Фотографирование смотрящих за разглядывающими

Из пресс-релиза: «Американский фотограф Энди Фриберг в 2008-2009 годах создал серию фотопортретов музейных смотрительниц в разных российских художественных музеях – Русском музее, Пушкинском музее, Третьяковской галерее, Эрмитаже». А потом все это доделал и привез в Россию. Пять лет тут не срок– за это время музеи не изменились. Называется, конечно, «Смотрительницы»

Я был на выставке в хорошем месте  — это Нижний Новгород и его Арсенал. Снаружи – ровно такой же, как рижский (это личное — типа узнавание). Внутри он меньше, то есть — меньше та часть, которую уже забрало себе современное искусство. Но они скоро расширятся, а люди там знают, что делать.

На втором этаже, где это выставлено, за окнами внутренности Кремля, там минус 25, а тут – музеи, картины, смотрительницы, то есть некоторое даже противоречие: за окнами очевидная Россия в одном из лучших вариантов, смотрительницы тоже российские, а сама выставка наглядно иноземная. Потому что кто же в России бы таким заинтересовался. Ну разве что какой-нибудь уж совсем слабосильный концептуалист, не могущий увидеть ничего более проектного в окружающем.

То есть, похоже, что автор отреагировал на какую-то для него неожиданность: он такого раньше не видел: экзотика, отчего и сделал репортаж для какого-нибудь трэвэлчэннэл/джорнал. А искусство тут притом только, что вот — картинки же на фотках. Ну да, в Европе и США тоже приглядывают, но там ходят туда-сюда, а на серьезных выставках могут быть и полицейские, но обычно не сидят. Ну и возраст у них другой.

Впрочем, может быть это даже и тренд. Скажем в Москве в «Братьях Люмьер» (не успел описать) была выставка, к тому времени только что закрылась,  «Легенды Фотографии. Тим Мантоани«. Тот поступил еще радикальнее, но в том же ракурсе: фотографировал фотографов, которые держали в руках свой Самый Главный Снимок. Их там много, 70-80. Были сгруппированы по темам: спорт, гламур, музыка, и тп. Разумеется, поверх этого можно было бы сделать еще один слой: фотографируя посетителей у работ. Например, людей, которые похожи ровно на того, кто на фотографии. Такое на выставках часто бывает — почему-то обращаешь внимание на то, как похожи изображения и зрители. Ну, можно использовать для проекта, чего. Ну, я не стал так поступать, уж как сам отразился.

Вот он, Фриберг, строил какую-то схожую линию. То есть, не так, чтобы портретно — как подобрать смотрительницу, похожую на двойной портрет Сталина и Ворошилова? Как-то по фактуре и общему соответствию. Ну, удивился, что сидят, затем как-то обратил внимание на определенное сходство сидящей и изображенного и стал разрабатывать тему. И, что ему в плюс – у него трудозатраты. Сидящих можно было бы отснять в одном музее, а у него и Эрмитаж, и Третьякова, и Пушкинский, и Русский.

То есть, понятно, что при таком количестве очевидных шагов ничего хорошего там получиться и не могло. Этакий длинный общегуманитарный прикол. Так и выставили его не так, чтобы в зале, а в холле между лестницей и кафе. Вообще, на русском примерно такое называется говнохудожником — в моем восприятии термина имеется в виду не только общее ощущение от произведенного худ.продукта, а как раз это старательное выстраивание чего-либо на основе банальных ходов. Вообще, то, что сочинено — самое унылое на свете. Сочинить телегу или концепт — это ж занятие на одну сигарету.  Но, с другой-то стороны, тяга к прекрасному имеется, концепт есть, какие претензии?

Ой, это еще не все претензии. Насколько помню, в российских музеях не очень-то склонны позволять фотографировать. Ну, может, мобильником исподтишка (без вспышки, конечно). Но не на профессиональную аппаратуру. Так что автору надо было добыть разрешение на съемку, оплатить ее, после чего осуществлять съемочный процесс: штатив ставить, освещение. Это к тому, что сочетание картин и смотрительниц вовсе не случайно возникшее. Все выстроено: подбирал по фактуре, усаживал в позы. Конечно, постановка: у него же там же пусто, а в этих музеях так не бывает. Получал разрешение, проводил кастинги, подбирая их к картинам. Да-да, теперь поставовочность и документальность строго не разводятся, такой исторический период. Собственно, логично: постановка сама по себе тоже есть факт жизни. Только разница: если бы все эти картины и персонажи возникли бы как-то упс! — и возникли: была бы одна история. А в таком варианте  автор сделал сувенир «из Раши с Высоким».

В пресс-релизе к нему приделали еще и бантик: «Во время съемок фотограф беседовал со своими «моделями» и был покорен их глубокой любовью к искусству, за которым они «присматривают». Он также с удивлением обнаружил, что большинство его собеседниц – квалифицированные профессионалы на пенсии: среди них ему повстречались и бывшая актриса, и врач-стоматолог, и экономист, и архивариус… Они рассказывали Энди Фрибергу, как любят свою работу, как гордятся тем, что работают в музее, куда люди приходят наслаждаться искусством, как сами приходят в музей в свои выходные дни – чтобы посмотреть на искусство уже как простые посетители«. Плюшевое искусство, чтобы всем уютно. Тоже дело, ну да.

Но, раз уж мы такие-сякие живем на свете, то мы должны вносить смысл во что угодно. Даже в такую ерунду.

Например, так: вот, тут выстроено что-то такое надуманное, что фактически картонное, однако ж – как-то все эти части коммутируются друг с другом: вот музеи, вот картины, вот смотрительницы, вот они в нужных позах дополняют собой художественный эффект полотна, в некоторых случаях – и интерьеров. Гармония, все же. А вот — автор, который тоже часть этой очевидной конструкции, как бы среди всех этих элементов представляя своими фотками произошедшие акты восприятия. А они даже  и не разовые, а предполагают последовательность жизни и связь всего вышеупомянутого. Причем, невзирая на банальную сочиненность, все это как-то держится одно за другое — заставляя вспомнить онтологическое удивление примерно из раннего детства: люди же такие… не слишком умные, не очень-то владеют собой — как же вообще все на свете держится? Как-то держится, отака хня, малятки.

А также и вполне профильная задумчивость: вот эти картины, они же тут все такие условно знаменитые, — потому что висят в этих знаменитых музеях (даже Сталин с Ворошиловым и проч. Дейнека), а почему висят именно они? Даже не в смысле кто так решил конкретно, а почему все вообще сложилось так, что висят там именно они? Почему сложилось именно так, что именно они оформляют собой Канон Прекрасного Искусства для граждан государства и предмет интереса для его гостей? Почему эта точка сборки, а не другая? Что  уже снова онтология и духовность — к чему, таким образом, легко можно свести любую художественную деятельность, даже и столь унылую.

Еще тут же вот что: а ведь все это — то, что изображено на фотографиях — в действительности существует на самом деле реально. И Эрмитаж, и все эти картины. Люди смотрят на эти фотографии в Арсенале, а сами картины сейчас тоже существуют, где висят, и там, конечно, ничего не застыло, а люди ходят по залам, которые — конечно — не пустынны. Все это существует и как-то шевелится даже в момент, когда читается эта заметка. Мало того, точно также реально существует и Арсенал Нижнего, его второй этаж, а если посмотреть там в окно, то сейчас — если когда это было написано — снег, вдали сбоку частично видно конструктивистское здание, которое в плане сделано как самолет. Впрочем, его загораживают высокие деревья, а они еще и в инее. И, мало того, существует компьютер, на котором читается этот текст и даже – может быть – существуете Вы сами.

***

Было в «Артерритории»