевать другого цвета.
— Можно выкрасить волосы. А от евреек требуют?
— От всех.
— Сколько в Иране евреев?
— Около тридцати тысяч.
— Другие религии в Иране есть?
— Да, бахаи.
— Это кто?
— Ответвление Ислама, они откололись лет сто пятьдесят назад. Их преследуют. Девяносто восемь процентов населения страны – мусульмане.
— А христиан сколько?
— Миллиона три.
— Кто они по национальности?
— Ассирийцы, грузины, армяне. В школе у меня были два товарища-армяне. В детстве я думал, что они говорят «по-христиански», что есть такой язык.
— На каких языках говорят в Иране?
— На персидском, азербайджанском, курдском… Треть населения владеет английским. Понимают таджикский.
— Настоящее «мультикульти»…
— Язык важен! Язык – основа ряда дисциплин, среди прочих – философии.
— В Иране есть коммунисты?
— После революции 1979 года из коммунистов кое-кто спасся, вошел в правительство, прикрывшись новой идеологией. И у политических, и у религиозных активистов бывают проблемы, но у политических их больше. Они, между тем, сами толком не знают, чего хотят. Точнее, они хотят насадить западные ценности, но общество к этому не готово, ему нужно время на развитие. У Ирана должен быть свой особенный путь.
— Инакомыслящие эмигрируют?
— Многие эмигрировали в США.
— А в Европу?
— В Европу уезжают не от режима, а учиться. В США сбежали певцы, музыкальные группы. Оттуда они приезжают в Турцию, Азербайджан, устраивают концерты для иранской публики. Иранцы ездят на эти концерты.
— Что это за музыка?
— Кич, лучше не слушать.
…Но потихоньку ситуация меняется. Двадцать лет назад произносить критику в адрес правительства было непредставимым, теперь критиковать можно, и даже президента.
— Высказывания Ахмадинежада были довольно одиозными.
— Их исковеркали до неузнаваемости западные СМИ. Когда, например, он сказал, что «Израиля не будет», он имел в виду «политически».
— Какая разница, государство ли уберут или непосредственно людей убьют?
— В Китае, где установлена диктатура, уровень жизни выше, чем в Пакистане, где ввели демократию. Восточные общества не готовы к демократии западного образца, нельзя просто подражать ей. Люди не умеют обращаться с свободой. Конкретно у Ирана за плечами пятьсот лет темной истории – Средневековье. От Ирана нельзя ожидать такой же степени развитости общества, что в Европе.
Или возьмем Азербайджан. Территория двести лет назад, в результате русско-персидской войны, отошла к Россия, и лишь столетие назад, после российской революции, Азербайджан обрел государственность. До того он не был самостоятельным. Так какой с него или с того же Таджикистана может быть спрос?
Ѻ
— С подругой знакомы со школы?
— Нет, с ней мы познакомились в конце учебы в Тегеранском университете.
— Университет государственный?
— Да, и конкурс большой. В моем родном городе тоже есть университет, но он платный и хуже, в нем учатся те, кого в государственный не взяли.
— Вы жили в Тегеране?
— Нет. Чтобы доставлять студентов в госуниверситет, раза три в час из нашего города в Тегеран и обратно идет автобус. Он ходит без расписания – приходишь на остановку, когда тебе угодно, дольше двадцати минут не простоишь.
— Какое расстояние до Тегерана?
— Сто пятьдесят километров.
— И автобус курсирует без расписания?
— Да. Расписание есть только на дальние расстояния.
— Как называется ваш город?
— Казвин. Я там родился.
— Название что-то означает?
— Оно произошло от жителей этой местности – хазар.
— Где иранцы проводят отпуск? За границей?
— У кого сколько денег… Кто беден, в отпуск путешествует по стране, на Каспий. Треть территории Ирана – горы. Кто живет в достатке, может съездить в Дубай посетить торговые центры. Или в Турцию, на природу. В Европе, в частности в Германии, мало кто отдыхает – дорого. Есть вариант доступный по деньгам и незатейливый – Таджикистан. Виза туда оформляется в упрощенном порядке, а язык понимают.
Ѻ
Засомневавшись что успеет на встречу с профессором, Самее звонит ему и просит перенести ее на час. Наверстывая опоздание Агнес, я по автобану мчусь, превышая свой лимит. Самее улыбается:
— Вспомнил, как однажды ехал из Берлина в Мюнхен на перекладных поездах. Делил групповой билет на пригородные поезда с актером и его подругой. Актер расстраивался, потому что на него никто не оборачивался, подруга ныла из-за частых пересадок. Мы тряслись на поездах двенадцать часов, зато стоимость проезда с человека – всего двенадцать евро. Таким образом со многими городами знакомишься…
— Вы их смотрели?
— Нет. Знакомство ограничилось вокзалами и торговыми центрами при них.
— В которых тратишь те деньги, которые сэкономил на билете.
— Ха-ха! Воображаешь, что отдыхаешь в Дубае.
— Актер известный?
— Вроде бы да, получил какой-то приз в Каннах, дружит с иранским кинорежиссером. Он беспрерывно говорил – о вегетарианстве, убийстве животных, о политике. Интересный был мужчина. Жаль, что я его плохо понимал.
— И все попутчики его слушали с открытым ртом?
— Нас было двое – кроме склочной подруги.
Ѻ
В Мюнхене брюзгливо-молчаливый Зееманн из багажника неторопливо выгружает свои чемодан с тюком. Облегченный зад машины поднимается. Агнес прощается немногословно, ее благодарность сменилась ленивой спесью. Самее спешит на электричку. Я медленно докатываю до дома, переваривая Иран.
***