Welsh project V. Геральд Камбрийский: Границы родины, граница как родина

«На следующее утро Крест проповедовали в Лландаффе. Англичане стояли по одну сторону и валлийцы — по другую; многие из обоих народов приняли обет нести Крест»¹. Этими двумя предложениями открывается седьмая глава книги Геральда Камбрийского (1146—1223) «Путешествие по Уэльсу». Автор ее сыграл некоторую роль в истории островов Британия и Ирландия в конце XII — начале XIII веков, а сама эта книга стала знаменитой не только при жизни Геральда, но и столетия спустя. Переписчики неоднократно снимали с нее копии (до сегодняшнего дня дошли семь копий), на языке оригинала «Путешествие по Уэльсу» было напечатано с 1585 по 1868 год пять раз, с 1806 года книгу четыре раза переводили на английский², причем последний из переводов издан (и переиздан) в популярной серии Penguin Classics в карманном издании. Однако речь сейчас пойдет не о книге или ее авторе. Мы попытаемся понять, что происходило тем утром вторника 15 марта 1188 года на юго-востоке Уэльса, в месте под названием Лландафф; постараемся откомментировать как это событие, так и процитированный пассаж из книги Геральда Камбрийского, и, поместив их в широкий исторический контекст, сделать некоторые предположения по поводу того, как соотносились в сознании европейца высокого средневековья понятия «граница» и «родина». Метод нашего исследования обратен наведению фокуса в подзорной трубе или микроскопе: он заключается не в наведении резкости на одну точку, а в последовательном расширении территориального и временного масштаба вокруг одного совершенно рядового исторического факта. Комментируя событие, мы не только объясняем его само; сами комментарии складываются в довольно отчетливую картину представлений средневекового человека о родине, границе и границах родины.

Нижеследующий текст, собственно говоря, является последовательным ответом на три вопроса. Где именно (в широком историко-географическом, историко-политическом и историко-культурном смысле) происходило это событие? Что именно происходило 15 марта 1188 года в Лландаффе? Кто такой Геральд Камбрийский и почему он описал (и именно так описал) это событие?

Начнем с первого³. Место под названием Лландафф находится на юго-востоке Уэльса, рядом с нынешней столицей Княжества Уэльс — Кардиффом. Сам по себе Уэльс — регион на западе острова Британия, омываемый с трех сторон Бристольским заливом, проливом Святого Георгия и Ирландским морем. Пролив Святого Георгия отделяет Уэльс от Ирландии; сейчас от крайней северной точки Уэльса, Холихеда, до Дублина — несколько часов плавания на пароме. Большую часть Уэльса, за исключением южного и северо-восточного побережья, речных долин и некоторых территорий на востоке, покрывают горы. К началу нашей эры этот регион, как и весь остров Британия (и соседнюю Ирландию), населяли кельтские племена. В первом веке нашей эры в Британии появились римляне и с течением времени значительная часть острова (включая Уэльс) стала провинцией империи. Римское влияние на территории нынешнего Уэльса было значительно слабее, чем, скажем, на юге и юго-востоке острова, однако и здесь римляне построили сеть дорог и основали несколько городов. Римские легионеры занесли в Британию христианство. В начале V века нашей эры римские легионы покинули остров, а в середине этого же века начались набеги германских племен с континента — англов, саксов, ютов, фризов. К середине шестого века эти народы почти полностью захватили территорию нынешней Англии; что же до местного кельтского населения, то часть его была ассимилирована, а другая, суд по всему, ушла на запад острова — в Корнуэлл и в Уэльс, и даже на континент. Таким образом, в это время началось сосуществование англо-саксов и кельтского населения Уэльса, которое называло себя «бриттами», «камбрийцами» (согласно одному из названий региона, «Камбрия») и уже значительно позже, собственно, «валлийцами». В середине шестого века между язычниками англо-саксами и христианским населением Уэльса установилась граница, проходящая от устья реки Ди на севере до устья реки Уай на юге. За последующие шестьсот лет эта граница не претерпела почти никаких изменений. Что же до народов, которые разделяла эта граница, то они изменялись в весьма разной степени. Англо-саксы были крещены Святым Августином еще в конце того же шестого века; в конце концов, из нескольких англо-саксонских государств к середине XI века образовалось единое Английское королевство со столицей в Лондоне. Уэльс представлял собой конгломерат владений местных династий; общественный строй валлийцев, их право оставались в рамках родового строя, в регионе не было городов, экономика основывалась, по большей части, на отгонном скотоводстве. Валлийская церковь, хотя и признавала главенство Рима, имела весьма специфическую организацию, отдаленно сходную с ирландской. Некоторые исследователи объединяют и ту, и другую в понятие «кельтская церковь».

Итак, граница между устьями рек Ди и Уай разделяла два разных народа, каждый из которых имел свой способ организации общества, тип хозяйствования, политического устройства, язык, культуру; даже, казалось бы, универсальная христианская церковь различалась по ту и другую сторону от нее. Граница эта многократно пересекалась в обеих направлениях – чаще всего, это были военные отряды, однако существовали некоторые торговые и церковные связи между Англией и Уэльсом. Ситуация изменилась в 1066 году, после нормандского завоевания Англии. Пришедшие с Вильгельмом Завоевателем нормандцы, французы, фламандцы и прочие решительно изменили Английскую монархию. Захватив Англию, Вильгельм не имел намерения завоевывать кельтские окраины острова — Шотландию и Уэльс, поэтому он довольствовался укреплением границы с ними⁴. На ключевые позиции на валлийской границе он поставил трех ближайших своих сподвижников: Вильяма Фицосберна, Роже Монтгомери и Гуго из Авранша. Каждый из них получил во владение приграничное графство — соответственно, Херефордшир, Шропшир и Чешир. Объем прав новых лордов был столь обширен, что владения Фицосберна, Гуго и Монтгомери можно считать своего рода «маленькими королевствами». Сам Вильгельм Завоеватель установил прямые феодальные отношения с самым сильным валлийским правителем того времени Рисом ап Тюдором: последний признал себя вассалом нового английского короля. Однако эта относительно стабильная ситуация продолжалась недолго. Еще до смерти Вильгельма нормандцы (уже к началу XII века мы их будем называть «англо-нормандцами», но пока ассимиляция завоевателей с местным населением Англии не зашла столь далеко) стали вторгаться в валлийские земли, частично захватывая их, частично делая вассалами местных правителей. Но после 1087 года мы уже можем говорить о массированной попытке завоевать Уэльс, предпринятой, однако, не английской короной, а отдельными нормандскими баронами. В течение нескольких лет почти весь регион оказался в руках завоевателей, однако в последние годы XI — начале XII века валлийцы отвоевали значительную часть своей территории. Значительную, но не всю. Те земли, которые остались в руках нормандских (и иных пришлых) баронов, превратились в феодальные владения, которые — точно так же, как за тридцать лет до этого приграничные Херефордшир, Шропшир и Чешир — обладали огромными, невиданными в английском королевстве свободами. Совокупность этих валлийских владений англо-нормандских лордов стали называть «Границей» (с большой буквы), или, на латыни «Маркой». В исторической литературе принято именно последнее название, ибо так же именуют подобные области, которые образовались на границах западноевропейского христианского мира в средние века. Существовала «испанская Марка», граница между христианскими королевствами и арабскими халифатами полуострова; в Восточной и Центральной Европе была Марка на границе немецких владений с одной стороны, и славянских и прибалтийских с другой. Позже, после начала англо-нормандской колонизации Ирландии, там тоже образовалась такая область, но она получила свое название — Пейл. Во всех случаях эти владения стали результатом завоевания, колонизации и сосуществования колонизаторов и местного населения, носителей разных культур, народов, имевших разный общественный, экономический и политический строй, а в некоторых случаях, и разную религию.

Итак, валлийская Граница, валлийская Марка — это не линия между разными государствами и народами, а довольно большая область со смешанным населением и специфическим правом, находящаяся между могучим Английским королевством и политически раздробленным Уэльсом, точнее — той его частью, которая еще осталась в руках местных правителей. И теперь вернемся к пассажу из книги Геральда Камбрийского, с которого мы начали. Лландафф, где происходит описанная там проповедь, находился как раз в одном из владений валлийской Марки, а именно — в графстве Гламорган⁵. Это графство, в основном, совпадает с владениями древневаллийского королевства Морганног, которое было завоевано нормандцами в конце XI века. Во главе Гламоргана был поставлен близкий соратник английского короля Вильгельма II Роберт Фицхамо. К концу XII века, о котором идет речь, это было одно из самых колонизованных, богатых и стабильных владений Границы. При этом, колонизаторы — нормандцы, французы, фламандцы, англичане — селились здесь (как и во всей Марке) только на равнине; за небольшим исключением — на довольно узкой полоске вдоль побережья Бристольского залива. Все, что находилось выше, на холмах и в горах, продолжало оставаться «традиционным валлийским миром». Англо-нормандцы периодически предпринимали попытки усилить контроль над местными валлийскими правителями; те, в свою очередь, пользуясь ослаблением пришлых лордов, совершали набеги на их владения. Да и в мирное время говорить о полном подчинении местных династий англо-нормандскими лордами нельзя. Так, например, валлийские правители маленькой территории Сенгеннид, расположенной всего в нескольких километров от Кардиффа, были практически независимыми⁶. Политически графство Гламорган ослабло к интересующему нас 1188 году — Вильям Глостер умер в 1183 году, не оставив совершеннолетнего наследника, его владения отданы под опеку короны, а в 1189 году они перешли сыну английского короля Генриха II Джону, который женился на дочери графа Вильяма Изабелле и, таким образом, получил Гламорган⁷. Принц Джон станет английским королем в 1199 году после смерти своего брата Ричарда I Львиное Сердце и войдет в историю под именем Иоанна Безземельного. Соответственно, Гламорган будет коронным владением вплоть до самой его смерти в 1216 году⁸.

Лландафф, в котором 15 марта 1188 года англичан и валлийцев призывали отправиться в крестовый поход, был одним из четырех главных епископальных центров Уэльса⁹. Диоцеза Лландаффа охватывала два графства валлийской Границы — сам Гламорган и Гвент, иными словами — весь юго-восток Уэльса. Местные епископы соперничали с епископами Бангора, Сент-Азафа и, конечно же, самой могущественной валлийской диоцезы Сент-Дэвидс. В двадцатых годах XII века здесь была даже составлена так называемая «Книга Лландаффа», которая содержала исторические обоснования (практически все — сфабрикованные) претензий местных епископов на первенство среди других епископов Уэльса. Инициатором этого начинания был епископ Лландаффа Урбан — нормандец, назначенный на этот пост по инициативе английской короны; первый глава валлийской диоцезы, признавший верховную власть Кентербери в качестве церковной метрополии¹⁰. До Урбана епископами Лландаффа были местные уроженцы, которые настаивали на автономии валлийской церкви. В 1188 году епископом был англо-нормандец Вильям, при котором напряженные отношения между диоцезами Лландаффа и Сент-Дэвидса сохранялись. Следует также отметить, что церкви, а в данном случае — Лландаф, были чуть ли не единственным местом, где пересекались два параллельных мира Границы Уэльса: валлийский и англо-нормандский. Именно так произошло и 15 марта 1188 года.

Теперь о том, что же именно произошло в Лландаффе в тот день. Для этого следует отступить на три года назад. В 1185 году Гераклий, патриарх Иерусалима, прибыл в Англию, чтобы склонить короля Генриха II к участию в новом крестовом походе¹¹. К тому времени крестоносному движению было чуть меньше ста лет и его пик был позади. Владения крестоносцев на Ближнем Востоке стремительно сокращались под натиском новой силы — турок-сельджуков, которых возглавлял султан Саладин. Саладин угрожал самому главному крестоносному завоеванию, Иерусалиму, с его главной христианской реликвией, Гробом Господнем. Чтобы остановить натиск турок, Гераклий отправился в Европу. Кстати говоря, уже после начала его миссии, в 1187 году, Саладин взял Иерусалим и этот город был навсегда потерян для крестоносцев. Но вернемся в Англию. Генрих II сначала отказался отправиться на Восток, однако потом передумал и принял крестоносный обет вместе с сыном Ричардом. После этого тогдашний архиепископ Кентербери Балдуин отправился в Уэльс проповедовать крестовый поход. Впрочем, поездка имела еще одну цель: Кентербери хотел еще раз продемонстрировать свой контроль над валлийскими диоцезами. Балдуина в поездке сопровождал Геральд Камбрийский, который потом описал путешествие в своей книге. Геральд был племянником покойного епископа Сент-Дэвидса Дэвида Фицджеральда и архидьяконом Брекона, входящего в сент-дэвидскую диоцезу. Он родился на валлийской Границе и к 1188 году провел здесь на церковной службе более десяти лет. Лучшего компаньона для архиепископа Кентербери было не найти. Поездка по Уэльсу Балдуина началась 4 марта в Херефорде и завершилась там же 23 апреля — архиепископ объехал регион по периметру. Маршрут был составлен таким образом, что Балдуин смог проповедовать во всех четырех епископальных центрах Уэльса и встретиться практически со всеми важнейшими политическими фигурами — с лордами и валлийскими правителями Границы, а также с независимыми валлийскими принцами юга и северо-запада. Лландафф находился в самом начале этой поездки. Балдуин со своими спутниками прибыл сюда из Кардиффа, где накануне они провели ночь. На следующее утро после проповеди 15 марта архиепископ отслужил в Лландаффе мессу и отправился дальше — в аббатство Маргам¹².

Перед тем, как перейти от события в Лландаффе к его описанию в книге Геральда Камбрийского, к исторической интерпретации этого описания и к самому Геральду, — несколько слов в завершение сюжета с третьим крестовым походом. Английский король Генрих II не смог принять участие в походе в Палестину, так как был вынужден начать военные действия против собственных сыновей Ричарда и Джона, которые составили заговор против него. Преследуемый их войсками, Генрих умер во Франции, в Шиноне 6 июля 1189 года. Королем стал Ричард, который на следующий же год отправился с войском на Восток в союзе с французским королем Филиппом II Августом и германским императором Фридрихом I Барбаросса. Геральд, который тоже дал крестоносный обет в 1188 году, был освобожден от него архиепископом Балдуином, так как новый английский король направил его с неким дипломатическим поручением в Уэльс. Сам Балдуин принял участие в экспедиции, где и умер в лагере крестоносцев, осаждавших сирийский город Акра. Печальные итоги третьего крестового похода известны: Фридрих Барбаросса утонул при переправе через реку в Сирии, а Филипп Август из-за разногласий с Ричардом Львиное Сердце покинул Восток и вернулся во Францию. Оставшись один, Ричард вел довольно успешные военные действия против Саладина, однако взять Иерусалим не смог. Заключив почетный мир с султаном, он решил вернуться в Англию, где за него правил его брат Джон. Но на обратном пути английский король был заключен под стражу в Зальцбурге австрийским герцогом Леопольдом, который потом передал пленника новому германскому императору Генриху VI. Важнейшую роль в этом заговоре сыграл и старый недруг английского короля Филипп II Август. Ричард Львиное Сердце, в конце концов, был освобожден за гигантский выкуп. После возвращения он открыл военные действия во Франции и в 1199 году был убит там при осаде замка¹³.

Но вернемся к пассажу из книги Геральда Камбрийского. «Англичане стояли по одну сторону и валлийцы — по другую; многие из обоих народов приняли обет нести Крест». Во дворе церкви в Лландаффе стоят — отдельно! — англичане и валлийцы. Геральд, говоря о том, что на призыв Балдуина откликнулись многие из присутствующих, не забывает отметить, что это были представители каждого из этих народов. Ситуация типичная для границы, для Марки — и для валлийской, и для испанской, и для любой другой: несколько «народов» рядом. Но что подразумевалось в те времена под словом «народ», и в чем виделось как различие между народами, так и принадлежность к одному из них? Тут следует сделать пространное отступление, хронологическое и географическое, и обратиться к процессам большего исторического масштаба и длительности.

Около 900 года нашей эры монах Регино из города Прюм так определил разницу между одним народом и другим: «разница в происхождении, в обычаях, в языке и законах»¹⁴. В противоположность новому и новейшему времени, когда заговорили о «крови и почве», в средние века существенными считались последние три различия из определения Регино; так что чисто теоретически можно представить себе средневекового человека, принявшего чужие обычаи, язык и законы и, тем самым, сменившего свою принадлежность к определенному народу. Поясним, о чем идет речь, когда мы говорим об «обычаях», «языке» и «законах».

Под «обычаями» понимали одежду, внешний вид, правила гигиены, кулинарию, привычки, манеру поведения и так далее. Все эти вещи воспринимались в средние века, особенно в высокое средневековье, как важнейшие — недаром тогдашние путешественники уделяли им много внимания в описаниях своих странствий. Не был исключением и Геральд Камбрийский, сочинивший не только «Путешествие по Уэльсу», но и такие книги, как «Описание Уэльса» и «История и топография Ирландии». Свои обычаи защищали от чужаков, но, с другой стороны, известны законодательные запреты перенимать обычаи соседей; особенно часто такие законы принимались в пограничных колонизованных землях.

Другим принципиальным пунктом различия народов была разница языков. Средневековые церковные писатели, поддерживая, естественно, идею единого происхождения человечества, считали именно Вавилонское смешение языков исходным моментом формирования разных народов. Знаменитый энциклопедист второй половины VI — начала VII века Исидор Севильский писал: «Народы произошли от разных языков, а не языки от разных народов»¹⁵. Пограничные районы и различные Марки — районы, где в ходу было сразу несколько языков, так что там разноязычную речь можно было услышать даже в самых маленьких селениях. Богемский хронист Петер из Циттау отмечает: «Многие наши люди говорят сейчас на улицах на разных языках»¹⁶. Речь здесь идет о Богемии (нынешняя Чехия), где местное население соседствовало с пришлым немецким и еврейским. Во время поездки архиепископа Балдуина по Уэльсу ему пришлось нанимать переводчиков, иначе он не смог бы объясниться с валлийцами¹⁷. Заметим, что в валлийской Марке были люди, которые получали во владение землю в обмен на переводческую службу. Подобные примеры можно привести и в отношении других европейских приграничных территорий. Некоторые из правителей таких земель вынуждены были даже применять в государственном управлении двуязычие: последние чешские короли из династии Пшемысловичей носили как чешские, так и немецкие имена. Пшемысл Оттокар II даже имел сразу две королевские печати: одну для своих чешских владений (с чешским именем Пшемысл), вторую – для немецких (с немецким именем Оттокар)¹⁸. Естественно, во всех приграничных землях и Марках разные языки выстраивались определенным иерархическим образом: языки колонизаторов были выше языков колонизуемых. Однако эта иерархия часто осложнялась разными побочными обстоятельствами; например, на валлийской Границе территории, находящиеся выше определенного количества метров над уровнем моря, были, как мы уже отмечали, чисто валлийскими, и эти анклавы существовали внутри лингвистически смешанного общества Марки. И, наконец, последнее обстоятельство, касающееся языков в пограничных землях. Иногда колониальные власти предпринимали попытки ограничить использование местного языка и даже, в ряде случаев, запретить его (как в случае деятельности английской администрации в Ирландии¹⁹), но все эти примеры относятся к времени после начала XIII века.

Третье принципиальное различие между народами, как это виделось в средние века, — разница в законах. Еще с раннего средневековья само понятие «закона», «законодательства» носило ярко выраженный этнический характер — об этом говорят сами их названия: «Салическая правда», «Бургундская правда», «Русская правда». Соответственно, в приграничных землях, в Марках разные правовые обычаи сосуществовали рядом и чаще всего человека судили (за исключением преступлений против короны и церкви) на основании права того народа, к которому он принадлежал. Та же практика существовала и в валлийской Марке, а после завоевания остального Уэльса английским королем Эдуардом I в 1282—83 годах — и в валлийских землях, отошедших к короне. Этот принцип (за одним, но очень важным исключением, о котором мы поговорим позже) отражен и в итоговом правовом документе этого завоевания: «Валлийском статуте Эдуарда I»²⁰. Существовали, конечно, и исключения из этого правила: например, хартия города Зальцведель, основанного на славянских землях, гласила, что и немцы, и славяне будут одинаково отвечать перед одним законом. Но этот документ датируется 1247 годом²¹ и подобные случаи характерны, скорее, для XIII—XIV веков, нежели для более раннего периода. Колонизаторы, власти пограничных земель порой вводили и некоторые новшества — наперекор традициям; иногда эти новшества даже не воспринимались отрицательно (то есть так, как обычно в средние века относились к инновациям). Эдуард I ввел в «Валлийском статуте» право женщин на свою долю в наследстве — такого права в Уэльсе не знали. Подобное же новшество было принято немецкими администраторами в Пруссии XIII века. Наконец, конечно же, можно привести целый ряд примеров того, как люди сознательно переходили из-под юрисдикции «своего» закона, закона своего народа, под действие закона соседей. Тем самым, они делали решительный шаг в смене своей принадлежности к определенному народу.

Подводя итог нашим рассуждениям о существовании разных «законов», «правд» на пограничных территориях, в Марках, выделим три основных варианта их соотношения:

1. Случай этнически-юридических анклавов. Например, немецкие колонисты в славянских монархиях Центральной и Восточной Европы (в Чехии или Польше) обладали почти полным юридическим иммунитетом.

2. Случай, когда власти пытаются вытеснить местный закон, не давая местному населению равноправия с колонистами, которые принесли свое право. Это случай Ирландии, точнее — той ее части, которая была колонизована английской короной²².

3. Случай долгого сосуществования разных «законов», разных систем права. Так это было на валлийской Границе, отчасти так было и после присоединения остального Уэльса к английской монархии.

Кратко остановимся теперь на еще одном важном аспекте жизни средневековых пограничных областей, всевозможных Марок — от валлийской до испанской. Имеется в виду институция, в которой и проходило событие, описанное в книге Геральда Камбрийского — церковь. В церковном отношении европейские приграничные области можно разделить на две категории: те, где живущие там разные народы принадлежали к разным религиям (например, в Испании и Прибалтике), и те, где они исповедовали одну религию. Впрочем, и во втором случае были свои различия — в церковной организации. В Уэльсе (в меньшей степени) и в Ирландии (в большей) это было различие между местной («кельтской») церковью и унифицированным иерархическим католицизмом с папой во главе. «Реформа церкви» была одним из важнейших идеологических обоснований захвата английской короной кельтских земель. Свое появление в Ирландии Генрих II объяснял ссылкой на папскую буллу 1155 года Laudabiliter и представлял эту экспедицию чуть ли не как крестовый поход. Англо-нормандцы не только навязывали валлийцам и ирландцам иную церковную модель²³, они принципиально не назначали на высшие должности в реформированной церкви представителей местного клира. В высшей степени показательна здесь судьба самого Геральда Камбрийского. Геральд был смешанного нормандско-валлийского происхождения. По матери он был потомком южноваллийского правителя Риса ап Тюдора, его бабушка — знаменитая Неста, которую, из-за громких любовных приключений (и даже одного похищения), называли «валлийской Еленой». В приверженности Геральда реформе валлийской церкви было трудно усомниться — как мы уже говорили, его дядя был епископом Сент-Дэвидса, а сам он провел многие годы в должности архидьякона Брекона и фактического управителя сент-дэвидской диоцезы. Его сочинения содержат многочисленные обличения традиционных нравов ирландской и валлийской церквей. Тем не менее, Геральду дважды — после смерти епископов в Сент-Дэвидсе — Кентерберийские архиепископы отказывали в этой должности. Во второй раз он затеял масштабную тяжбу с Кентребери, обратился за помощью к папе Иннокентию III, даже некоторое время жил в Риме, но все-таки потерпел поражение. Дело было не столько в его валлийских корнях, сколько в том, что он был представителем местного клира — под «местным» понимались не одни валлийцы, но и жители валлийской Марки вообще.

И вот здесь мы переходим к третьему вопросу, поставленному в начале нашего рассуждения. «Кто такой Геральд Камбрийский и почему он описал (и именно так описал) это событие?». Мы уже знаем, кто такой Геральд — клирик, ученый, церковный писатель, автор множества книг, потомок влиятельных валлийских и нормандских фамилий Уэльса, племянник епископа Сент-Дэвидса, архидьякон Брекона и так далее. «Описание Уэльса» он сочинил в 1191 году, то ли надеясь с помощью этого сочинения увековечить память архиепископа Балдуина, то ли для того, чтобы просто снискать себе славу. Так или иначе, в этой книге (во многом, в отличие от последующей – «Описания Уэльса») Уэльс описан автором, как его родина, а сам Геральд выступает в ней (как и в путешествии с архиепископом Балдуином) в роли «проводника» и «знатока страны»²⁴. Уточним: скорее, как его родина описан не весь Уэльс, а валлийская Граница, область, где живут влиятельные родственники Геральда — по валлийской линии (например, правитель Дехейбарфа Рис ап Гриффит) и по нормандской (знаменитое семейство Фицджеральдов, откуда происходил умерший к тому времени епископ Дэвид). Несмотря на свое прозвище Giraldus Cambrensis (то есть «Геральд из Камбрии», «Геральд из Уэльса») он не мог считать своей родиной весь Уэльс — к валлийцам относился как к чужим, а валлийский язык, если и знал, то очень слабо. Его родиной, конечно же, не была и Англия — иначе Геральд сделал бы блестящую церковную карьеру в Уэльсе. Родным языком для него был французский, рабочим — как для католического священника — латынь, на которой он писал свои книги. Геральд Камбрийский существовал в языковом, политическом и культурном пограничье, Для этого, как сказал бы Жак Ле Гофф, «средневекового интеллектуала»²⁵, который учился в Париже, довольно долго жил в Риме и служил английской короне, родиной была небольшая область, разделявшая английское королевство и кельтскую окраину Британии. Область, где бок о бок жили два (иногда и больше, чем два) разноязычных народа, жили каждый по своему обычаю, закону, но это соседство (чаще всего выражавшееся во вражде) создавало некое иное качество, резко отличающее эту территорию от соседних²⁶. Англичане и валлийцы порознь стоящие во дворе церкви в Лландафе — очень точная и емкая метафора валлийской Границы. Геральд Камбрийский дал эту метафору, не подозревая, что она является таковой. Он просто описывал земляков, компатриотов, соотечественников — тех, для которых пределы родины были определены границами валлийской Марки, валлийской Границы. Но, в отличие от них, только Геральд осознавал, что именно Граница — вся, как феномен — является его родиной. Описав ее как родину, он изобрел родину для себя.

***

Ранее: Welsh project — I,  Welsh project — II: «Политический» XI век в Уэльсе (1039 – 1100), Welsh project — III: Геральд Камбрийский: идентичность, политика и историография второй половины XIX—XX века, Welsh project — IV: Имперские книги Геральда Камбрийского

 ***