Highest degree

Отрывок из романа

В нов. роман возвращаются старые персонажи.

Как у Иоанна Кронштадтского с женой такие сложились у Бьорка отношения с пансионером.

Бывшей жене пансионера позволено приезжать варить борщ.

Adieu, plancher des vaches название старого доброго кино, полузабытого, римейк романа.

«Там тобой бабы командовать будут» пророчество персонажа сбылось. Бабы-командиры Бъорка: профессор З., доцент Б. Тема: уцелевайте на скрижалях майкроблога.

Одежда педагогическая: пальто им. Максима Райскина, ботинки Бернара, аксесуар – часы тетушки Шарлоты и еще пиджак франц. – подарок А. С.

По осенней листве Бъорк пошел продлевать больничный синий лист. Как в годы золотые – освобожденье на три дня.

Le mur, les mots: Sartre. Тоска по Спирихину – венскому изгнаннику.

Идея устроить пансион пришла Бъорку после поездки в Швейцарию: у тетушки Шарлотты был когда то пансион в Лозанне для небогатых студентов.

Наталья, кухарка в пансионе (приезжает варить борщ по воскресеньям). Возвращение к нарративу: глаголы движения.

Б. подумал, что Селин работал как раз в таком народном диспансере (La mort a credit).

Сonge de maladie. полюбил утренние прогулки по народному кварталу до диспансера (т. н. районная поликлиника. Разговоры, лица етс).

Когда сестры как братья, а бр. как сестры.

Les feuilles mortes.

Очень хочется написать роман «серфинг».

La vadrouille.

Синяя кружка с розовым цветком (черный кофе внутри, на самом деле коричневый), синий больничный лист вчера, с утра зеленые – тополей (за окном). Hommage a Matisse.

Le soleil d’automne.

Философия это та же поэзия, только высший градус ее (кавычки, из письма ФМД). Заготовка для романа «высший градус».

Сочинение романа «highest degree».

Цвет осенней листвы. И среди листьев падших – голубой или синий – больничный.

В воскресенье, когда бывш. голубчик уходит на свой урок, Бъорк слушает фр. радио и сочиняет роман «highest degree».

Отвращение к бывшему.

И милость к павшим – с небесной высоты («highest degree») – осенним листьям.

Наталья была в черной до пят юбке, белом платке похожем на капот. Ярко накраш. губы, сутулая. То ли сестра Л., то ли жена С.

Некоторые осенние зарисовки персонажей «highest degree»: Наталья (кухарка, репетитор, курьер), Александр (бывший голубчик).

Un peu, et en certaine mesure, «vingt ans apres» est une sorte de farce.

«Горбатая гора», так, за сутулость прозвал Бъорк бывш. голубчика. Вот он сидит на кухне в позе мыслителя Р(одена), слегка сгорбившись.

La Toussaint.

Вчера звонила адмиральша из монастыря.

Бъорк приглашен к госпоже Б. на борщ.

Между двух борщей (красных): Натальи и госпожи Б. Comme entre deux feux.

Entre deux nuages tout a coup (apparait) le soleil. La Toussaint. Demain, on commemore les morts (chez les catholiques).

Госпожа Б., как известно, проживала в Коломне, напротив «новой голландии». Само место словно утешение в ее страданиях и скорбях.

En effet, une sorte de consolation dans ses souffrances et douleurs.

Etats d’ame. De mon Bjork etats d’ame. Mots sur un mur.

БГ (бывш. голубчик, но новый персонаж). Бывшее и новое в персонажах. Новый, потому что в новом романе. Сам постаревший, полысевший, ссутулившийся (на стуле. Но новый етс).

БГ ушел на урок в белом шарфе. C’est du dandysme.

«Highest degree» еще и о кипении страстей. Капля чистейшего после возгонки паров горит синим пламенем. Alcools (in memoriam G. A).

Эскиз к портрету бывшего голубчика (далее – бг): горящие как угли глаза, плешивость, но тело довольно гладкое, накачанное (он вдруг решил заняться бодибилдингом. Лет немногим за 40).

Смесь чувств в отношении бг: между отвращением и остр. жалостью. Entre revulsion (et repulsion) et pitie.

Passions francaises dans nos palestines. «Cruels intentions». Les liaisons dangereuses. Ам. кино, фр. роман. И Бьорк красками (невидимыми миру) рисует слова на стене.

Особенностью Бьорка была бесстрастность (ср. признание ГЕР «я бесчувственный»).

Справедливости ради: следует написать «Бъорк считал себя свободным от страстей». Что явл. очевидным заблуждением.

Abberation evidente. evidente abberation.

Пора идти на званый борщ. от Уткиной заводи к «новой Голландии» путь такой.

Вместо обещанного борща были поданы щи.

«Щи да каша пища наша». Это a propos. Бьорк получил в подарок зеленый – настоящий, чудесный шарф из шерсти.

Госпожа Б. попросила описать срубленную яблоньку (у туалета) в Удельной.

Мечтаю написать о самогонном аппарате. Вдруг подумалось, что в почти каждой сов. семье был аппарат. Это был куст канабиса, запрещенный правительством.

Во времена Хрущева гонения достигли «highest degree». Против религии, кстати, тоже. Такое совпадение. Народу нельзя было ни пить ни ходить в церковь. Преувеличение, но все же все же.

В семье Бъорка был самогонный аппарат, огромная красивая бутыль с блестящей медной трубкой. Изобретение арабское. Как алгебры, кефира. Словом, кайфа.

«Мы были высоки русоволосы». Да. А стали малы, седы. «Юноша с седою головою» (автопортрет Бьорка осенью).

Откуда взялся Бьорк? Тетушка Шарлотта подарила именьице «Березка», за Павловском, в год, когда вышла отставка.

Это был своего рода экзистенциальный перформанс или безотчетный поступок. После обмывания покупки, мой герой упал в траву, уснул. Проснулся уже с новым именем.

В этой «пене дней» хочется написать и об «имени Герцена».

Что за чудо эта стена! И кто тебя выдумал? Вопрос, казалось бы, тривиальный «что у Вас нового?», но если задуматься…

Это и invitation a l’ecriture. Письмо же всегда путешествие.

Да, диалектика нового старого. На примере моего персонажа БГ и даже героя – Бъорка. Кстати, вчера они смотрели «Опасные связи» с Малковичем, Умой Турман и К. Ривзом.

Если вам вздумается представить себе бг: во-первых, вспомните «мыслителя» Р., остается лицо. Горящие глаза, тревожный взгляд (часто), открытый лоб… Залысина. А двадцать лет тому назад.

Il y a vignt ans! (Воспоминание на фоне песни «нищая» в исп. Вадима Козина).

До того, как он поселился в пансионе Бъорка, БГ год прожил вне СПб (Сочи, Москва). Шесть лет жили с Натальей в Разливе, недалеко от Шалаша (с милым и рай в шалаше).

Когда Наталья приезжала варить борщ, Бъорк спросил ее, счастлива ли она была в Разливе (с БГ). Она ответила «да, очень».

Это похоже на рассказ Мопассана «Счастье».

«Зажглись огни в тумане». За окном над Невой зажглись огни! На той стороне реки в здании бывшей фабрики сломали стену (!) и стали мелькать огни Шлиссельбургского тракта.

Почти месяц Бъорк не ходил в свои учебно-трудовые мастерские у финбана (ср. лечебно-трудовые у А. Н. Лавры).

Меньше месяца осталось «ходить» туда, а у Бъорка уже ностальгия по палате номер девять.

Дорога в учебно-трудовые м. (далее утм или ward nr 9) лежит мимо розового здания клиник. Il y a vignt ans Бьорк ходил в бежевое здание с зеленым куполом. Тихо кланяется.

Довоспеть ФФ.

Вариант: успеть довоспеть ФФ.

По русской традиции Бьорк был вновь устроен в лтм (при академии) через «жену истопника при дворце». Это ФФ. Эпизодический персонаж романа.

На углу Невского пр. и Маяковского (БГ сразу вскипает, когда Бьорк произносит переименованные улицы. Надо сказать Б. любить иногда позлить бедного бг).

Так вот, на углу Маяковского и Невского, Бьорк встречает (покойного) Евгения Ивановича, выдающегося педагога и историка медицины.

Жалуется по привычке («жалобы турка»): мол Наталья угнетает в «имени Герцена», нет ли местечка в лтп?

Потом в «пене дней», в пенье дней, в круженьи и кружевах (дней) Бьорк позабыл свои жалобы (ведь это только жанр. Бьорк так любит грустное пенье).

А между тем Евгений Иванович уже хлопочет о месте, звонит своему протеже ФФ (который сам устроен в лтм через покойную профессоршу Нонну Николаевну – знакомую Е. И.).

Через две недели Бьорк вновь встречает на Невском в районе пассажа при выходе из подземного перехода Е. И. Mais quelle surprise!

Не смотря на то, что Бьорк воспитывал себя в трезвости (точнее – трезвлении), в остужании жара сердечного (le trop plein de coeur!), эта встреча вывела его из себя.

Это знак какой то! Ибо с покойным они не встречались годами. А тут вторая встреча за две недели. Е. И. говорит, что звонил ФФ. Есть место.

Вернулся БГ с прогулки.

Удивительное совпадение – и БГ и ФФ родом из Луганской области. Compatriotes.

Le journal d’une femme de chambre, прекрасное название. Как «дневник писателя». Кажется, с Жанной Моро в гл. роли.

Падение берлинской стены. Стена храма (она же плача). Не говоря у же о «великой» китайской. И эта наша – стена слов.

Перефразируя классика: в ней и «величие», и слезы и разделение (берлинскость) и надежда на «падение».

Miel d’Az. «Cela ne fait rien – un peu de miel. Mais il m’avait chauffe le coeur» (on connait le reste). Mood (etat d’ame): право, грустно как женщине.

вфты тщеку фзфке: сам того не думая сказать. Дыр бул щыр. А хотелось менее заумное: nous avons le gaz dans notre aparte. На тему: как слово наше (отзовется).

Не смоет ли метафорический дождь наших слов со стены. Подтеки краски. не обрушится ли поток метеоритов. (У реки вавилонской под названием Нева сидим и плачем).

Human being of cruel sincerity (один п. о другом).

Кафедра, на которой оказался Бъорк благодаря (пок.) Евгению Ивановичу, посредством усилий ФФ («жена истопника при дворце»), напоминала село Степанчиково и его обитателей.

Сам же ФФ сильно напоминал Фому Фомича.

First and probably essentiel character trait of this personnage was… Это был русский человек допетровской эпохи.

Situation peu banale, en effet: ФФ – вечно маленький персонаж русской литературы (казалось бы), между двух имен – Петра и Ленина (России вечный большевик и просто большевик), родом с Украины. В русской перманентной (большевистской) революции ФФ. Но это уже не «бедняк Евгений», кот. клянет судьбу, дыша бензином. «Лихие девяностые» ФФ даже не заметил, а был в них как рыба в воде: все что можно меняя, продавая, перепродавая, всех устраивая. Сироту устроил в университет. До этого сироте выхлопотал комнату. Сирота оказался благодарным (но это уже другая история).

Немного ФФ напоминал персонажа Лескова («воительница»). Бьорк подумал, что ФФ надоело быть вечным маленьким человеком русской литературы.

Не зря же я устроен, думал Бьорк, на кафедру по протекции благородного Евгения Ивановича, хлопотами ФФ.

ФФ любил напоминать Бьорку о своих хлопотах. Вот мол, все коленки протер, валяясь в ногах у Б. (заведующая кафедрой, баба-командир Бьорка).

ФФ несли как в старые времена – кто, что мог: яблоньку (саженец), канистры бензина («соседей подожгу», говорил ФФ) – всего не перечислишь (щедра наша земля и богата).

Когда ФФ корил Бьорка неблагодарностью, тот отвечал, мол погодите, может и я на что сгожусь. Имея в виду, что опишет его как персонажа. А точнее: допишет, довоспоет.

ФФ это персонаж пожалуй не меньше Фауста.

A suivre.

La suite (comme dans un opera a savon, merveilleux, a bulles irrisees): hier on a regarde (bg et moi) les herbes folles, weeds, un film francais beau et cruel. Cruel and nice, very french.

Le clavier refuse de se mettre en russe.

Oblige donc de continuer (j’espere provisoirement) en charabia anglofrancais.

Vous etes obliges, vous autres, de mettre des accents, la ou il faut. Merci.

Vais jeter un coup d’oeil a la cuisine (je suis en train de mijoter un bouillon de poulet.

Le bouillon de poulet, cette penicilline des Juifs contre le spleen de novemrbe (a propos de la «penicilline des Juifs contre le spleen» c’est une citation).

БГ ушел на урок. Радость «в одиночестве побыть, в тиши» (цитата Из Ирины Львовны). Когда Бьорк уходит для БГ такая же радость.

Утром проснулся в семь часов (Бьорк, далее – без уточнений), помня что «Казанская нынче именинница», решил поехать в Казанский собор.

Красота серого ноябрьского утра, что твой Париж.

До начала службы оставалось время, можно (было) полюбоваться «именем Герцена».

Налюбовавшись «именем Герцена», Бьорк зашел в собор, отказавшись от мысли обойти собор – histoire de tuer le temps, подумав, что за десять лет достаточно пообходил его.

БГ еще не вернулся. «Радость» продолжается. Поел куриного бульона, вынес остатки курицы кошкам в невский двор, дошел до «пятерочки» – histoire de se promener un tout petit peu,

совершил как в Севилье сиесту, посмотрел за окно – над Невой дождь, огоньки, – принялся заваривать чай, обдумывая «highest degree».

Во-первых, не забыть выразить благодарность – и это на волне эйфории от выпитого чая и отсутствия БГ – всем: живым и мертвым (например А. М. – за напоминание о шизо и языках).

В главе «все умерли» не позабыть бы кого.

Во-вторых, не описывать службу в духе К. М. «чеховские мотивы», а упомянуть красоту и молодость св. Георгия, св. Пантелеймона – военного, врача.

В третьих, в желании упомянуть удивительную консоннантность женских имен (напр. госпож Барахтиной и Баракиной) не подвергнуться при этом обвинению в диффамации.

Stop and go! Все эти годы («педагогические») практически рылся котлован для нового романа «highest degree».

ФФ между Петром и Лениным в новую смуту (мысль пришла во время службы в Казанском соборе).

Во время службы на Бьорке была одежда: пальто Максима (швейцарское, наст., дорогое), пиджак французский (серо-зеленый), шарф новый зел. (любимого учителя, подарок госпожи Б.).

На месте стоять стало трудно, в ногах валялся маленький мальчик.

Места на сундуках были заняты старушками и старухами.

Дошел, сняв пальто, до перил у могилы Кутузова.

Но у могилы все места были заняты: к перилам прислонились бабушка, молодой смотритель, тетенька. И втиснуться между ними было не совсем удобно.

Бьорк решил постоять и подождать, как раз у икон Георгия и Пантелиймона. И Казанский образ был отсюда виден. Накануне, читая историю собора, узнал, что икона принадлежала царевне Прасковье Федоровне.

A suivre.

Une rectification: икона принадлежала царице Прасковье Федоровне (а не царевне). Ошибка характерная для Бьорка.

Буквально в таком духе проповедывал и священник.

«Полупомешанный подъячий Тимофей Архипович» из «гошпиталя уродов, ханжей и пустосвятов» (Татищев). Наброски к портрету ФФ.

И госпожа Барахтина и госпожа Баракина чем то походили на царицу Прасковью Федоровну.

«Из них наибольшим уважением царицы пользовался полупомешанный подъячий Тимофей Архипович, выдававший себя за святого и пророка» (Татищев).

«Некогда он занимался иконописанием, но потом бросил, стал юродствовать миру – и прожил при дворе Прасковьи Федоровны двадцать восемь лет».

Методом аппроксимации стараюсь написать портрет ФФ.

Родом ФФ был из Луганской области.

Если писать о ФФ ажиографическую брошюру, следует предвидеть бурю страстей, которая разыграется вокруг имени старца (ср. «Иван Денисович, его друзья и недруги»),

«и всюду клевета сопутствовала мне»: бывший знакомый по «английскому клубу» (куда ФФ был кооптирован по протекции Евгения Ивановича) распространял слух о «темном происхождении» ФФ.

Можно было подумать, что ВИ (доктор военной медицины, известный клиницист) завидует влиянию и популярности ФФ (при дворе Прасковьи Федоровны).

Однажды, встретив Бьорка по пути на кафедру, ВИ, заслышав имя ФФ, изменился в лице и перейдя на шепот (почти шипение), сказал «опасайтесь его. C’est une crapule».

Из АА: «je suis de retour. Лижет мне ладонь пушистый кот» никакого кота, а только на кухне Наталья варит борщ с шампиньонами и БГ с ней в кухонном чаду (замена счастья).

«И не проси у бога ничего»: прошу терпения.

No news good news, казалось бы. Но на красной кожан. книге – подарке американской тетушки Дэйанны написано «good news» т. е. благая весть, каторга, евангелие.

Теперь, по истечению двух дней, Бьорк понимал, что именно в Казанской церкви, у иконы Прасковьи Федоровны, при огромном стечении народа он мог ощутить народное единство.

Даже ему пришла мысль, что царица Прасковья Ф. продолжает незримо управлять нашей державой.

Душевные и внешние смуты и вдруг – временами – покой. (В принципе «война и мир»). Литература всегда казалась Бьорку серией римейков.

Что переписывать, выбор такой: «опасные связи», «фауст», «война и мир», «преступление и наказание», «душечка», «счастье», «в поисках утраченного»,

«entre la vie et la mort» – одно из любимых названий. Французский новый роман. Антироман.

Готические мотивы – антироман. БГ лекцию (на кухне) прочитает, только попроси – о готическом.

Гуляли с доктором, по Итальянской, мимо дома кино. Встретили сестру Елену, которая возила Бьорка к морю, кормила на терассе приморского ресторана мороженым и кофе.

Ирина Львовна – строгая сестра. Но очень добрая.

С ней Бьорк путешествовал в Хельсинки и Таллин. Они ходили в универмаг (как в детстве) покупать Бьорку куртку и шарф. Потом плыли на пароме, смотрели на волны в круглом окне.

Бьорк время от времени смотрел на юношу справа. Ирина Львовна видела это и немного хмурилась.

Почти как у Блэза Сендрара: tu es plus beau que le ciel et la mer. Удивительный момент покоя и счастья. Никуда не хотелось убежать.

Ирина Львовна идет в кафе и приносит на маленьком подносе кофе и пирожное. Бьорк говорит «не люблю с кокосовой стружкой». У сестры ангельское терпение. П. на самом деле вкусное.

Роман «братья и сестры».

Однажды Бьорк сказал С. (ви ай пи – very important personnage), что хотел бы быть его старшим братом. Это было давно. Роман «опасные связи».

БГ уже проснулся, ходит голый по квартире.

Бьорк проснулся в хорошем расположении духа (в свое время, когда Б. был маленький, papA, говорил «проснулся и не плачет»). Посмотрел, полна ли зеленая бадья.

Какие то неполадки с трубами: хол. вода течет в ванной тоненькой струйкой. Бьорк придумал набирать холодную воду в большой бак (раньше в ней солили капусту).

Горчая вода «бежит» нормально. Правда, поломался еще смеситель в ванной, приходится поддерживать рукой. БГ с Бьорком соревнуются в терпении (кто первый починит).

Если взять франц. мочалку типа варежки и ею придерживать кран, вода набирается в тазик наичудесным образом.

Затем из зеленой бадьи добавляете холодной – a volonte, что называется, и мойтесь на здоровье! Летом же Бьорк привозит с «березки» разных трав.

И устраивает травяные ванны: иван-чай с розовыми цветками и продолговатыми зелеными листьями, крапиву, березовые веточки.

Revers de la medaille: мрамор ванны в тех местах темнеет.

Но при помощи чистящих порошков ванна (достаточно) легко очищается. Бьорк с удивлением отметил как успешно БГ справляется с домашними работами, кот. Б. ненавидит.

Гремит уже кастрюлями – готовит первый брекфэст.

Конечно, еще, дневник – литературный жанр (дневник писателя, дневник – уже упоминал – горничной). В случае Бьорка – дневник хозяина пансиона.

Штрих к портрету Бьорка – писателя a ses heures, хозяина пансиона, преподавателя, контракт кот. истекает через месяц: старые халаты.

Не просто мания носить обноски как Плюшкин («добрый человек»!): коллекция халатов. И еще в Турцию бы съездить за. Сегодня с утра Бьорк нарядился в самые старые.

Бело-синий, и сверху голубой.

Жалость к старым халатам, эта низшая форма любви.

Татары раньше ходили в старых халатах по дворам. Бьорк еще помнит (очень смутно. Как в кадрах кино о далеком детстве). Espace entre la Fontanka et la rue Rubinstein.

Сибирь ведь тоже русская земля, так и татары – часть русского великорусского народа (любимый конек в рассуждениях Бьорка: геополитика, big game, религия.

Душевно-мысл. деятельность Бьорка походила на барочные храмы (португальское, московское б.): Иоанн воин на Якиманке, par exemple.

Гауди, конечно. Хотя испанец (но все же, все же).

В этом Бьорк, конечно, не был оригинален. Патетика, причудливость. Василий Блаженный, Спас на крови. И при этом тяготение (tendency) к простым и ясным формам (мысли).

Например: Спас на Нерли.

La pause!

«И вновь иду в стихи» (из Ирины Львовны) молился перед иконой Божией матери, именуемой «Знамение» (царскосельская, любимая Елизоветой Петровной).

Молился за Павла Дурова и придуманную «стену». Сбывается пророчество Мишо о том, что поэзией будут заниматься все. «Поэзией» в греческом смысле.

А не только сочинением виршей. Хотел поехать в Удельную – на прогулку. Потом расхотел, по дороге свернул к Лавре. Вышел из андерграунда и направился к Лавре.

И вместо того, чтобы пойти привычной дорогой к Троицкому собору, свернул в Лаврский пер. – к духовной академии. Вдруг захотелось, пройдя монастырский сад, оказаться в церкви Иоанна Богослова.

Здесь надо признаться, что в детстве помышлял стать священником и уже в те давние годы открыл этот храм в стенах семинарии и академии, рядом с лечебно-трудовыми мастерскими.

Когда шел через едва освещенный сад, обратил внимание на здание, окна которого светились в ноябрьской тьме словно московские: это был местный шарантон (на Обводном).

«И не проси у Бга ничего» (опять Ахматова): все же, ничего не прося, благодарил Павла Дурова. И все же попросил терпения от моего народа.

Если царь Соломон из праотеческого ряда просил мудрости для управления своим народом, я прошу терпения, чтобы терпеть мой.

Это касается «Натальи и Александра» (больше известного как БГ) – иногда зову его, подражая ВалерИ: SachA.

Наталья принесла фиолетовых, похожих на наши кошачьи лапки, цветов. Видно полевые голландские. Нам с БГ. Две веточки. Одну унес к себе в комнату. Другую поставил на кухне.

Одна из положительных черт (даже vertue) БГ это любовь к цветам.

Je vais dormir.

Rectification: письмо, я предполагаю это и есть, в том числе, ревизии, ректификации. Напр.: «терпения от моего народа» написал Бьорк вчера. Сегодня я исправляю: попросил терпения с моим народом.

Алена пожелала вчера мне фей и пионов, на ночь.

Попил кенийского кофе, закусил лимоном и медом Азамата.

Подумалось, что стену занесло снегом и трещины, где растет дикая трава, как на заброшенном летном поле.

БГ проснулся – чуткий сон. Пошел, наверное, «отлить».

Жизнь с БГ – сосуществование в постоянном напряжении, какие то флюиды, завихрения, стены отчуждения, трещины и дикая трава.

Дневник хозяина пансиона. Ср.: горничной (journal d’une femme de chambre), d’ une femme d’ecrivain (жены писателя).

Экзистенциальная проза, стенография (от слова «стена»), литература существования. Или: литература сосуществования.

Александр Гольдштейн (Золотой камень из книги «все умерли»).

У них бы Бьорк был Витгинштейн или Наом Хомский (Чомский). У нас он (етс етс книга об этом. Стена, брошюра. Закрашивание слов (на стене), письмо по белому).

Во вчерашней передаче бибиси доктор Маршалл рассказывает как он пил бульон с бактериями. Открытие маленькой б.: наука продолжается.

А религия? журнал «наука и религия». Религия тоже не стоит на месте.

Рассказать госпоже Б. о подтверждении гипотезы о бактериальном происхождении язв. болезни (gastric or peptic ulcer). Журнал «здоровье» в каждой советской семье.

Итак: самогонный аппарат, журналы «здоровье», «наука и религия», «советский экран», «семья и школа», «работница», «крестьянка».

La suite: «веселые картинки», «мурзилка», «пионер» (в нем работал Гага Ковенчук). Фаина Георгиевна произносила «пионэр».

Слово вдруг вспомнилось. Или: к слову, shelter. БГ находит себе «убежище», спасение в прошлом. Не сов. прошлое (интернат, техникум) – хотя, немного и там. А в основном «в России, кот. мы потеряли».

Однажды Бьорк обьяснил БГ слово «пассеизм» (первая строчка из «Жан Жене. Комедиант и мученик». ЖЖ – пассеист, пишет Жан-Поль Сартр).

Иногда (в минуты досады, раздражения) Бьорк вдруг иронично произносит про себя le client a toujours raison (т. е.: пусть пансион называется Shelter).

Конечно, не формально, без вывески «Shelter»: пансион господина Бьорка, а в смысле «клиника доктора У.» У Уткиной заводи.

Но надо жить без самозванства! мой Бьорк, жить так, чтобы в конце концов.

Возвращение к нарративу. С одной стороны, маньеризм, мода на барокко (каталонский, португальский и все латиноамериканские инварианты), с другой – неоклассика.

Ср. пустая клеточка в периодической системе элементов. Доктор Маршалл рассказывает, как он находил имя для своей бактерии.

В принципе: ризы мокрые сушу. Роман «прежние гимны» (under form of «new songs»).

Или: роман «мокрые ризы» (ср. «белые одежды»).

Роман о том, как вымокли наши одежды под снегом и дождем.

Роман о форме. Роман формы. Формирование романа в разгуле стихий. Темперирование стихий при помощи магических заклинаний. Решительный отказ от магии: белая магия или.

Штрих к портрету БГ: в ванной комнате Бьорк заметил перевернутый веник.

La pause!

BD party yesterday.

У госпожи Б. (новая Голландия) прием по случаю ДР. Адмиральша не приехала. Из «основного состава» были доктор и Лена-писательница.

Из переменного: Нина Афанасьевна (товарка по бизнесу и иногда – работодатель), Ирина – молодая ж., похожая на Анну Герман (сотрудница фирм флер де сантэ и ботэ акомпли).

Госпожа Б. опять просила написать о яблоньке в Удельной.

Что можно написать о гибели яблоньки в У.? Ср. «что знает женщина одна о смертном часе»? Не думайте только, что я. В Удельной – метафора.

Это было деревце, росшее у туалета, поразившее однажды госпожу Б. в пору цветения своей красотой: бело-розовые лепестки и чудный аромат.

Не зная доподлинно историю чудесной яблоньки ни имени ее губителей («везде везде проклятый Углич»), напишем просто: роман «Яблонька в Удельной» (посв. госпоже Б.).

У Бьорка было два доктора.

Как у НР два мужа: старший, младший.

У Бьорка два ума: передний, задний.

Esprit de l’escalier: задний ум по-французски.

У Бьорка было две силы: большая и малая.

У Бьорка нет фотографического аппарата.

У Бьорка два крестика: оловянный (когда крестили в детстве, в Спасо-преображенском соборе), красивый (папа римский бросил с балкона).

Второй крестик – тоже как детский (эмалевый, росписной), подарок датской девушки.

Можно продолжать в таком духе: у Бьорка две слабости, две думы. Stop. Как у византийского орла.

А как же: «он знал одной лишь думы власть»?

У Бьорка было две резиденции: большая и малая. Квартирка у Уткиной заводи (для кр. словца: уютная квартирка у У. заводи) и имение «березка».

А как же «три желания»?, «любовь к трем апельсинам», «третьего не дано»? «до третьих петухов», наконец.

В рейтинге любимых книг указать и «святого Жене. Комедианта и мученика» Сартра.

Stop. Пора идти в прачечную за пост. бельем.

Больное и думы: тема «нового романа».

У Бьорка была и третья резиденция!

Третья резиденция это вагон пригородного поезда, место на палубе парома или каюта теплохода, номер гостиницы,

encore qch a propos du troisieme:любя, допустим, ЖПС и ЖЖ, Бьорк любит и ЛФС (Луи-Фердинанд Селин). Не говоря уже о Поле Моране. Но это уже другая тема (четвертого).

По бибиси рассказали о книге одного американца, посвященного смерти философов. Дескать, philosopher c’est apprendre a mourir. И вот вам двадцать конкретных примеров.

Assez cruel, mais fort. Другая книга (видел в одной библиотеке) посвящена модусу вивенди писателей. Источники доходов, в основном. Поучительная книга.

Одной из любимых книг Бьорка была и остается: биография Мопассана Морана. Вот вам «литературная матрица» (или: пример л.м).

В планах: написать роман «морковный сок» (Jus de carottes).

«Зажглись огни в тумане».

Штрих к портрету ФФ: «фэфэ», надо видеть лицо ВИ, – гримасу, с которой ВИ произносит имя Федора Федоровича,… , фэфэ (как если бы речь шла о «мадемуазель фифи»).

Tristesse.

В посл. дни думал о Хлебникове (можно сказать: тосковал по Велимиру). Я – йог, марсианин, кто угодно только не… Священник цветов! Родился вчера (прочитал у Б.).

БГ живет у меня как девочки в Боголюбовском приюте: без телевизора, в маменькиной комнате с иконами, заставляю работать, чтобы приносил деньги,

сделал ему послабление: привез из «березки» транзистор grundig (грюндих), он прильнул к нему как подросток-старовер «к коротковолновому радио» (о. Сергий).

Когда прохожу мимо его келейки, оттуда доносятся звуки музыки (радио максимум, европа плюс, маяк).

И все таки, не смотря на строгое с ним обращение, кажется он не собирается никуда убегать: я говорю ему «поехал бы ты что ли в Испанию» (показываю пляж испанский).

Кроме архитектуры, красивых людей, он любит тепло.

Чтобы поехать за границу нужен паспорт («у меня нет паспорта!» говорит он, когда я предлагаю ему поехать в Испанию).

А «двадцать лет тому назад» мы ездили с ним в Москву.

Иногда я разрешаю смотреть (вместе со мной) кино.

Я полюбил голливудскую клюкву! Как вечность наших болот.

Маруся (Татьяна Эйсмунд) тоже любят со Славой наше американское кино.

В нашу боголюбовскую обитель (приют и скит) заходил художник Олег Хвостов. БГ разрешил выпить красного вина.

«Жил-был художник один» роман про О. Х.

Римейк с картины Шишкина «Плакучие ивы».

Mood: to wear my green coat and go (walk) to cemetery.

Роман on line.

Я опоздал на празднество Расина. То есть: на кладбище (гулять) ехать поздно. Темнеет рано в ноябре.

Controversial being is my Biork: аскетические опыты и погружение в кайф.

План такой: продолжать культивировать парадокс.

Вас. Вас. Розанов, Александр Гольдштейн. Интеллектуальный роман. или: «интеллектуальный» роман.

С одной стороны, для поэтики Бьорка характерно состояние двусмысленности, амбивалентности. Состояние амб.

С другой, после возгонки и испарения в перегонном куб, кот. и есть организм писателя, стекает капля чистейшего кот. горит синим пламенем.

L’alambic!

Rimbaud Arthure: le charme des lieux fuyants et le plaisir surhumain des stations!

Больное и думы, новый интеллектуальный роман Бьорка, другое название: Highest degree.

Никита предлагает усыновить молодого и талантливого.

Бьорк завидовал белой завистью, другими словами – восторгался – примером аббе Пьера, который организовывал приюты типа боголюбовского.

Приюты для молодых, талантливых (римейк макаренской колонии).

Флаги на башнях, педагогическая поэма. Это на наш лад Cruel intentions, Liaisons dangereuses.

Об этом немного в «мистер тичер».

Во время второго завтрака БГ читал выдержки из газеты «метро», кот. я выпросил у курсантов (о дне доброты, черном чесноке, звездах тениса. Намеренно, чтобы не волноваться, пропустил про пользу секса).

Climate of suspicion.

Il faut cultiver ton jardin, Бьорк. То есть: культивируя парадокс, мульчируя и удобряя почву, поддерживая атмосферу неопределенности, вдруг етс етс.

Римейк романа «братья и сестры» (когда сестры как братья, а б. как сестры). И еще тема: adoptiv kids.

Unbearable lightness в ноябре на октябрьской Наб. в легком тумане.

…все цыгане спят (кроме Ольги, Дмитрия и Стеллы).

Почти 12 лет я служил за метафорическую Рахиль у Лавана (мои педагогические тетки-начальницы).

Это был своего рода женский монастырь (ср. у Пазолини экранизация «декамерона»).

ФФ (старец Федор Федорович) с благосклонностью принял вчера мой подарок – луковицы гладиолусов.

Штрих к портрету моих начальниц (библ. Лаван): одна была высока, дородна, белокура (kind of russian beauty), другая – наоборот, но все же дородна.

В посл. два года Бьорк находился в послушании у старца Федора Федоровича в женском монастыре («кафедра»).

Римейк «доживем до понедельника» (в моем случае понедельник это среда).

«Декабрь» Вивальди в ноябре на октябрьской набережной. Very good!

Моя садовница адмиральша. В планах: написать о ней брошюру (как о Матрене Московской или старце Федоре Федоровиче). Вчера дала приглашение (invitation) на выставку фотографий в Лавре.

Немного солнца в холодной воде (в кавычках: строка Элюара, римейк романа Ф. Саган). Получение из Франции книжки от Valerie – Lettres de M. a F.

Остался у берегов (буквально – берегов реки Н. стоял на остановке и смотрел на пейзаж: тьму фантастическую в огоньках. Многих пейзаж пугает. Поэтам нравится: госпоже Б., И. Л. АТД, Мите).

Ехать на гоголевский Невский проспект (далее – НП) вдруг расхотелось. Вернулся в наш боголюбовский скит. В приюте натоплено, тепло. БГ сидит в келейке, читает.

Un peu de soleil dans l’eau froide. Роман о сегодняшнем дне.

Солнце не физическое, а метафизическое (метафорическое – французское).

Одевшись как помор приладожья иль заонежья по вчерашнему снегу шел на почту. Возвращался с книжкой (редкое издание 41 года). Был удивлен красотой нашего захолустья.

Вдруг показалось (стоя во тьме – ночной и зарубежной), что на этом берегу ты ближе к городку Веве на озере Лиман, к Гудзону или Лондону, чем к НП.

Бывшую почту (брежневская стекляшка) почти упразднили, осталось маленькое помещение в крайне убогом и запущенном состоянии.

Нет никакой ностальгии по почте прежних лет (запах сургуча етс), а просто радостно и отрадно видеть вещи в их истинном состоянии.

«С отрадой, многим не знакомой», я вижу не цветущую почту, а дорогу к почте, дворами, – вдоль реки – среди берез, рябин и кустарников, покрытых белыми ягодами.

У соседа запела дверь, вернулся бГ с прогулки, устав слушать бибиси Бьорк решил етс етс (хроника боголюбовской обители).

Вспомнилась вдруг картина вчерашней тьмы (обитель наша боголюбовская находится на окраине веселого (сик!) поселка, на Неве, в оазисе промзон).

Место, как утверждают поэты, которых заносит в нашу глушь, исполнено какой то страшной красотой.

Однажды на остановке встретил И. Ч. – удивительно, как занесло его к нам?

Штрихи к описанию боголюбовской (невской) обители – скита и приюта: на краю «веселого» (поселка), на Неве, у Уткиной заводи, где стоянка кораблей – посв. Н. М.

«Gloria по русски значит слава» БС веселый по англ. значит gay, gay village, gayburg, так можно перевести местный топоним. Подробнее о нем читайте у Юрия Минаевича.

По грусти и безотрадности его можно сравнить разве что с Иматрой.

Никита одет был в одежду синих, сиреневых оттенков, кроме пальто – из серого сукна. И обут в кроссовки цвета пармских фиалок.

С доктором У. и Никитой ходили смотреть кино в «порядок слов» на Фонтанке. Femmes femmes фильм французский.

Дедушка Ленин (баба Лена на языке людей лунного света) сказал бы: он перепахал меня.

Я даже не знаю как сказать. Потряс? Будучи легко потрясаемым, т. е. мало сейсмоустойчивым, этого мало.

Откровение. Да, une sorte de revelation.

Фильм словно трофейный! Его привез нам из Москвы БН. Вот что он рассказал о нем нам: снятый в 74, показанный в Каннах, он стал любимым фильмом Пазолини.

Пьер-Паоло Пазолини (далее – ППП) написал о нем большую восторженную статью. Признался, что мечтал снять такой фильм.

Когда монах покидает свой боголюбовский скит, он уже не вернется (в него) прежним. Мне подумалось, что я пишу роман Hommes hommes.

Совсем не обязательно, подумалось мне, менять прежнее название – Highest degree. A quoi bon? Просто вдруг открылся (или точнее – приоткрылся. Как в фильме – створка двери).

И вот в дверном проеме: Бьорк и его персонажи (Hommes hommes).

Когда вышли ночью из «порядка слов», оказалось, что фильм (FF) продолжается. Никита в подземном переходе у Пассажа сделал Бьорку предложение – создать школу языков.

Бьорк сказал, что языков больше нет, а есть лингвистическая компетенция. Все равно, решили, что школе быть (ср. Петр – флоту быть).

Это будет, наверное, как в фильме школа-кафе (типа боголюбовского приюта-скита) только в новом формате: для одаренных детей и умственно отсталых взрослых.

Это будет как воссоздание барочного алтаря (другими словами – дома культуры. Мечта Эдуарда Лимонова).

В качестве приглашенного профессора будет переманен из Смольного института АТД.

Вообще это будет настоящий педагогический театр, по типу частных студий и мастерских прекрасного прошлого («кот. мы потеряли»: Ходотова, мужа Комиссаржевской етс).

Римейк фильма (уже который по счету!) «непристойное предложение».

Бьорк всегда очень серьезно относился к тому, что можно было, на первый взгляд, принять за шутку.

Очевидно, будущее – за частными (или гос. – это не важно, кто поддерживает) школами, небольшими лабораториями. У мэтра была такая школа.

В принципе, все повторяется как на буддистской картине и это радует.

БГ похож на Савонаролу (сегодня стал обличать прогнозирующих погоду. Голос грозный, глаза горят. Причем, тембр голоса не из приятных, немного визгливый).

Дом терпения, но отнюдь не толерантности – наша боголюбовская обитель. Дом неприязни, китайской стены, о кот. разбиваются волны ненависти.

Настоящий феньшуй – когда противоположные стихии сошлись. Звонок гран-дамы ОС прервал (к счастьЮ) разглагольствования. Персонажи неожиданно возвращаются.

Доктор У. рассказал о фильме португальского режиссера О. – двадцать лет спустя «дневной красавицы».

Non stopped Stella.

Наш друг НМ спросил бы «а что „стелла“ значит звезда?»

Кусочек фильма «сало или сто двадцать дней содома» вчера в «порядке слов», en marge du filme «Femmes femmes».

БГ прошел прогуливать «отчаянье и злобу».

Вчера Наталья (красные губы, длинная юбка, воротничок бежевый) угостила кос-халвой. Приезжала варить борщ.

Никита, пришли гейш. Хочется не борща, а гейш. (Ср. – «духовной жаждою томим»).

Жажда гейш.

Пью зеленый чай словно одеколон (памяти В. Е. и покойного Головина, адмирала). Теперь у меня есть не только адмиральша (садовница), но и адмирал.

Обычно, этот зеленый чай с сильнейшим запахом, вызывающий удушье, я отдаю БГ (на тебе боже что мне не гоже). Но сейчас решил выпить: как это люди пьют цветочный одеколон?

Фигурки словно из фильма (из фарфора): «отчаянье и злоба» в виде китайских собачек.

Вчера в фильме FF героиня (Элен) на вопрос подруги (и героини) Сони (СоньЯ. Sonia) любит ли та мужчин (как прежде. Нет ли разочарованья?) отвечает: люблю. Они сухие и чистые.

Какое счастье любить сухих и чистых.

В семнадцатом кажется веке гейша был юноша, промышлявший артистическим ремеслом.

В переводе на русский (exercant un metier artistique): художник, поэт, музыкант.

«Огней так много золотых»: mood такой. Вышел чуть подышать влажным воздухом в тьму приневскую (заневскую?). В тьму «веселого» поселка. В самом его конце.

Это роман-исследование. Roman-research. Но не roman-investigation!

Будь моя воля, назвал бы его Roman roman.

«Поэт, музыкант, художник» это, разумеется, не означает что профессионально гейша… Нет, но! ср. «все они красавцы, все они таланты, все они поэты» в этом смысле.

«Огней так много золотых» (ремикс этой песни звучит в романе-романе). Бьорк выходит в свет ночной, как Сергей Георгиевич написал «тьма дневная».

Нечеловечий вой людей веселого поселка. Как в саге сумерки.

Третье ухо (тончайший слух) БГ очевидно слышит этот вой. И он заставляет его бежать из приюта. Потом он возвращается.

У Бьорка нет третьего уха, он не слышит воя веселого поселка. И потом дом находится на самой окраине, у Уткиной заводи. Можно сказать, что это и не веселый поселок (уже).

В принципе, роман роман (далее novel) строится как Sagrada familia.

Выходя вчера ночью из «порядка слов» с Никитой и доктором (У), Бьорк сказал, что, кажется (it seems) начинает любить здания (линии горозонтали и вертикали).

БГ объясняет Бьорку азы архитектуры. Зачитывает (по настроению) пассажи из книги (шедевры архитектуры барокко) или разрушенные храмы СПб.

Ненавязчивая суггестия: дадзы-бао, дзуйхи-цу.

Весь воскресный мост (хотел написать – день) был день. Т. е. весь воскресный день был мост между веселым поселком (далее gay village) и Никольской пл. (сине-голубой собор) – Stella’s home.

Вампиры и оборотни веселого поселка.

Дубленка сына Татьяны Эйсмунд. Нет, лучше дубленка сына Маруси Климовой. Опыт перетаскивания вещей и персонажей в нов. (анти)роман.

Действительно: белая Индия.

Triste et beau.

Ночь, набережная, фонари, аптеки нет. Сочувствующий желтый свет и снег.

Сочувствующий – как солома мягкий снег и желтый. Свет, хотел написать.

Снег белый в свете фонарей (словно солома, желтом). Шуршащем (перебор) снова: солома, свет, мед Азамата – оттенки желтого, янтарь, балтийский берег.

Совы белые кружатся. И кричат (но их не слышно Бьорку).

Над Веселым поселком кружатся белые совы. летают вампиры. И снежные волки. И серые (красивые).

Словно боголюбовских: девочку ли мальчика – из скита – приюта разбудили игуменья, игумен. Строгие (волки, вампиры. Из недавней прессы. Кажется МК. Опять: Маруся Климова, московский комсомолец).

Бьорк проснулся (пописать). и вспомнил про боголюбовских.

Удивительно, действительно: ночь белая (бо снежная, бессонная. Во франц. смысле: nuit blanche, nuit sans sommeil).

Итак, возвращаемся к нашим белым барашкам – l’hiver oblige!

Взглянув на заснеженный Петроград, Бъорк вспомнил о Блоке.

«Не позовет меня игумен в ночи на строгий свой порог», это вспомнилось и нахлынуло наше боголюбовское.

Уже как ритурнель La ritournelle. D’abord a cause de la neige. Cela tourne et tourne. Et retourne. Et puis, ces moutons blans loups garou chouettes blanches, mouettes (nuit blanche a Gayvillage).

Николай Никифоров (далее – NN) как Герцен разбудил в ночи своим тихим мелодичным звоном (намек на колокол).

«Простите меня изувера», вспомнились слова из брошюры «Письма валаамского старца».

Да, вспомнились еще стихи учителя (над Ладогой вечерний звон).

Метафоричность этих птиц смешна (белые чайки, черные вороны. Для контраста и красного словца).

Но особенно: белые совы Веселого поселка в ночи.

Бьорк просыпался, как будто дети, разбуженные игуменьей для молитвы.

И Паунд в клетке как икона.

Боголюбовские дети молились Распутину и Паунду («в клетке»).

С гран-дамой, благородной О. С., были в театре варьете. О. С. была одета словно английская королева. По дороге на Итальянскую встретил князя Никиту М. (в его особняке).

Князь Никита М. известен как большой оригинал. Судите сами: в своем особняке он занимает маленькую, но уютную комнату бонны, с видом на шпиль Михайловского замка.

Бьорк решил пройти на Итальянскую через «Пассаж» (особняк князя Никиты М.).

В середине первого этажа среди роскоши сидел князь в своем сером пальтеце и писал письма.

Бьорк чрезвычайно обрадовался, увидев молодого князя, хотел подкрасться и напугать его, но князь Никита М. заметил Бьорка и улыбнулся.

Улыбнулся и отложил белый ноутбук. Бьорк сел подле князя и поцеловал его тонкую руку. Князь Никита М. грустно улыбаясь молвил «это я тебе должен руку целовать» (чем смутил Бьорка).

Как всякий настоящий аристократ князь Никита (М) любит простой народ, двери его особняка открыты с утра до ночи.

A suivre.

Опять: суеверные приметы борются с чувствами души. А божественный разум как чистый снег спокойно падает. Иероглифы бога.

Вместо согласия с чувствами души суеверные приметы. Сувенирные предметы.

Objets de souvenirs то есть предметы памяти. Нашел, нашел.

И острова Пасхи (искали недавно с маленьким Никитой на глобусе. Не с князем М., а с внуком кузины).

Это вместо – amuse-geule.

Гран-дама Оливия Семеновна (во святом крещении Елизавета) была одета в костюм фисташкового цвета. like the queen Elisabth. Бьорк в одежды, подаренные Валери.

Одежды (подаренные и привезенные В.): серые тунисские джинсы, черная рубашка, серый (пепельный) свитер «бенетон» (кажется).

Теперь, когда у него в ските-приюте живет бг (бывший голубчик), он может себе позволить такую роскошь как новые ботинки.

Раньше жил на девушкины деньги, теперь на бг (пока не убежал из приюта и не пожаловался солдатским матерям, далее – см).

Конечно, не всегда – на девушкины (дд – девушкины деньги), иногда и на собственные. Что это значит – собственные д.

Этюд по политической экономии. Батай как (Маяковский) продолжается. Для красного словца: как Батый.

На другом витке (см. модель Татлина) спирали. Об этом роман «HIGHEST DEGREE» (the cow is dead. cм. Игорь Бо).

Но поскольку в белой индии коровы не умирают, а только спят. Или погружаются в зимний сон. Une sorte d’hibernage (hibernation).

Вдруг вспомнил о той серой (чудесной) бумаге. Помню разговор со Спирихиным о бумаге.

Красная майка любовника Юленьки (воспитанницы боголюбовской обители).

Купленные на скромные сбережения (вероятно рента военного п.) синие с малиновыми ниточками носки.

Кепка как у Александра Скидана (далее АС), дубленка сына (Маруси Климовой, далее – Татьяна Эйсмунд).

И зеленый, из чистой шерсти умерших ягнят, но живых (как молоко мертвых коров). Итак, зеленый шарф – подарок Нины учителю, потом отданный матери Нины, ею переданный госпоже Б., переподаренный Бьорку.

Андерсен как никто любил воспевать душу вещей. Мечтал танцевать. Боялся пожаров. Дружил с принцем. А стал писателем.

Когда ездили с А. С. в Копенгаген, Бьорк пошел на кладбище кланяться могиле. Уже на самом кладбище началось верчение. Могилы было не найти. Захотелось в туалет. Решил терпеть как оловянный солдатик.

И терпя, и кружа, как в шаманском танце, вдруг нашел другую могилу – С. К. (далее – Кьеркегора). Успокоился. Нашел Андерсена, взял на память (с могилы) розочку.

Долгое время эта розочка («история розочки») хранилась у Бьорка в музее фетишей (ср. музей сновидений). Среди засушенных волос, ногтей, камешков (любимых).

Старшая сестра («братья и сестры») кружила со свечой перед чтением.

Маленький Никита показал Бьорку букварь и прописи. Век живи, подумалось Бьорку, а остаются – те же букварь и прописи. К падающему снегу – иероглифы Бога (ИБ).

Отвращение к бывшему голубчику: вчера, когда вернулись из театров (каждый ходил в свой), он открыл консервы. Тошнотворный запах рыбы. Роман «тошнота».

Точнее римейк романа «тошнота». Но, в принципе, можно уже, для избежания неоправданной тавтологии, не повторять слово «римейк».

Две сестры во гробе. Одну сестру – подарок Бьорку (тогда он еще не знал, что он – Бьорк) привез Митенька из Москвы.

Теперь без мистики: Бьорку подарили альбом художницы Розановой (с удивительными письмами Крученых и к Крученых). На первой странице она была сфотографирована, как в Вии панночка.

Потом много лет спустя, но которые, к слову, промчались так быстро, увидел в гробу точь в точь как на фотографии, Е. Ш. в апофеозе военной славы. Совпадение, конечно, но все же все же.

Князь Никита М. проводил вчера Бьорка до театрального подъезда. Давай попрощаемся холодно, предложил Бьорк. И как снежный принц (князь) Никита М. уже летит по Итальянской.

Бьорк завороженно смотрит вслед летящей фигуры снежного князя.

БГ продолжает переворачивать веник (мол де так сушится лучше). Бьорк как игумен скита (боголюбовского) решил повременить с эпитимьей, подумав о презумпции невиновности (а вдруг, действительно, лучше сушить веник, перевернув его?).

Зарыться б в глубоком сугробе (Бьорк думает о Блоке, глядя из окна на Неву: плывут льдины).

Les blocs de glace flottent.

Буду думать о Блоке, решил Бьорк. Завтра др (уточнил в Вике). Ты стоишь под метелицей дикой роковая родная страна.

БГ дуется (Бьорк отобрал деньги).

Иногда Бьорк чувствует себя Швейком, кот. пишет хронику. У последнего был полк, у Бьорка пансион (скит-приют б.).

Решил остаться в приюте (а хотел поехать дышать св. воздухом за город): контролировать боголюбовскую сироту, думать о Блоке, вести майкроблог (хроника боголюбовского пансиона).

Боголюбовская сирота вошел голый на кухню в веселом настроении, Бьорк сидел в грустно-возвышенном, смотрел на плывущие льдины.

Начал греметь кастрюлями, рассказывать, что слышал по радио «маяк» (Бьорк попросивший у Бога терпения, чтобы управлять сиротой, сидел в двух старых халатах как шаман).

Но когда б. сирота дошел до «пузырей земли» (произнеся имя «Курникова»), Бьорк не выдержал и напомнил о числе (сирота сразу сник, замолк. Тихо пошел в свою келью и вернулся с данью).

В «письмах валаамского старца» автор признается как тягостно для него быть игуменом. Но братия упросила.

Кстати, звонил ПН из сиротского института («имя Герцена»). Тоже хочет не остаться «за бортом». Змеиной интуицией почувствовал, что плетется новая повесть временных лет.

У сироты невозможный возраст (по отцу Шмеману: он пишет в дневнике, что не понятно, как можно быть м. сорока лет).

Надо бы, думает Бьорк, уже составить список приглашенных персонажей (a hint toward Proust).

Когда ездили с сестрой на залив, она призналась, что хотела бы написать пьесу. Сестра моя Чехов («и сегодня в разливе»).

У доктора Угна (далее доктор У.) обсуждали теорию нового романа.

Когда в частной переписке со Стеллой (девушка по имени звезда) Бьорк написал «доктор Унг», она поправила «не Унг, а Угн, Саша!»

Приехала инокиня Наталия.

Инокиня Наталия угостила тирольским пирогом.

Петербургские сумерки снежные. Достал с полки Блока – издание 1923 года, Берлин, Алконост.

Торопиться не надо, уютно. На прогулку не пошел. Пил чай с тирольским пирогом, спорил с БГ (инокиня сидела и слушала).

В споре неожиданно дошли до «пузырей земли» (ими случайно или закономерно оказался Тян-Шанский. «профессор всех российских у.» и уже не в силах побороть волнение, БГ…

БГ обвинил Бьорка в принадлежности к стране, кот. ограбила Тян-Шанского.

Бьорк поблагодарил инокиню Наталию за угощение, БГ сказал, что не обижается и не сердится, а любит правду, ушел слушать бибиси.

Потом вернулся на кухню, чтобы спросить БГ, к какой стране принадлежит тот. Тот уже остыл, стал юлить и готов был идти на попятную.

Де мол, по паспорту… Бьорк же как игумен строго сказал «не юли и не иди на попятную», а отвечай честно, считаешь ли ты, что принадлежишь иной стране.

После некоторого колебания, он тихо ответил «да».

Никогда я не был ни гордым ни надменным, поэтому (и) оказался в обществе м. поэтов на Итальянской улице (в особняке князя Никиты М.): на Александр Блок-party. Первое, что заметил Бьорк, входя в комнату – парсуна Артюра Рембо в красном углу (поэт изображен по известному фотоснимку на фоне цветов радуги как шриматаджа).

Князь Никита М. прочитал два стихотворения своих и одно – доктора Угна, Стелла искала свою любимое, где строчки «и п. с п. говорит», но не нашла, К. П. персонифицировал собой молодую поэзию.

Бьорк прочитал из Блока «я Гамлет. Холодеет кровь».

На ноге К. П. Бьорк записал стихотворение «не встречал лучшей бумаги, чем волосатая нога Кирилла П.».

Удивительные носки были у общества м. поэтов: у Стеллы розовые, у князя Никиты М. радужные, у К. П. – разноцветные. У Бьорка – не помню.

Князю Никите М. – Никита мой талисман и эталон.

Невидимыми миру чернилами (не выжигаются, не стираются), а проступают при касании любимых рук и глаз слова на коже.

«Никто не хотел умирать»: когда князь Никита М. сказал «тише. Сейчас придет сосед и всех нас убьет». Стелла сказала, что умереть в таком обществе – счастье и высшее наслаждение.

Но сосед не пришел и никто из м. поэтов не был убит на А. Б. пати. Но чувство – точнее – предвкушение райского наслаждения осталось.

Бьорк спросил у Стеллы «какого рода гурии на том свете?» Стелла спросила Бьорка «кто такие гурии»?

Книга доктора Угна как чаша передавалась по кругу.

Чтобы лучше дышалось – на столе белая роза (подарок князя Никиты М. бывшему брату).

Князь Никита М. был молчаливый и грустный. Вся атмосфера встречи как школьная тетрадь была излинована в синие и алые линии.

Всп. вдруг алжирский автобус (арзамасская ссылка): арабы курили.

Договорились устроить ЯМ-пати у Бьорка в боголюбовском приюте.

Это были наброски по горячим следам (ступни Стеллы горят – она вышла из майи и летит по Садовой). Над Садовой?

Халас (конец по арабски) на данный момент.

Цыгане проснулись (или еще не ложились спать, смотрю по «он лайн»). Бьорк проснулся, посмотрел за окно (le conte de fee d’hiver. По русски почему то хочется сказать «Германия. Зимняя сказка»).

Хочется сказать, думается, интенция мысли, порридж слов. Любимая книга (заготовка для интервью): «Мышление и речь» ЛСВ.

«Так жили поэты и каждый из них»: опять о вчерашнем. Ключевые слова: белая роза, парсуна Артюра Ренбо, волосатые ноги Кирилла, огненные следы Стеллы в воздухе и на снегу.

«Мой бедный мой далекий друг». Бледное лицо князя Никиты М.

Солнце неожиданно ворвалось. From other side of Neva-river. Вчерашнее уже кажется на другом берегу (так и есть – даже в географическом смысле.

Чашка с изображением гейши. Стелла легкой походкой вышла из майи.

«И заплачет сердце по чужой стороне». Вдруг захотелось отправиться на прогулку (на тот берег реки), по б. местам, к У., потом в Коломну. У. на моей стороне реки. На велосипеде (синем по белому снегу) не поедешь. А саней у меня нет.

К моему б. сироте приехала инокиня Наталия. Мне захотелось халвы и хурмы и я поехал в финский супермаркет напротив АН лавры (конец невской перспективы – бывшей просеки в лесу. Место битвы).

Вдруг как беременной захотелось хурмы и халвы.

Кстати о беременности (pregnancy?): когда Бьорка хотели уволить из красной армии и уговаривали написать рапорт (ср. «кассирша ласково твердила») см. выше.

Начальник отдела кадров приводил такой довод, что де это лучшая статья – «как по беременности» (быть уволенным «по сокращению»).

Язык киллеров и терминаторов (и алигаторов): язык персонажей Лескова (вести «сократительную» жизнь).

«Беременные долго не живут» (Елена Сунцова)

Помню как тетушка в костромской деревне делала пироги. Мешок муки стоял в углу. С вечера ставила бродить тесто. Опара. Утренняя звезда. Русская печь. Русская речь.

Сироту отправил зарабатывать деньги. В скиту-приюте тихо и хорошо. Попил (словно) цветочного одеколона (закусил «мишкой-на-севере»).

На том историческом вечере, когда после чайной церемонии все четверо лежали на икеевской кровати, Бьорк спросил у Стеллы, нравится ли ей волосатая грудь, она переспросила «мужская или женская?».

Помянуть Б. А. в заснеженный скит к Бьорку приезжала Елена (цветочным одеколоном и пастилой как у протестантов. Ср. Тютчева «я лютеран люблю богослуженье»).

В прихожей скита висят две намоленные парсуны св. Уайльда (подарок Тимура Петровича).

Однажды сказал Рубинштейну, что родился на его улице (бывшей Троицкой – улице шляпников).

Стена чем то напоминает «карточки» Рубинштейна. «Как слово наше отзовется»: родился на улице, пишу будто на карточках.

Как то надо усовершенствовать «карточку», ср. довести до ума колесо (кузов) наше веселое ремесло (АБ).

«Но я люблю товарищей моих» – однажды И. Л. подарила Бьорку один из первых сборников Б. А.

Думал днем о Джакометти.

Роман онлайн. Хотя нашему русскому «роман» (провансальское как капуста с клюквой) он предпочитал novel из за сквозящей в этом слове новизны.

Дневник уездной барышни (дуб или уеб), это оскорбило слух общества мертвых поэтов или чуть чуть покоробило. Когда у князя Никиты М. Бьорк рассказал о проекте дневник уездной барышни (далее – уеб).

Все это было, было, было. Да. Но не в этом дело. А так же: слова, слова, слова. Суггестия. И быдло, гопники. И рафинированное: dead poets society.

Памяти Всеволода Некрасова. Это одна из фигур, благословлявщих моего героя, «в гроб сходя».

Чувство, что вас вдруг вознесло на гору Калиманджаро. Где холодно и перехватывает дыхание и кружится голова (Бьорка пригласили сесть рядом с ВН на возвышение «подобное лобному месту»).

Но от самой фигуры ВН не несло холодом (скажем вежливости или надменности). Но: свет и теплота.

Когда то с бабушкой в детстве, придя на Охтинское кладбище, Бьорк впервые увидел гроб (стоящий у церкви). Бабушка рассказала, что во время войны обмывала покойников.

Не страшно ли было, поинтересовался Бьорк. Бабушка сказала, что бояться надо живых, а не мертвых.

Если бы Бьорк был (как скажем Тимур Петрович или Хвостов) богомазом, он написал бы парсуну «общество мертвых поэтов» (римейк к кинокартине).

Ирина Львовна любит рисовать ангелов, цветы.

Taggers and graffitis в своем роде.

C Всеволодом Некрасовым меня познакомил Бурич в музее Сидура.

Когда я оказался с ним на подиуме (тридцать см) как на Килиманджаро, произнес в качестве пароля имя «Бурич».

Мемуар-римейк «снега Калиманджаро»: о Всеволоде Некрасове.

У него уже было состояние надмирности, но не надменности. Между первой встречи с ним и той последней прошло лет 15. Хотя, строго говоря, была еще одна, на след день.

На следующий день, на обломках Пушкинской улицы, состоялись его чтения. В обстановке замечательной – выставки арт-брют (в том числе детей из рождественского приюта худ Барсукова).

Да, Россия страна приютов, островов спасения, скитов.

Об этом однажды сказал ак. Панченко (учитель Ирины Львовны), на кладбище, в маргиналиях похорон. Де мол в России всегда надо (было) спасаться и прятаться.

«Было» это употребление прошедшего времени в контексте похорон. См. грамматику, тема «согласование времен».

Мемуар об Андрее Вознесенском я назову «Васильки Шагала».

С моим другом Хосе (персонажем и просто поэтом) мы сидели в ресторане дома писателей («мастер и маргарита») в обществе АТ (из него помню строчку о Вийоне).

Мы сидели году в девяностом прошлого века (для мемуарной патины). Да строчка из АТ про ФВ: качается в веках повешенный\тысячелетья минут – всегда свежайший и всегда нетленный\никто его не снимет.

Когда проходил АВ с женой ЗБ (я почему то думал, что у него жена актриса), АТ пригласил его сесть за наш столик.

«И это я тебе взамен могильных роз»: я прочитал ему на память строчки из «Васильков Шагала». Помните, «лик ваш серебряный как алебарда, жесты легки (етс етс).

Он был весьма и неподдельно тронут. В тот вечер «вся москва» шла в дом архитектора на встречу с Аксеновым. И он отдал нам с Хосе свой пригласительный билет.

Это был настоящий бал в благородном собрании. Триумфальное возвращение из Америки. Да: пена тех дней.

L’ecume des jours anciens, так назову римейк—мемуар. Даже: remarque-memoire. Так точнее.

Цитата из Верлена («полное затмение» с Ди Каприо) Je me souviens des jours anciens et je pleure.

Из него же: il pleure dans mon coeur comme il pleut sur la ville. Поскольку сейчас зима и вместо дождя снег. Мои слезы это снег. Il neige dans mon coeur comme il neige sur la ville.

Как будто «наряд»: в военном училище нашем спали по два часа или четыре (два часа «на тумбочке», четыре спишь, потом дневной, словно красавицы, сон.

Кофе на меня производит сопорифический эффект. Effet soporifique. Как хорошая музыка.

Кроме слова эффект мне еще очень нравится слово effort.

Люблю себя уговаривать, мол fais un effort, voyons.

Ночью как рыба в воде. Или в неводе (сеть). У кого то прочитал «абыр». Вот простой пример человеческой зауми.

«Последний сын вольности». Сегодня предпредпоследнее академическое «бдение». В ауд. Номер 9.

В борьбе содома и гоморры за наше сердце (гламур и трэш – на выбор) есть передышка (armistice). Богородица цветов сыплет лепестки нарциссов благоуханный снег (Хохловой Стеле).

Если бы. Нет, без «если бы да кабы» (кстати, проходя с доктором Угном в р-не Староневского у Лавры, в направлении финского супермаркета, видел афишу «Кати Кабановой» (о Яначеке впервые услышал от Шлендорфа («жестяной барабанчик»).

Если б предложили сделать книжечку, попросил бы у АБ фотографию с космоса для иллюстрации нашего жилья и крестиком на ней пометил бы нашу боголюбовскую обитель на Неве.

А пропо: АБ прошу не путать ни с Александром Блоком ни с Ахм. Беллой (наш некрореализм).

На этом чудесном снимке, сделанном из космоса, видны и Ладожское озеро и финский залив и Нева. Все в свечении.

В принципе (как любит говорить АТД), это римейк «писем валаамского старца», книга столь любимая мной. В двух экз. (один, кажется, подарил). Из Финляндии привезла однажды госпожа Райя.

С утра был звонок от расстроенной и чуть рассерженной госпожи Б. (с западной части снимка из космоса, там где дом Блока, посл. квартира, у устья Невы).

В среду было последнее занятие, будничное без звонка, а писал, что «предпредпоследнее». Иллюстрация К Вольтеру.

Госпожа Б. прознала про новый антироман. Юленька, воспитанница нашего приюта, оказывается рассказала ей.

Смысл звонка: «все плохо» как название красной книги Кирилла Медведева. Учителю плохо, он стал как ребенок («но разве он не был ребенком всегда», Нет, сейчас стал хуже, капризничает).

Мышка бегала всю ночь, пыталась грызть душевую кабину, баня стоит сто шестьдесят рублей, Б. А. умерла. Госпожа Б. ожидала сочувствия и утешения.

Кстати, двадцать лет тому назад, где то на полустанке в р-не Зеленогорска (север на снимке из космоса), госпожа Б. с девицей Мариной из Львова (навещали в Комарово учителя).

Госпожа Б. сказала трагично «учителю очень плохо. Предстоит тяжелая операция. (наверное умрет). Двадцать лет тому назад.

«Смерть в Венеции. Жизнь в Петербурге», написал я когда то на розовой обертке шоколада «гейша». Посв. Паоло Гальвани.

С Еленой Андреевной мы пришли навестить Паоло в мариинскую больницу.

Точнее дело было так: я пришел первым в воскресенье, но у него уже сидела хозяйка пансиона с ВО, где он проживал. Потом, когда собрался уходить, в конце темного коридора появилась с веточкой березы.

Елена Андреевна. Был троицын день, воскресенье. Мы пришли навестить Паоло Гальвани в бывшей больнице для бедных (ныне – Мариинская). Там где умерли М. Кузмин, бабушка Бьорка.

Опыт мемуаров, римейк грамофон. пластинки «по волнам моей памяти».

Елена Андреевна тогда произнесла «Паоло, как же тебя угораздило?» (голос ее звучит до сих пор, прекрасный тембр, как в записи).

Паоло угораздило быть серьезно побитым (грабитель его привязывал наручником к батарее, угрожал черным револьвером). Паоло признавался, что прощался тогда с жизнью.

На мой вопрос «был ли грабитель красивым и молодым» Паоло, кажется, отвечал утвердительно.

Учитель отказывается лечь в больницу (стал вообще капризным как ребенок). Далее называются болезни в стадии обострения.

Потом госпожа Б. спросила «давно ли я был на кладбище». Давно, признался я, с красного лета.

Она сказала, что хочется, но холодно (поехать на кладбище). Прекрасная точность: и хочется и холодно. И снежно.

Я удивился, как госпожа Б. все прознала и про роман онлайн (боголюбовская Юленька рассказала) и про встречу на Фонтанке.

А между тем мой б. сирота разбил себе локоть (вчера поздно вечером, катаясь с горки).

Как же тебя угораздило (подражаю Елене Андреевне, повторяя ее интонацию).

Вчера купил скотч, поролоновой ленты – утеплял окно в игуменской своей комнате.

В кухне скита тепло – сирота ходит голый.

От холода я две ночи не мог заснуть, вспоминал песню «цветы у дома» (про эту ледяную чистоту).

Нет, про эту ледяную пустоту. Пусть и чистота и пустота послужат худ. правде.

Кстати, эту песню любил (а может б. и любит до сих пор) Александр Д. фон Романов. Его даже прозвали «трава у дома». (опять перепутал траву с цветами).

Confusion is my style. Конечно, стиль это уж слишком, но элемент, стихийность несомненно Сумбурность мысли «встает река моих стихов».

Тревога вот мое истинное призвание, да Поль Валери, двадцать лет тому назад. Теперь еще и смятение. Тревога стала тревожностью.

Задумал цикл – опять же в тревожно-смятенном ритме онлайн – «De l’aage» (из Мишеля Монтеня – далее ММ). Старофранц. «L’aage». Помните у Франсуа Вийона En l’an de mon trentieme aage.

Все смешалось. Это и есть confusion. Были прекрасные: ясность, откровенность. Прекрасные и беспощадные (nice and cruel). теперь еще и это замешательство, смущение, прекрасная путаница.

Пример: парсуна.

Вчера, вернувшись с прогулки, перебирал фотографии (как у Тютчева: только, не сидя на полу, и не швыряя их в огонь).

И не свои фотографии, а чужие (альбомы юношей). Даже позвал сироту (боголюбовского), показал некоторые из. Чтобы и он подивился на красоту сего падшего мира.

Введение во храм пресвятой богородицы, праздник Оптиной пустыни. Вспоминаю монастырь (двадцать лет тому назад) в снегах.

Введение во храм. И улица еще Введенская, где жил АБ на квартире отчима, на Малой Невке (см. снимок из космоса).

Вот АБ: родился на Неве, потом жил на Введенской, напротив Выборгской стороны, а последняя квартира, с одной стороны на б. реки Пряжка, а с другой – у самого залива, где верфи.

Снимок из космоса (А. Богуша) перевернул мои представления, вызвал замешательство. Затем все улеглось и наступила прекрасная ясность.

Вдруг (опять как б.) захотелось послушать Жоржа Брассенса.

Как все странно, странно. Страшно.

Глючила стена.

Problemes avec le mur все сложно со стеной в посл. время.

Попил кофе и затеплил восковую свечу (у стены). В том числе для тепла. Посмотрел за окно на Неву: набережная спит в электрическом сиянии.

Вспомнился снимок из космоса (сделанный Богушем). Нева, наша обитель отмечена крестиком, Ладога, финский залив. Все в сиянии.

Вчера сироту посылал в Ашан (вид послушания) за продуктами. Вернулся довольный, рассказывал о социальной утопии, городе солнца, рожд. мишуре.

Молитвенное правило игумена невского скита боголюбовской обители.

Сопорифический кофе эффект дает себя знать.

Le general Dourakine графини де Сегюр, урожденной Ростопчиной. Madame Barakine (de Bjork).

Sel et cierges de cire, le nouveau roman.

Позвонила в скит госпожа Б. и посоветовала вымыть тщательно с солью пол и стены и обойти со свечой справа налево.

Богуш сфотографировал землю из космоса.

Реклама МРТ (апельсины и под лупой сочная мякоть). Так снимки из космоса: крестиком помечено, где наша обитель.

Опять какие то атаки марсиан на мою стену. Все заливают краской и ставят желтый треугольничек и вместо числа Зверя – воскл. знак.

Сирота вернулся с прогулки по рыхлому снегу.

Юрий Рытхэу, рыхлый снег (упражнения на аллитерацию). Опыт воспоминаний: приезжала австрийская девушка брать интервью про снег (у него).

Учиться жить в условиях помех. Хотел написать «писать». Так, наверное, вернее.

: и с любопытством иностранки, плененной каждой новизной. Кавычки. Заготовка для нового романа про новизну письма (и снега).

Патина нового романа и любовь к пасте Гойя.

Курсант Трудков чистил медную бляху и я спросил его про пасту Гойя. И получил утверд. ответ.

Сирота и я, его игумен.

Хор солдатских матерей и новое общество защиты боголюбовских сирот. И Бриджит Бордо (далее – ББ), приглашенная в Москву на встречу.

Намек и рефрен: краеугольные камни, красные нити. Вид послушания: ткать половик (как в архангельской деревне). И еще: восковые свечи.

Зажечь свечу (затеплить, в том числе для тепла в зимней комнате), включить бибиси – и не заплакать.

Пора собираться в «порядок слов» (на тему «пора мой друг пора»).

Несмотря на метель, вечер состоялся, недалеко от моей родины, на противоположном берегу р. Фонтанки. Единственно, из за снега чуть нарушился «порядок слов».

Ждали анемоны (до сих пор я их видел на картинке или принимал за сорт пионов). В артист. уборной в вазе – хурма, чай. А какие люди пришли.! О каждом из присутствовавших (в основном – писатели, поэты, мемуаристы) можно вести отдельный разговор.

«Ушла. Но гиацинты ждали» эпиграф к вечеру на Фонтанке. Надо только подумать, почему «ушла». Кто была та таинственная незнакомка, кот. ушла. Но а немоны.

Уже привык к глюкам – даже интересно, как они приходят и уходят. А «немецкий народ остается».

И вчера как в пушкинской метели, кто то (чудом) дошел, кого то пурга заставила сбиться с пути и попасть в другую церковь.

Фильм любимый с детства. На музыку Свиридова. И вчера такая же атмосфера была.

У Гийома А. есть стих о девяти читателях (без устали вспоминается). Здесь и мистическое число и не менее загадочное обстоятельство встречи. Вчера показалось, что кто-то из девяти в зале.

Госпожа Б. спросила про фразу на стенке-доске, как мальчик из сказки. В таком странном виде запомнилось ergo stupid ergo sum.

Госпожа Б. принесла колобок чухонского масла.

Андрей подарил золотую ручку на память.

Стол был в праздничных блестках.

Елена – la belle Helene – была в черном как невеста из фильма Трюффо.

Каждый – как три короля-волхва – пришел со своим даром (чудо о читателях).

Сейчас и здесь в моем заснеженном скиту, в благоговейной тишине, молюсь о читателях и каждого благодарю за дар.

К сироте пришла ученица заниматься начертательной геометрией. Его послушание – давать уроки н. геометрии.

Конечно по мере удаления от чудесной встречи (по выражению В. К.) многое будет проясняться (смысл той загадочной фразы на стене, например Дурак. Значит существую).

Госпожа Б. вся в розовом заметила еле заметно написанную синим фламастером (тонко) на белой стене.

Дураки и дороги. Метель. Гибель. Князь Никита М. сегодня велел вывесить бюллетень о здоровье (37.9). Мол не пришел из за болезни.

Дураки и дороги (далее – ДД).

«Дураков у нас нет», выражение моей тетушки.

В кофейне «Абрикосов» среди бамбука, зеркал и шинуазри (выражение Элен), за окном феерический Невский проспект, – тихо празднуем. Доктор У. угощает (для аллитерации).

Элен обеспокоена моей «новой серьезностью». Я успокаиваю ее, мол это педагогическая патина, «выгорание» о котором говорил курсант Алексей Аринушкин. т. е.: бледно-зеленое с черным.

На св. воздухе, выполняя послушание игумена, дай Бог, все пройдет.

«И печаль и радость».

В посл. годы как утешение выпадает снег. Последние годы – эсхатологическое выражение, (почти) апокалиптическое.

Стелла едва нашла дорогу домой. Шла на золото куполов (сине-голубой собор буквально растаял в пурге). Не было сил помыться, поесть. Уснула. А когда проснулась и хотела выйти – сугробом завалило дверь.

Пора идти благословлять трапезу. Ученица (сироты) ушла, он гремит кастрюлями на кухне скита.

Сегодня в Голландской церкви на Невском после шести часов.

Да, он был этот вечер. На тему «он был или не был, тот вечер». На тему (еще) нездешних вечеров и снежных утр (не уверен, что существует «утр». Но пусть). Рассветов.

Про дураков и существование. Напомню, что в разгар вечера на стене слева явственно проступила надпись про дураков и существование. Почти уверен, что многие заметили те синие строки (вдруг проявившиеся как в криптограмме проявл. текст, написанный симпатич. Чернилами). Цвета анемонов.

Когда я вернулся к обдумыванию темы ДД, смущенный и растерянный ее необъятностью и неподъемностью (как снежный ком, о котором пишет ДВ), спасительной (соломинкой) показалась фраза ЖПС «ад это другие».

Да, ад это другие (hell is other people!). А поскольку ад это (наверное) концентрированное выражение дураков (куда ведут дороги) далее мысль стала ветвиться веселее.

Во время (исполнения) молитвенного правила вспомнилось и определение ада митр. Сурожским Антонием: Ад божественной любви (далее – абл).

И то, что именно госпожа Б. (пришедшая на вечер в розовой куртке несмотря на метель и в шарфе цвета персика как гейша) заметила ту таинственную фразу (ergo stupide ergo sum. Puisque fou (donc) existe).

Кстати, это был один из самых теплых и душевных вечеров (совсем рядом с моей родиной – домом Лидваля, известн. еще как «толстовский»).

Елена Курмеле подарила блокнот «музей Ф. М. Достоевского. – далее ФМД. – в Санкт-Петербурге.

«И белый белый снег до боли очи ест» и белизна монитора слепит самоедские глаза.

Название с детства слышимое – пьесы Пиранделло «шесть персонажей в поисках автора». Любопытно: нашли они или нет. Пример моего терпения: не удосужился узнать до сих пор, дожив до волчьей седины.

Серия автопортретов автора (то, что они очень любят). Даже я, игумен невской (боголюбовской обители. Скита-приюта), подвизающийся, казалось бы, в созерцании бесплотных сил (a suivre).

И то впадаю вдруг во внезапное созерцание собств. отражения (в «порядке слов», в артист. уборной, где в ожидании вечера пил чай из зеленой кружки и ел хурму).

Конечно, элемент неожиданности как на войне (в искусстве).

С другой стороны, художник Хвостов, упражняясь многие годы в искусстве автопортретирования, может быть – таким окольным путем, дошел до самозабвения.

Помню его выставку на развалинах константиновского дворца, под лестницей (не знаю как правильно называется арх. деталь. Прекрасное место и удачная выставка. Фотография «на память»: Хвостов, Спирихин, Глюкля, Цапля, Бьорк. Под дубом).

Да, а мы долгие годы избегавшие собств. отражений как генералиссимус Суворов Александр Васильевич, вдруг находим себя в артистической уборной (перед зеркалом).

Вспоминаются старые строки из стансов к Малибран.

Кофейная пауза (пока в скит не приехала инокиня Наталья с визитом. варить борщ моему сироте).

«Моему сироте» борщ потому что редко соглашаюсь его отведать (вкусить) ибо должен соблюдать священноначальственную иерархию. Хотя и часто трапезничаем вместе (за столом Райскиных). Но едим по уставу все раздельно.

«Жизнь без начала и конца. Нас всех подстерегает случай». Так случилось, что эта фраза стала сакраментальной. И теперь, когда сочиняю римейк «писем валаамского старца» (усл. название Highest degree) etc etc и главное – продолжение цитаты.

Вчера вечер у доктора У. у костела (наполнить текст гудением).

Елена убежала как мадам Б. (кстати, третья Б. уже).

Также и с Димами было: Селиванов, Улитовский, Конокотин и даже четвертый как рим Ильтубаев.

Новые цифры и имена. И девять читателей как триста спартанцев. Фонтанка и Фермопилы (буква ф).

Летом сирота приносил полевых цветов с прогулок в промзоне. Я ленился привозить с летней резиденции («из «Березки», игуменского имения: пионы, нарциссы, тюльпаны, турецкую гвоздику, гладиолусы).

Есть цветы, называемы по французски les capucines (как мы – монашествующая братия). Оранжевых оттенков, малиновых и желто-лимонных насадил под яблоней, вишней и сливой.

Жанр «стена» форма – записи, «слова». Здесь опять – и Сартр и Жан Жене. Богородица цветов. И Хлебников неизбежно (труба гюльмуллы).

Это не дневник. Может быть майкроблог из за красоты и необычности слова. В смысле, что хоть горшком назови. Майкроблог и есть тот горшок.

Когда автор сочиняет это всегда горящий куст (для кр. словца – говорящий).

Показалось немного странным и в то же время сразу нашлось объяснение – дидактичность и афористичность (мнимые, конечно). Дидактичность понятна из за пед. практики. «Не объясняйте» был завет учителя.

Таня сказала, что учитель расстроился, узнав о том, что я лишился педагогического места (полставки преподавателя английского языка в бывшей медико-хирургической академии).

Женские голоса: учитель сказал Тане, которая передала Елене Курмеле. Ретрансляция. И это сквозь пургу, помехи.

Архимандрит Н. сказал, что надо менять послушания. Obediences.

Как А. А. прошу поставить во дворе бывшего Воспитательного дома (им. Герцена) памятник толстому мальчику, кот. я заставлял переводить из «клиники и критики» далее КК Делеза).

Напоминание «Сегодня день рождения Дмитрия Кузьмина». С днем рождения, дорогой Дима!

Mieux vaut tard que jamais! Посылаю и другому Диме (вообще тема Дим) поздравление с др. С другой стороны, поздравил его в «порядке слов». А помнится, (…) лет тому назад отмечали его др в рериховском обществе на Морской.

Да, кстати, о порядке слов. Один из читателей написал мне, что «хотя и было немного людей» – мне вспомнился вечер в Голландской церкви, где мы читали с Сергеем Бехтеревым и боголюбовскими сиротми из БV.

И мне вчера во время прогулки вдруг четко представились параллели между «чеховскими мотивами» – сценой в церкви и нашими вечерами. В том смысле, что наши вечера были похожи скорее на богослужения.

Т. е. a rebours (посв. Вячеславу Кондратовичу).

Как Жана Жене одолел какой то пассеизм.

Да, Андрей, и намеки (Посв. АБ).

Когда прохожу мимо армянской нашей церкви вспоминается АБ (когда то как в пушкинской метели мы были с ним случайно там повенчаны).

Вчера в скиту молились о князе Никите М. (лежащем на постели болезни).

Стелла и ее сурок Ники (фотография эпохи возрождения).

Когда читатель из середины зала (по имени Александр Сергеевич) спросил про Андре Макина, я тогда не сообразил сказать (а точнее не вспомнил о его романе про Ольгу Арбенину).

Имен как снега намело. Все это иероглифы Бога. Кстати про Айги: однажды мы разговаривали с ним в музее Блока.

Была выставка художника Улангина (далее – худ. У). У меня хранится его работа «философ».

Что тогда сказал Айги? можно сказать, что «не помню» и это не важно. Бо, даже молчащая фигура писателя говорит много.

Но я помню, что он тогда сказал. Я спросил его про Елену Андреевну. Вернее, поделился с ним своим «открытием» ее (вдруг она открылась мне на чтениях в фонтанном доме). «А правда, что» спросил я у него. Он ответил «о да!» и сравнил ее с Еленой Гуро (для Геннадия Николаевича это высшая степень сравнения) и сказал, что хотел бы организовать фестиваль.

Фестиваль женской поэзии по линии финляндской железной дороги (с такими именами: Эдит Седергран, Елена Гуро, Анна Андреевна, Елена Андреевна).

У меня есть проект. Мне нравится слово «проект» из за необязательности осуществления. Проект например написать ажиографическую брошюру или брошюру по изучению иностранного языка. Потому что учебник пишу.

Можно сказать «учебник уже написан». На вечере в «порядке слов», похожем на службу в молельне поморской общины, я показывал один свой учебник (Idees, cadeaux) написанный для Даши Алпатовой.

Второй свой учебник (в соавторстве с госпожой Лукрецией Уокер) забыл показать. Написан специально для курсантов и слушателей медакадемии.

У доктора У (у костела св. Екатерины) видел записную книжку с иллюстрацией Карла Шпицвега. И вспомнил (как помните «я Брамса услышу»).

В свое время Василий Крючков мне привез из Германии альбомчик Карла Шпицвега. Zwischen Resignation und Zeitkritik. Это и есть настроение нового антиромана.

Как сказал профессор Rybalko (из американского университета, Сэн Луи) «кто говорит «постмодернизм» ничего не понял в постмодерне.

Как сказал св. праведный Амвросий Оптинский «кто разговаривает во время службы, тому Бог посылает скорби» (фраза-римейк из «чеховских мотивов»).

Сироту благословил сходить в цирк с инокиней Наталией.

Сам был в балтдоме (как балда – для аллитерации). Но je ne regrette rien. Хотелось посмотреть артиста Володю Баранова.

По дороге видел собак хаски. Театр лежал в сугробах. На ступеньках ждала Люба.

В театре-амбаре я не был давно. Представление было на малой сцене. Фею играла несравненная Ирина Соколова (Геббельс в фильме Сокурова, актриса Элеонора Дузе в (…)

Люба это мать Аленки (она говорит «мама как ребенок»). И я решил сходить с Любой на детский утренник в балтдоме.

И не пожалел. Полюбовался сталинским ампиром (сравним с театром Советской Армии). Публика! Дети из интернатов, не было только солдат и суворовцев, нахимовцев, кадетов.

Люба ела орехи во время спектакля, смеялась, разговаривала, так что иные серьезные дети на нее смотрели с укором.

У Любы перевязана рука – она работает сиделкой и дворником в богатой семье. «Убирала снег», показывает синяк на запястье.

Аленка уехала на заработки в Москву (нашла место бутафора в театре). Аленка мастерица (со Стеллой они работали вместе в пермском театре оперы и балета).

Она делает маленькие книжки. На выставке в фонтанном доме ее книжки вызвали восторг.

С Аленкой у нас проект (типа театра ампир и маленькой сценой в нем).

Аленку я нашел в мастерской Глюкли (там она шила, танцевала). Однажды она показала мне удивительное издание (книга побывала в морской воде, сине-зеленой, просолилась, потом Аленка обожгла ее).

Не помню какой был текст (какой то роман, кот. Аленка читала в Крыму). Представьте красную книгу в твердом переплете побывавшую в зелено-голубом соленом, потом в огне. Черное белье (как у студента).

Сначала меня (сурового валаамского старца, строгого игумена б. невского скита-приюта) смущала любина непосредственность (полузгайте семечек), поведение во время спектакля, где даже дети (етс етс).

Потом мне стало весело. И когда спектакль закончился и мы с Любой вышли на улицу – другой спектакль – СПб бай найт. Новая волна восторгов. Вспомнилась та муз. педагог из детского сада, полковничья жена.

Римейк «простого сердца». Опять же, если надумаете ставить памятник моим студентам в им. Герцена, отразите на нем детей, читающих «простое сердце». Особенно Романа. «Аристотель пришел, можно начинать», пошутил Бернар однажды.

Я пригласил Бернара почитать студентам из Флобера (в тот день пришел один Роман. Он ходил почти всегда. И Бернар, видя мое смущение, сказал «Аристотель здесь, можно начинать»).

Да, пережил все волны восторгов детского и женского любиного сердца. Любу отправил в сторону музея сновидений доктора Фрейда (это не каламбур, а прозаизм: в доме, где она ночует нах. институт психоанализа, при нем – музейчик сновидений доктора Ф).

Некоторая усталость от прожитых дней (просто фраза. Как на уроках шитья или вышиванья).

Все-таки мне интересен Даррел тем, что воспел Александрию и Кавафиса.

Практически римейк александрийского квартета (но не читал одну из четырех). При всей, казалось бы, удаленности от города и автора. Но все же все же вспоминается. Именно вышиваньем восторгов и вздохов.

После спектакля про «сказочное королевство» сам оказался как будто в сказочном из-за иллюминации. Белые ночи наоборот. Все искрилось и сверкало. Проходивший итальянец сказал «белиссимо» и мы с Любой это слышали. Холод и красота.

«Каждый раз после бала веселого возвращаетесь без головы». Мой король вы теряете голову. Видел проезжавших в карете королей. И финскую королеву.

Вернувшись в скит, прочитал в ленте новостей, что пустили поезд (типа TGV) между Хельсинки и Питером. Аллегро назвали.

Найти место у Иезикииля, где говорится («кто живет подолгу на одном месте, тому простятся многие грехи» на тему «кто разговаривает во время службы»).

Будни игумена боголюбовского (далее – б.) невского скита-приюта. «Утро помещика». У Федотова «утро аристократа». Утро сироты б. приюта. Игумен ходит в двух халатах, сирота как Адам (до грехопадения).

Сирота послан в Озерки (послушание – преподавать начерталку).

А пропо: однажды одна сестра Белова сказала, когда я употребил слово «болванка» (я от Вас не ожидала! мягко, но с укором).

Болванка, начерталка. Милые такие слова.

Я люблю слушать речь. Так раньше я любил гулять вдоль моря (когда жил в Одессе).

Сейчас главное послушание (obedience) – писать роман он лайн. Это по сути продолжение исследования речи. Театр. Кинотеатр речи. Розанов, Гольдштейн. Монтень («замахнулся на старика М.» скажет мой сирота).

* * *

Опубликовано в: Русская проза. 2011. Выпуск А. С. 137–184.

Полностью роман «Пенсия» выпущен издательством «Kolonna Publications» в 2015 году.