Ночная мебель
Александр Бренер. В гостях у Берроуза. Американская повесть. М.: Городец, 2021. 288 с.
Вечный хулиган в последнее время разошелся, палит книгой за книгой – на «Житиях убиенных художников» не остановился, выпустил недавно «Еву-пенетратор», «Заговор головоногих» и вот этот мемуар о великом и ужасном подпольном классике Берроузе.
Кстати, мне неизвестно, была ли эта встреча на самом деле или же родилась в дебрях буйной фантазии. Версии тут могут быть самыми разнообразными – действительно тусовались (вот как одежду, комплекцию, жестикуляцию описывает), все выдумал (Берроуз на каком-то этапе начинает изъясняться частушками) или что-то среднее. Не столь и важно. С этим согласен и сам Бренер – «…я даже точно не знаю, кто это сказал: я сам или Уильям Берроуз. Да и какая разница, в самом-то деле!» Важнее, что, как и давешняя книга Максима Смеляка о Егоре Летове, «В гостях у Берроуза» — гораздо больше, чем просто отчет об обивании порога великих: рассуждения о герое, о себе, дискретный трактат о мире и просто веселый гон образуют крепкую внежанровую, внесистемную смесь.
Вот и художник-писатель-хулиган подтверждает: «Могу заверить вас даже по-английски: this is not literature, леди и джентльмены. А что же это такое? Философский трактат, вроде Вигтенштейна или Спинозы. Я хочу быть философом, а не шпионом! Я хочу мыслить!» Лимоновские совершенно интонации, правда?
С жанровой принадлежностью, впрочем, тут более или менее понятно. Начитанный паяц и сознательный трикстер, он делает ремикс мелодии под названием «плутовской роман». Что и подсказывает, по постмодернистски обнажая, нарочито демонстрируя прием, атрибутируя так книги самого Берроуза. И гонит действие в таком духе. Случайно оказавшись в Америке с сомнительной (что уж скрывать) миссией международных художников, откалывается от них и мчится в городок, где жительствует Берроуз. Не имеючи его адреса или телефона. Зато тут же на него, как на героев Боккаччо, падает одно приключение за другим – Красной Шапочке просто так не пройти через волшебный лес. Падают, вернее, уже в духе Буковски, странные женщины. Весьма любвеобильные, безумные и говорливые. «Некоторые домашние животные околдовывают своих хозяев. Другие чрезвычайно привередливы в пище, иные просто созерцают. Некоторые из них задумчивы, другие склонны к озорству и проделкам. А кое-кто умудрен жизнью и не хочет ничего, кроме безболезненной смерти», — вещает хозяйка машины, полной кошек и собак. И это уже напоминает таксономию борхесовского бестиария.
Но тут находится сам Берроуз, великий и ужасный, сенильный и разваливающийся, вырвавшийся из всех пут системы и апроприированный ею в итоге. «Передо мной сидел иссушенный старик, чьи кости были почти свободны от мяса, а кожа напоминала бензинную пленку на луже. Он прожил жизнь, в которой чего только не случалось». И, очаровавшись этим нежданным русским, Берроуз начинает делать шоу, выкаблучиваться, артачиться. И гнать, гнать. «Я никогда не получал деньги от государства или корпораций. Я никогда не участвовал в публичной жизни. Я всю жизнь ходил по улицам голый в компании ягуара и пантеры. Я совершенно иррационален. Каждый день у меня другое имя. Я трахаюсь только с мумиями неандертальцев. Изо всех стран я признаю только Сахару. Изо всех животных – только питона, проглотившего американского президента». Берроуз лижет кошек, запускает свой любимый оргонный аккумулятор Райха, медитирует ночью в комнате с перевернутой – ночной – мебелью (почему все должно быть так, как когда-то сказали люди, и стол стоять на четырех ножках?), бушует, что никаких битников не было, это все лажа, и чистит даже Патти Смит за продажность: «Ты все время поминаешь Артюра Рембо, этого несчастного задрота! И тебе не стыдно? Посмотри: у тебя квартира в Нью-Йорке, гитара за пять тысяч баксов, шмотки из Парижа, концерты в Карнеги-холл и на Тенерифе, сто миллионов пластинок и двести миллионов фанатов! А у Рембо было полторы ноги и шиш с маслом!»
Да, у Патти Смит тут небольшое камео – благодаря Бренеру мы узнаем о ее волосатых пятках, знакомстве со словом «юрта» и какова она в постели.
После всех этих фрик-шоу-лекций постепенно начинает свербеть вопрос, который Бренер опять же озвучивает сам: «Новые поколения: почему они все глупее и слепее? Что, черт возьми, происходит? Поколение Берроуза в сто раз умнее поколения Патти Смит, ну а что сказать о поколении Романа Осминкина и Канье Уэста?» Да, нам только остается читать крохи воспоминаний о великих ушедших. Или смотреть в TikTok’e.
На последних страницах появляется, правда, в американском баре Владимир Сорокин. Но смотрится он довольно вяло. Лесбиянки, встреченные автором по дороге домой в Париже на могиле Фурье, на порядок живее. Уж не говоря о мертвом Берроузе.