Стихотворения 2018-2012
бытя (2018)
вход в закат
вот и что-то прошло напоказ переходом подземным в дыру,
опоздали как раньше на поезд, который куда-то не шел.
мы хотели домой, мы хотели любви, мы хотели пельмень,
но потом отошли словно в пропасть и сразу свалились поспать.
тут и правда бежала вперед как огни, как лиса, как олень,
мы хотели как лучше пропасть, но подвыпили все до утра,
мы жалели себя наобум, и поэтому в сексе был дым,
мы уходим сюда, потому что нам некуда больше рыдать.
мама с папой, родные, не будьте как дети, не будьте как мы,
вы должны были лучше прожить, но прожили всего лишь как есть,
наши дети ведь тоже смеются — большие тревожные сны,
и на ветке скворец, словно змей, поедает кого-то в себя.
скоро вечер, а значит есть время наружу, заверчено в срок,
дым течет словно ветер, как будто есть духи в пожарной тюрьме.
поджигай, если хочешь, свечу ну а я напока замолчу,
пусть горит на закате (вот выход наружу) слепая сирень.
кислый род
иисус — грузинский бог:
смотри сам: вино, ишак
растворенные в кислом небе люди
рождаются мокрыми и почти не плачут,
а еще у них нет даже простой рубахи,
но мысли (холод) пока одеты белым,
впервые они вдохнут незаконной грудью,
воздух кисло-родный вдруг перестал быть
воздухом, вошел легкими и оживился,
дух над кислыми водами крыльями крутит,
дребезжит как (солнце) на сковороде яйца,
жар, наверно, последнего на сегодня дня,
кисловодск смотрит на гору и вздыхает,
человек-адам-чабан идет к богу верхом,
ишак тоже идет вверх пешком, но не туда,
вообще ему надо войти в святой город
с пальмовыми ветвями осанной и осанкой,
чтобы там раствориться перед вечерним ужином,
где не мы едим, а нас едят.
псалом-милицанер
вот и молча затянулись синим небом облака,
и поехала наружу вся небесная вода,
и в начале бог построил там на водах свой чердак,
только он протек зачем-то чтобы было все не так,
и потом потоп наружу запрудил всю нашу ложь,
только крикнул бог: довольно, и пришел милицанер,
и поставил нам, конечно, кой-какие берега,
чтобы мы могли наружу видеть сушу и снега,
так живем мы между делом и с пределом в небесах,
гром гремит, вода плюется, человек сидит как сыч,
он не знает, отчего же все хотелось нам сожрать,
он не ведает желаний, и все хочет не того,
он хотел бы быть как голубь, как господь, и как олень,
только можно быть как птица, да и то не навсегда,
мы могли бы что-то сделать — дом чердак или мультфильм,
а потом вернуться к богу прямо в глину и заснуть.
____________здесь я скопировал
заповеди сломанной ноги
1.
никогда не вешайте трубку,
слушайте в ухе губку,
песни хорошей группы,
голос пусть будет грубым.
2.
если сломали ногу,
наденьте халат и тогу,
зовите девчонок много,
любитеся с ними с богом.
3.
ничего-то не почти не ешьте
кроме упрямой черешни.
молитеся так: конечно
нальем исусу и кришне.
4.
в начале создались совы,
потом все — лиса и травы,
потом уже маша михайлна.
живите навеки славно.
5.
коли не шутишь, кайся.
кто виноватей чубайса?
под ясным запретом спайсы,
а не трава с матрасом.
6.
святость сродни кощунству,
смей запевать под умца,
правда не в глазе щучьем,
а том что нас всех прищучат.
7.
пусть все живут как знают,
год начинай хоть с мая
в духе деньгу качая
в долг. не ложися с краю.
8.
подарки бери по-детски,
в супе пусть будут клёцки,
отче читай по-грецки,
не будь мудаком как цацкер.
9.
жопу подвинь на рельсе,
богу пусть будет место,
слово держи и смейся,
слово смешное — месяц.
10.
ног не ломай и сердца,
будь музыкальней ненца,
в комбике жми на герцы,
верьте амперной смерти.
11.
скоро все крепко жахнет,
жареным уже пахнет,
куплет застывает в акме,
в бургерной скушай маффин.
12.
будем любить как сестры,
будем любить как дети,
только с дыханьем острым
богом над бездной ветер.
воскресенье
в новом качестве бренного тела
ты лежала, имея свое,
в этом небе, неумно блестела
как звезда мене-мене-текела,
елки-палки и ё же мое,
вся душа наша и все белье.
умирать бы хотелось, чтоб памперс
бы не нужен, и даже трусы
были чисты, положим без помпы-с
нашу морду в средебряный аверс,
для горбинки постригли носы
горб до гроба, бери да неси.
ты стеснялась, в больнице нечисто,
смерть приходит как глупый завхоз,
туалетной бумагою листик
книги жизни, и челюсть отвиснет,
мы не верим уже, дед мороз,
в наше время и смерть не всерьез.
мы попрали ее застебали,
мама, папа, давайте играть,
будем в шутку собой барабанить,
притворившись на время гробами,
и ругаться, мол, абанамать,
надо ж юмор и там понимать.
в воскресенье мы выбрали время,
то, которое громче гремит,
для простейшей наличной дилеммы:
мы молчим, словно живы, но немы
а потом просыпается стыд,
мы воскресли и взяли на вид.
одаоби (2017)
пионерлагерь
…потому что искусство поэзии требует слов
без стеснений наш век производит шум,
на сортире напишем, смеясь, варум,
потому что когда уезжаешь в лагерь,
кроме щетки и прочих обычных сумм,
дети сами бывают грустны и наги,
без родителей и без я, салаги.
я в автобусе думал, что нужно так:
познакомиться с кем-то и чтоб чувак
стал мне другом, и мы бы вместе
отбивались от мира, и кое-как
сохранили бы в грусти хоть каплю чести,
и могли б, если что, под кровать залезть и
черный горбик в тележке прокатят вон.
оглянулся вокруг, посчитал ворон,
пацаны все грустны, оттого безмозглы,
и на лицах светились и страх и гон,
они слиплись в стаю, чесали ноги,
матерились, смеялись, давали в роги,
ели сопли, козлы. а девчонки — нет,
у них в глазках бывает волшебный свет
они не себя, а друг друга чешут,
в их лодыжках к тому же живет балет,
я не знал еще, что девчонки брешут
я вообще не знал, значит был безгрешен.
вот бы к ним, да не пустят к себе в игру,
и увидел я вдруг как в глазу дыру:
пацанов на войну запекут в консервы,
а они все смеются, плюют муру,
недоделанный я и погибну первым,
стыд и слезы во мне, и ни к черту нервы.
эй пацан, двигай жопу, чего ревешь,
— да не это просто в глазу и дождь
а ну ладно, давай навсегда брататься
был безумен мой друг, ну что ж,
он был жертвой по жизни — рыхлый, мятый,
стая знала и била его по пятой.
зато я мог думать, что я не трус,
что если приспичит, то вдруг дерусь,
в том смысле, что точно подставлю корыто,
взамен получая права на грусть,
друг в одобрение бросит: иди ты,
и стая в шампунь нассыт незакрытый.
мне жалко весь мир, но особенно вас,
любимых, гитаристых как контрабас,
что будут скучать за смычком неприличным
паршивых существ, ведь и в лучших из нас
есть жертва, насильник, немного наличных
на то, чтоб купить напоследок столичной.
предлесье, веничке
укрощение жизни сомнением —
бог с тобой остается здесь,
если было у нас поколение,
то с него ты и вышел, весь.
много дров, мы попали в лес.
ты, чувак уже не обидишься,
за пределом не нужно воды,
там сейчас говорят на идише,
мертвым — мертвый язык, до дыр
затереть, разоформив мыр
говорят, впрочем, всю неделю,
ты готов пообщаться. Стук.
дух зачем-то, покинув тело,
по привычке живет вокруг,
ну тогда не прощаюсь, друг.
ода оби
посмотри на себя из света —
ты красива как лучик в кружке,
ты прекрасна, и даже… это —
есть свечение на макушке.
нет, не просто дыра в подушке,
это аура и комета.
обниму твои грудки обе,
молоком и рисунком станут,
твой животик как смех подробен —
он и мягок, и тверд местами.
как крестятся тремя перстами
я потрогаю вход утробы.
мы сольемся в теченьи оби,
иртышом я вольюсь, купаясь,
твои ножки красивы обе,
ну и спинка-то не простая —
между крылышками, листая,
я найду полушарье попы.
в этом мире не все случайно,
мы подходим друг другу точно,
между ушками и плечами —
геометрии тонкий очерк,
очертание боли. Впрочем,
мы единой тоской кричали.
сомнение
я усомнился и увидел,
что мир весь создан кое-как,
нет равновесия в вещах,
и облака в преголом виде
кричат на солнышко: изыди,
и люди на своих местах.
ну ничего, бывает хуже,
в кармане нету сигарет,
сидит чужой ребенок в луже,
помятый голубь не одет,
ты вся в депрессии. — привет
не хочешь пить, и тьма на ужин.
я пошучу: благословенен
ребенок, голубь, целый мыр.
на небе ясны перемены,
ты в ванной голая, и мы
возьмем ребячливые сны
и заползем иголкой в сено.
микроб (2017)
буратино
на востоке вместо солнца возникало колесо,
мы устали притворяться, мир раскрылся как вокзал.
ничего в нем понарошку, даже девушка с веслом —
абсолютно неживая, реквизит я в ней узнал.
солнце кажется не глазу, это в мозге круг засел.
флаг раскачивает ветер, кто кого теперь пойми.
кошка вылизала хвостик, нарисует его мел.
все — иллюзия дурная. дай мне денежек взаймы!
нарисуй себе фальшивых. ты зачем ко мне пришел?
восстанавливают космос на соседних небесах,
здесь искусственное солнце не мешало мне еще,
я, братан, не декоратор, мне важнее божий страх.
все устали притворяться, нады театры закрывать.
если хочешь жить подольше, то доигрывай курьез.
ты постиг обман творенья, но ты тоже кукла, брат,
если хочешь оживиться, сделай что-нибудь всерьез.
буратино обнаружил, что директор был злодей,
надо ехать к папе карло и спросить, как дальше жить.
что должно стать настоящим на исходе наших дней —
деньги, солнце или кошка, или страхи-миражи?
вагон
вдруг наступила зима и как раз не вовремя,
друг на тебя подумал и выпил лишнего,
требуют долг, стреляют, пугают крышею,
любимая ходит где-то наверное с кобелем,
зато он явно прибыл на станцию
червовой масти
целый вагон радости.
если на небо закрылся ход, а потом открылся,
если хасид до дна выпивает водку,
если нам друг на окнах спилил решетки,
если спор затих и вздохнули мысли,
то значит он прибыл на станцию
червовой масти
целый вагон радости.
когда ворона для смеха клюет монету,
когда сестренка, танцуя, свергает стулья.
когда грудничок покакал и начал думать,
когда нашелся паспорт, и есть билеты.
тогда он прибыл на станцию
червовой масти
целый вагон радости.
шпаку
мы вместе делали журнал,
ударив по столу.
потом ты пил, любил, рожал,
взял палку и баул,
ушел куда-то невпопад,
там было хорошо,
и над небесной твердью над-
о встретиться еще.
расходы на войну
расходы на войну пошли поспать,
сегодня мир в москве, и карамельный
пасет себя в пустыне злой солдат
как торт на вишенке и от того похмельный.
сегодня новый год как новый мех
на зайце вырастет, чтоб на снегу любиться
война закончилась в москве, орлу на смех,
и раззевает в бирже сон свой аналитик.
и этой ночью мы поспим. зачем война?
не выглядит москва как прежде косолапа.
и зайцев, и солдат любовник лает вой на-
род весь старческий в проклятия заляпан.
сегодня новый год как слякоть, и глаза
не видят ничего за ветром и пустыней,
в пустыне спит солдат, и биржа-егоза
елозит с будушем и присно, и поныне.
но утро началось. сегодня снова в бой,
расходы на войну уплыли в баргузине,
любовник вышел прочь, и ночью на убой
московский заяц жертвенный в корзине.
заклинания (2016)
о происхождении магических языков
дети находят язык под кроватью
вместе со страхами в темном углу,
девочка — слово для красного платья,
артикль — это форма от слова агу.
мир — это мыр, и пора просыпаться.
сдох под кроватью кровавый вампир,
мы любим книжки, не любим кефир,
девочки — это как маша и катя,
страх возвращается, я убегу.
страшно в себе обнаружить другого:
на берегу не поднять мне ногу,
с мясом откушены в триллере ноги.
— это так страшно, я трус, командир!
— нет, так язык обретает наш мир.
заклинание на работу чебуречной солнышко
рожи солнышко рожи
прошу солнышко прошу
души солнышко души
выше солнышко выше
да из новой слободы
да из света и воды
из чебурека и века
зная грехи человека
стоял кабак
не знамо как
заклинание дара грехов
1.
на окне стоят горшки
у меня-то есть грешки
все что есть моего
три поступка всего
первый поступок тоска
чую погибель близка
чья нога у носка
что мигрень у виска
я же болел цска
второй поступок вина
хорошо ты сильна
пусть горчит белена
я ушел как волна
я пропал ты больна
третий поступок любовь
помилуй мя вновь
2.
грехи тоски
грехи вины
грехи любви
грехи мои
бери
бери
бери
бери
валторна (2015)
после
у мамы всегда не хватало себя,
она не хотела собой беспокоить
ни нас, ни врачей, ни чужие пороги,
ни даже того, что любила, любя.
она никогда не сдавалась без боя
и боли терпела, почти не кривясь.
да что все нормально, — молилася богу,
да нет все нормально, — покоила нас.
там папочка как? как тебе после жизни?
что делают там без еды и питья,
сидят за столом или прыгают мысли,
иль просто душа засыпает летя?
я верю: вы вместе, и все навсегда.
там мир погружается сонный в прохладу.
в больницу нам ехать, наверно, не надо,
но можно лететь, непонятно куда.
языческая
на улице правды уперся старик,
он хочет сказать, как он стар и велик,
а сверху мочалкой плыли облака,
чтоб вытереть плешь у того старика.
о боги, зачем вы вернулись в москву?
о боги, давайте разгоним тоску!
на улице правды посыпался снег,
в апреле, когда начинается век,
на пасху, когда мы находим ключи
от двери, по небу нам кто-то стучит.
о боги, зачем нам снежок вместо гроз?
о боги, давайте закапаем в нос?
на улице правды застрял грузовик,
ругался по-гречески мощный старик,
растаял внезапно просыпавшись снег,
тепла и любви захотел человек.
о боги, хотел я купить колбасы,
но боги судьбу нам кладут на весы.
биссектриса (2015)
стаи
люди сбивались в стаи,
чтобы убить себя,
люди людей из стали
делают, не любя.
люди гвоздями были,
кровью кривит губа,
люди спасать уплыли
африку и раба.
люди спасать хотели
кошку, слона, детей,
люди едва успели
слопать немного щей.
люди нашли виновных
в том, что слоны больны,
люди их били словно
пленные не нужны.
люди сбивались в стаи,
чтобы убить врага,
люди спасать устали,
пусть заживет нога.
люди хотят как лучше,
с пользой убить людей
или спасти их души
в свете последних дней.
люди что волонтеры,
деньги им не нужны,
когда затевают споры
и против врагов дружны.
люди хотят как лучше,
души хотят спасти,
в уши кладут беруши,
взрывая в толпе пластид.
утро
растворившись утром в небе,
ты глаза свои откроешь.
сон бывает с непростою
наяву судьбой как сербы:
начинается война,
чарку выпили до дна.
утром свет снимает стружку,
просыпается детеныш,
ты не помнишь, чего стонешь
и чего стоишь снаружи.
расчехляется война,
не хватает людям сна.
утром небо растворилось
как судьба в своем восходе.
есть порядочность в природе,
просыпаясь, реют мысли,
измышляется война,
в этом есть моя вина.
на рассвете небо вышло,
выделяя нас из мира:
сон лоскутный кашемира,
и в кошмаре знак и дышло,
ты заметила — война,
мальчик вынеси вина.
растворившись в этом утре,
небо тоже разозлилось,
ты в своей душе закрылась,
я — в своей, мозги припудря.
продолжается война,
дохнут в поле семена.
растворившись утром в правде,
ты прекрасна словно небо.
расскажу тебе я небыль,
чтобы как-то сон поправить,
пусть кончается война,
правда разумом больна.
мы в друг друге растворились,
словно небо, бог и птица.
в нас очерченные лица,
в нас всегда тела босые.
растворяется война,
за войной идет весна.
колбасё (2012)
св. грибоед
нарастут дома и цепи
у моста, у грибоедова.
очень быстро и нелепо
смерть идет. уведомил.
жил и умер неприметно,
пил, любил и шил судьбу,
потому что даже ленин
еле дышит во гробу.
у дворца зимой занозной
он заснул, поскольку пил,
и поплыл невой морозной,
он в гробу как крокодил.
у ворот земного ада
грибоедов взял его,
и в карете без парада
вывез на погост.
тема для буриме
сложные люди в прятки играют,
ну а простые попрятались с краю.
глупые люди сидят на восходе
умные любят исчезнуть в народе.
светлые люди удобны в дизайне,
темные требуют фоновых знаний.
сильные люди смеются как нота.
слабые носят костюм бегемота.
ленивые люди похожи на пни
и утверждают, что мы как они.
странные люди делают дело,
что мы сочтем вызывающе смелым.
страшные люди ужасны и грубы,
но стоматологи делают зубы.
добрые люди как кошки мурлычут
злые порой отвратительно бычат.
детские люди жертвы приносят,
что повзрослевшим покажется прозой.
сонные люди не жаждут пощады,
но и проснувшимся это не надо.
главные люди часто ничтожны,
что доказать подчиненным несложно.
грозные люди наивны как дули,
кроткие их неприлично надули.
лживые люди моргают и верят,
честные жили, поди, в эсэсэре.
мокрые люди любят бульоны,
а если подсохнут – то макароны.
мощные люди известны напором,
немощь приходит уже под забором.
есть у нас люди, такие как срубы,
только их редко и нравственно любят.
синие, желтые люди уходят
и потому они мертвые, вроде.
вечные люди расселись на стенах,
я же у юли лежу на коленях.