АНАТОМИЯ ЧУДА АНДРЕЯ НОДЫ

Немецкий поэт Карл Кролов писал:

Еще в детстве мое тело
выбрало остаться наедине с собой.
Позже я добавлял к нему
разные фигуры
и вырастали
странные вещи.

У женщины разноцветная грудь, потому что под каждой сердце. Под правой – сердце, работающее, когда она влюблена, под левой – работающее, когда ненавидит. У музыкантов есть термин caperti, означающий, что нужно приглушить ударный инструмент, накрыв его тканью. Или кожей. Или нарисовать волшебную маммографию.

Жаренные рыбки облаков лежат на тарелке неба в ожидании вилки дождя. Позже об их скелетики уколет мизинец луна и заболеет луноходами.

Человечек в шкурке зебры — морячок, уверенный, что если смешать воду Черного моря с водой Белого, получится бесконечная шахматная доска с кораблями, раковинами, волнами и ихтиозаврами. И больше никто никогда не утонет. А безработные водолазы будут на дне нанизывать на ниточки кислорода каспаровых и карповых.

Человечек играет невидимую мелодию. Ее не видно, потому что она не на поверхности тишины. Плывет подпальцевым наутилусом. Если приглядеться, можно услышать тонкий как волосок перископ си-минора.

Если рыба рождается с колесиками – ее освобождают от обычной для рыб работы, ловить на крючок человеков. Вместо этого она катает на спине подрастающие волны и рассказывает им чешуйчатые пузырьки воздуха.

Долго смотрящий на растение сам становится растением. Если оно живая нефть – человек чернеет, начинает блестеть и принимает очертания Каспия. Каждую вторую осень растение плодоносит. Его бензиновыми ягодами кормят домашних животных – автомобили.

Ваза для черного растения должна быть особой. Она должна стоять слегка наклоненной, а вода в ней всегда горячей.

А рядом в чашке кофе плавают кусочки матиссовских рыбок, греющихся в утреннем красном капучино.

Птица приносит человеку клетку для его голубых глаз. Теперь их будут кормить живым кормом параллельной проволоки. И учить петь зрачками. Их соленое потомство птица будет обменивать на новые модные крылья и лапки на высоком каблуке.

Черный домик, где раньше жили глаза, уменьшается от ненужности. Постепенно станут меньше ресницы, молекулы и точки в конце красивого, а потом даже и некрасивого предложения.

Колесики этого путешествия похожи на орбиты неоткрытых планет, что вращаются колечками вокруг безымянных пальцев орнитологии.

Мелодия становится печальной, когда музыкант закрывает только один глаз. Пусть это будет мелодия для военнопленного сверчка в маленьком спичечном коробке, где нарушается насекомая женевская конвенция.

Дерево – музыкальный леденец. Когда его облизывают хвойные детки зеленого молчания, начинается воздух, похожий на ветер.