БУКЕТ ИЗ ПЯТИ СТИХОТВОРЕНИЙ АСИИ ХАЙРУЛИНОЙ

Букет как коллекция циферблатов часов с огромным количеством акварельных стрелок. Есть те, что показывают столетия. Есть те, что показывают миллисекунды. Но движутся они с одинаковой скоростью — отсутствующей. Они застыли как ресницы животного перед тем, как оно моргнет в последний раз.

Букет как небоскребы и тучерезы с высоты птичьего полета. Каким невероятным птицам принадлежат эти глаза? Видимо, тем, кому интересны дома в виде цветов и цветы, в которых открыты двери и в которых можно поселиться.

Букет как сбежавшие горошины растительных стручковых украшений. Бижутерия со сладким запахом, нанизанном на кисточку-ниточку.

Букет как шарики в японских игровых аппаратах патинко. Не важно выиграешь или проиграешь. Важно слушать их маленький, карликовый стук, когда они сталкиваясь друг с другом, создают сиюминутные, неустойчивые круглые букеты.

Рождение дождя как и любое рождение — Рождество. Или бомбардировка. Все зависит от настроения неба, какие прекрасные акварельные кошмары ему снились ночью, хорош ли был утренний синий капучино и воскресенье сегодня или понедельник.

Рождение дождя это посещение инопланетянами на жидких прозрачных тарелках тех, у кого есть зонтики. Они приземляются на выпуклые поверхности, слегка отскакивают и стекают туда, где жарко, прямо в маленькое сердце алматинского лета.

Облака, избавившись от дождинок, сразу начинают по ним скучать, переодеваются во что-то просвечивающее, накладывают зеркальный макияж и становятся похожими на тех, кто уже на земле, чтобы те тоже заскучали и захотели вернуться назад. Иногда дождинки возвращаются. Это называется осенью.

Дождинок немного, но их невозможно сосчитать, потому что им уже снится эта осень. И они зависают между небом и землей, а самые маленькие уже превращаются в новорожденных.

Розовое вино внутри стеклянного маятника раскачивается вправо-влево. Оно не может понять, что ему больше нравится — светящееся изнутри рембрандтовским светом яблоко или стаканчик, который потихоньку подбирается к бутылке, как осторожный щенок.

Это жизнь в розовом свете. La vie en rose поют из темноты пиафы, воробышки, крылья и клювы которых еще не нарисовали, начав с голосов.

Бутылка розового стекла постепенно останавливается, оно сделало выбор, о котором мы никогда не узнаем, и начинает врастать в поверхность все больше и больше нравящегося ей стола. А яблоко, уже собравшееся покатиться в семнадцатый век, передумывает и остается здесь, в стране, где все женские имена начинаются на А. В Амстердаме, окруженном горами.

Снегопад. Снегу очень хочется появиться. В любое время года. Но получается только зимой, когда земля начинает любить белое.

Он смотрит вниз и видит, что внизу его ждут невиданные существа и розовые люди, которые очень нужно гулять по белому.

Снег, пролетая через синий воздух, думает, как его встретят и обнимут, после чего останутся снежки и снеговики.

Сверху на его путешествие смотрит маленькое, размером с монетку тенге, желтое солнце. Когда снег достигнет земли, солнце незаметно окажется внизу, станет уже красным, но останется по-прежнему монеткой, на которую можно купить весну.

БЕЛЫЙ ЦВЕТОК: ОДИНОКАЯ ТЕНЬ

я печально двухмерна
среди трещинок

еще кто-то
зачем-то постоянно повторяет
мои движения

похож на белый дождь
который нарушает авторские права снега

дотянуться и остановить его я не могу

но как же он похож на цветок
в этом белом дополнительном измерении