Мюнхен–Берлин. Итальянка и германистка
Сильвия: Я буду спать…
– Устала?
– Мало спала.
– Из-за жары?
– Нет. Мысли роятся в голове.
– А…
Симоне: И я плохо спала последние ночи, в квартире было душно. Она около Изартор (прим.: старые городские ворота), под крышей без теплоизоляции – летом жарко, зимой мерзнем. В холода, даже в конце мая – начале июня включаем отопление. Но вы не смущайтесь, если я буду сморкаться. Я не простужена, у меня аллергия, пух летает, всякая пыльца, весна запоздала.
Сильвия: А я простудилась в самом деле, вчера вечером купалась в озере, было свежо.
Обе засыпают…
Ѻ
…и просыпаются. Я: Завидую другу – с понедельника по пятницу по работе в Риме.
Сильвия, улыбаясь: Я три-четыре раза в год езжу в Рим.
– В отпуск?
– Нет, на семинары по Фельденкрайзу.
– Что это?
– Педагогический метод израильского ученого. Упражнения для тела, усиление сознания через движение – очень увлекательно.
– Почему в Италии? В Германии таких курсов нет?
– Чтобы был повод хоть несколько раз в год побывать в Италии.
…А работаю я пока еще в компании. В Германию приехала пятнадцать лет назад. Сперва хотела работать с немецкими туристами, посещающими Италию, направлять их не только на море и в Тоскану, но и в наш регион.
– Какой район?
– На северо-востоке Италии, у Адриатического моря.
Излюбленная немцами Тоскана бесспорно красивый регион, уникальный, но и у нас есть красоты, достопримечательности, своя культура – винодельные и сыродельные хозяйства. Мне было жаль, что туристы их не видят, а ходят проторенными дорогами. В каникулы мне делать было нечего, и чтобы использовать их как-нибудь, я поехала наладить сотрудничество с турагентством во Франкфурте-на-Майне. Приехав в Германию, я поняла, как трудно достать деньги на мои проекты. Когда агентство разорилось и закрылось, я в Мюнхене нашла работу в крупной японской компании. Я была не единственной иностранкой среди сотрудников. Десять лет проработала в офисе, хотя офисную работу не люблю. Давно мечтала уйти, но не знала куда и как поступить дальше. Потом нашу компанию поглотила другая, нам выплатили отступные. Из этих денег я оплачиваю обучение. Удовольствие дорогое – к стоимости самих курсов добавляются билеты на самолет, проживание в Риме.
– У тебя в Риме никого нет, у кого ты могла бы остановиться?
– Нет. В Риме я снимаю жилье. В апреле-мае по неделе, весь август, в декабре. Пора взяться за организацию августовской поездки. Посмотрим, кто будет преподавать.
…Теперь я и снова разбираюсь в себе, что и как дальше. Хочу работать по Фельденкрайзу с детьми.
– Ты с детьми раньше работала?
– До офиса и турагентства, недолго. Сейчас три раза в неделю хожу в детский сад. Садик – частная инициатива родителей, в Гизинге (прим.: район г. Мюнхен). Они сами наняли воспитателей, управляют программой, готовят еду. Каждый день другая семья подвозит обед. Я изучаю детей – кто они такие, чем живут. Сегодняшние дети другие, чем те, что были двадцать лет назад. В школе они уже старше, но садик – хоть какое-то начало.
…Работа в социально-образовательной сфере требовательная, а вознаграждение минимальное, но я надеюсь на возможность заняться этим, так как мне это интереснее всего.
– Можешь устроиться на какую-нибудь работу на полставки, которая будет давать хоть какой-то стабильный доход. А в остальном посвятить себя своему делу.
– Да, это один из вариантов… Состояние у меня переходное, от одного к другому.
– В Италию не хотела бы вернуться?
– Хотела бы, но там нет работы, нет денег и никому не нужен Фельденкрайз.
– А в Берлин ты едешь отдохнуть?
– Нет, и в Берлин на семинар по Фельденкрайзу. Но заодно, да, чуть отдохнуть. Если не заболею. – Сморкается. – В понедельник вернешься в Мюнхен? Может, я с тобой?
– Запиши место отправки. Время сообщу завтра.
Симоне: У меня тоже – переходный период, межвременье. Я училась в Мюнхенском университете на факультете германистики, защитила магистерский диплом. Уеду в Америку, на западное побережье, в Беркли писать диссертацию: сравнительный анализ немецкой литературы и литературы на иврите.
– Ты читаешь на иврите?!
– Да. Провела год в Иерусалиме, училась в университете, ездила к друзьям в Тель-Авив. Иерусалим изматывающий – состязание религий, истеричность, вечная давка в центре города. Но мне все равно нравилось.
– Соблазна остаться не было?
– Был, но… нет, не на всю жизнь. Я буду рада возвращаться туда.
– Почему диссертацию пишешь не в Германии?
– В Германии нет таких специалистов, которые могли бы выступить научным руководителем. Такие есть только в Беркли. Университет – государственный, платит не особо, зато школа авторитетная. Оплата была лишь одним фактором из многих, сыгравших роль. Буду подрабатывать уроками немецкого языка, я уже работаю в языковой школе в Мюнхене… наряду с другими студентами, мы обходимся дешевле, чем преподаватели с профессиональным образованием. Работа сносная, у нас учатся в основном ребята возрастом около двадцати – двадцати пяти лет. В Мюнхене я работала также в синагоге, водила экскурсии…
.
.
Берлин–Мюнхен. Итальянка и отец-интеллигент
Без пятнадцати час звонит телефон, затем приходит СМС: Я на остановке автобуса.
Саша высок и худ, волосы спутаны, острый нос с горбинкой. Бермуды, синяя майка, линялая, испачканная, на груди изображение черепа со змеей в зубах. Босиком на самокате, с большим рюкзаком.
Сильвии не видно. Звонит: Подъезжаю.
Минут через семь второй звонок: Подхожу.
Мой приятель разговаривает с Сашей.
Наконец, подчаливает и Сильвия, расслабленной походкой, ничуть не торопясь.
– Не разболелась?
– Не, все нормально.
– На семинар ходила?
– Ходила.
– И как?
– Супер! Катались колбаской, осознавая, сколько сами себе чиним препятствий, плечом упираемся, блокируем самих себя. Учились дышать, двигаться, устранять препоны в голове.
– Колбаской… такие семинары проводят исключительно в Берлине?
– Их проводит определенный человек. Я несколько лет подряд в разных городах принимала участие в его семинарах. Как и другие ученики.
– То есть, участники были уже знакомы друг с другом?
– Частично, да.
– Помимо семинаров вы общаетесь?
– Редко. Мы договаривались самостоятельно собираться для упражений, но из этого ничего не вышло.
– Все еще есть чему научиться?
– Да. Каждый раз преподаватель обучает нас чему-то новому. Есть и повторяющиеся элементы. Повторение полезно. Да меня и просто вдохновляет находиться в этих группах, погружаться в атмосферу повышенного внимания.
– Какие впечатления от самого Берлина?
– В Берлине дух посвободнее, чем в Мюнхене.
– В Мюнхене работают, в Берлине – нет. – Саша зримо напрягается. – Шутка. Наверное, это не так.
Около Колонны победы с «Золотой Эльзой» (прим.: памятник в честь объединительным войнам Германии XIX в., установленный в центре Берлина) Саша втыкает в уши наушники: Я послушаю музыку. будут вопросы – обращайтесь.
Сильвия замолкает. Из наушников Саши звучат шипящие басы. В окно струится воздух, на автобане струя превращается в трещащий поток. Саша из холщовой сумки вытаскивает потрепанную книжку в мягком переплете, берется под музыку читать, щелкая кнопочками плеера.
Сквозь лобовое стекло печет солнце, в салоне душно. Я опускаю боковое окно, настраиваю его. Когда щель узкая, дышать нечем (несвежая одежда Саши источает запах), когда она широкая, уши болят от напора ветра.
В трехстах пятидесяти километрах от Мюнхена Саша просит о перерыве:
– Мне в туалет.
Я: Может, хотите поменяться? Сильвия сядет вперед?
Сильвия: Мне сзади комфортно – места хватает, сижу на солнце. Надо насладиться, пока есть. На завтра-послезавтра обещали дождь.
– На тебя не дует?
– Нет.
Ѻ
Триста километров до Мюнхена. Сильвия спит, Саша вновь читает, без музыкального сопровождения. Я устала, борюсь со сном, на мгновение засыпаю. Слева чувствую удар воздуха – на ничтожном расстоянии промчалась машина. Просыпаюсь. Саша, закрыв книжку, откладывает ее в сторону.
Я: Что это?
– Гессе.
– ?
– Герман Гессе.
– В переводе на русский?
– Да.
– На немецком не читаешь?
– Не хочу потерять русский язык.
– Перевод качественный?
– Не углубился.
– Чей?
– Я откуда знаю? Не интересовался, кто перевел.
– В книжках обычно указано.
Саша заглядывает в книжку:
– Апт.
– Фамилия известная.
– Ты – переводчик?
– Да.
– Я тоже думал работать переводчиком. У меня образование техническое, в Петербурге учился на компьютерного программиста. Дополнительное образование – перевод технической литературы. Такая дополнительная квалификация считалась высшим достижением. Но сегодня ни там, ни здесь она не котируется. Еще я в Потсдамском университете изучал германистику и славистику. Женился, два года просидел дома с дочерью, учебу бросил.
– Почему?
– Нет перспектив. Пытался наняться на работу. От другого попутчика, кинорежиссера, услышал, что в «Киномаксе» ищут переводчика. Я – самоучка, перевел мультфильм с русского на немецкий. Но никому это не нужно. Пришел к ним, они мне: «Напиши нам письмо, заявление». Я написал письмо, потом позвонил, они: «Напиши имейл через месяц». Написал имейл, они не ответили.
– Может, тот человек от них ушел?
– Может быть. В Берлине встретил знакомую, итальянку, она: «Я работаю переводчиком на ярмарках!» Помню ее плохой немецкий два года назад. Она стала говорить более бегло, но все же… я говорю лучше. Переводчиком мог бы работать и я.
– Она тебе не дала координаты?
– Она работает на бюро по контактам с Италией, вряд ли им пригодится русский.
– Работа на ярмарках оплачивается мизерно.
– За вычетом налогов.
– Много, что ли, налогов отстегивать?
– Размер налогов зависит от суммы доходов. Нелишне иметь документ о переводческом образовании.
– А ты на кого работаешь?
– Фрилансером. Синхроню на конференциях.
– Откуда берешь заказы?
– Через коллег. Мы сотрудничаем десятилетиями. Доверяем друг другу.
– …Не дать ли мне объявление в Интернете: «Русский гид водит экскурсии по Берлину»… Хотя – кто нуждается в гиде? Туристические группы приезжают со своими сопровождающими, а индивидуалы не наймут – у них нет денег, да они понимают немецкий или английский, могут примкнуть к немецко- или англоязычной группе… ну или смотреть самим, с путеводителем в руках. Как-нибудь сориентируются.
– …А так я – в инязе.
– Мюнхенском?
– Да.
– У вас – технический перевод?
– Да.
– Мне из Мюнхена было бы ближе до Ингольштадта, чем из Берлина. С другой стороны, мне чужд технический перевод.
– Как тебе Ингольштадт?
– Слишком много машин. Машины для жителей города – символ статуса. Кататься на велосипеде ниже их достоинства.
– А город?
– Никак. Скульптуры в городе неодухотворенные.
– Где ночуешь? У друзей?
– Нет, нахожу через сайт «каучсерфинг».
– Люди попадаются приятные?
– Так себе…
– В смысле?
– Приятные, но холодные. Местные сосредоточены на своей работе, карьере, доме. Каждый сам по себе. Когда ты у кого-то гостишь, они будто даже и не замечает, что ты присутствуешь. А я – гость с претензиями… с иностранцами легче, они входят в положение.
– Почему не работаешь по профессии, компьютерщиком? На программистов всюду есть спрос.
– Я окончил техникум десять лет назад. Мои знания устарели.
– А повышение квалификации? Джобцентр (прим.: центр трудоустройства) не оплатил бы?
– Не хочу. Хочу переводить и писать субтитры. Джобцентр обманул, обещал оплатить переобучение на воспитателя, воспитатели, мол, востребованы. Но меня сняли с учета, исходя из того, что получаю государственную стипендию. При этом стипендию я не получал. Сейчас мало того, что безработен, я джобцентру должен вернуть какие-то якобы переплаченные им деньги.
– Как зовут твою дочь?
– Рада.
– Имя украинское?
– Индийское. Это было моей идеей. Теперь она называет себя своим вторым именем, Элис. Сама решила или заставили, не знаю. Отчим – израильтянин.
– А мать?
– Немка.
– Дочь ивритом владеет?
– Вроде нет.
– А русским?
– Постольку-поскольу. Стараюсь поддерживать ее язык. Говорю с ней по-русски.
– На каком языке она отвечает?
– На немецком. Когда мы вместе весь день, она может перейти на русский.
– Чем развлекаешь ее?
– Читаю ей книжки на русском языке. Есть хорошие детские книги, советские… Бажов. Есть удачный перевод одной детской книги с польского… забыл название.
– Она слушает?
– Не всегда. Она больше любит комиксы на немецком языке. Я ходил с ней в библиотеку, но, к сожалению, по воскресеньям она закрыта.
Изредка, если хозяева квартиры разрешают, можно прийти к ним ночевать с дочерью. Тогда и читаю ей книжку.
– О чем?
– На социальную тему. Рассказ о восстании горняков. Им помогает фея.
– Дочь не скучает?
– Бывает, слушает с удовольствием. Иногда в Интернете показываю ей русские мультфильмы.
– А если бы начинать с русских комиксов?
– У меня таких нет. В Германии сложно найти книги на русском языке, стоящие. В библиотеке есть полка с русской литературой, книг тридцать. Вообще, то, что нынче издается на русском языке, ужасная дрянь, а русские переводы хороших книг – плохие. А как бы ты перевела слово «мразь»?
– В каком контексте?
– «Мерзавец».
– Ты почему об этом спрашиваешь?
– Из текста песни. Была такая группа – «Баланс». Русский хип-хоп конца восьмидесятых.
– У меня в Берлине есть одна знакомая, она переводит на русский, среди прочего детские книги. Она профессионал. Родом, как и ты, из Петербурга. Работала там в Гете-институте.
– Я в Гете-Институте как-то проходил курс, мог с ней пересечься.
– Где мне съехать? Тут?
– Ой да. Ну, я заболтался. Чуть не пропустил съезд.
– Ингольштадт-Норд – единственный съезд, который я здесь знаю.
– Можешь высадить меня на АЗС.
Ѻ
Прошел ливень. на АЗС свежо.
– Тебе отсюда далеко?
– Километров пять.
– Как доберешься?
– На самокате. – Саша раскладывает его, вытягивает руль.
– Коротковат. Тебе так удобно?
– Нет. Да и доска короткая, нога еле умещается.
– У тебя обувь с собой? Может, наденешь? Простудишься.
Саша из замусоленного рюкзака вынимает помятые кеды. Натягивает серо-коричневые носки.
– Ну все. Я поехал.
– Счастливо. Удачи.
– Спасибо. Пока.
Из туалета «Бургер Кинга» выходит Сильвия.
– Рядом сядешь?
– Да!
– Как спалось?
– Отлично!
– Сама чуть не заснула. Через пятьдесят километров после первой остановки колебалась, не остановиться ли еще раз.
– Но не остановилась. Почему?
– Заговорил Саша, и я проснулась.
– Любопытный персонаж. И за полчаса столько всего насообщал.
– Из него так и лилось.
– Тебе много рассказывают попутчики?
– Много.
– Психологическая консультация за рулем. Тебе бы книгу написать.
– Ага. На подобные темы есть уже и кино.
…Тот друг, о котором я упомянула по пути в Берлин, в Риме который работал, написал сценарий.
– Напишите вместе! У меня есть друзья, театральные режиссеры, один из них, Марко, и фотографирует, и снимает кино. Я с ними давно дружу, участвую в их театральной группе, мы выступаем в Гастайге (прим.: культурно-выставочный центр в Мюнхене). Познакомить бы вас…
– Занятно. Никто не является лишь тем, кем кажется на поверхности. За каждым внешним образом скрывается что-то еще. Сама я могу представляться, кем захочу – переводчиком, преподавателем, писателем… во всех случаях я буду раскрывать какую-то одну часть себя. Вот и ты – не просто бывшая офисная работница.
– Это – очень русское высказывание.
– Что ты имеешь в виду?
– Достоевского.
…Смена образа – своего рода динамика. Нужно движение, ощущение движения. Плохо, когда, невзирая на физические передвижения, в жизни ничего с места не двигается. У меня, несмотря на частые поездки Мюнхен–Рим–Мюнхен–Берлин, возникла опасность застоя…
– Только если ты допускаешь самые разные мысли, какая-нибудь одна может переродиться в решение. Окончательное или хотя бы временное.
– Ты теперь всегда будешь ездить между Мюнхеном и Берлином?
– Вряд ли. Полагаю, что и это пройдет.
Ѻ
…Вот и станция, впереди.
– Во сколько поезд?
– В двадцать.
– Я успею? Остались две минуты.
– Успеешь.
Подскочив к багажнику машины, подаю Сильвии рюкзак: Беги!
Сильвия обнимает меня, целует: Ciao!
Cпешит по лестнице на платформу, где ждут пассажиры. Надо написать другу. Насчет сценария.
<< Попутчики < Попутчики | Попутчики >