XX Сиднейское биеннале

ХХ Сиднейская биеннале проходила с 18 марта до 6 июня 2016 года на четырех основных и нескольких дополнительных площадках. Основные – это Художественная галерея штата НЮУ (Art Gallery of New South Wales), Музей современного искусства (Museum of Contemporary Art Australia), большая галерея в бывшем здании железнодорожного депо Керриадж воркс (Carriageworks) и бывший остров-тюрьме в сиднейском заливе под названием остров Какаду (Cockatoo Island). В числе второстепенных – еще несколько небольших галерей, Королевский ботанический сад, мобильный книжный ларек, бывший похоронный зал в готическом стиле Мортуари (Mortuary station) и кладбище (Camperdown Cemetery).

Тема биеннале: «Будущее уже здесь – оно просто распределено неравномерно». Не всем дано в ощущениях, сказали бы мы, вспоминая уроки диалектического материализма. Да, будущее рядом – вбивает колья в трещины настоящего и накачивает его завтрашним воздухом, пока не сменит незаметно или взорвет с треском, тут уж зависит от состава воздушной смеси. Выставочные пространства организованы как посольства будущего – по всей видимости, как раз те щели или те колья, выбирайте метафору, через которые проникает, пролезает, проползает к нам будущее: Посольство Духа, Посольство Неучастия, Посольство Исчезновения, Посольство Реальности, Посольство Станислава Лема, Посольство Перехода, Посольство Перевода и с десяток промежуточных пространств. На этих площадках показаны работы более восьмидесяти художников, от Казимира Малевича и Сэмюэля Беккетта до современных авторов. Обойти их все, вероятно, можно, но у меня пока не получилось. Я расскажу о тех, которые привлекли мое внимание, старательно умалчивая, понравились ли мне эти работы или совсем наоборот – можете судить сами. Я только покажу, что это было.

Посольство Станислава Лема представляет Хеман Чонг (Heman Chong) из Сингапура – со старыми книгами Лема, фантаста и футуролога, на польском и английском языках, которые можно почитать или приобрести.

Бо Кристиан Ларссон (Bo Christian Larsson) установил среди надгробий и памятников на закрытом нынче кладбище Кампертауна несколько скульптур и открывал их в течение Биеннале.

На Мортуари, служившем в XIX веке промежуточной станцией для поездов, перевозивших гробы и скорбящих родственников из города на кладбище, расположено Посольство Перехода с художниками Марко Чиандетти (MarTsai), работающих с границами жизни-смерти, смерти-перерождения и процессами перехода.

В Керриаджворкс представлено Посольство Исчезновения. Роберт Жао Ренхи (Robert Zhao Renhui) показывает обитателей острова Рождества, исчезающих или исчезнувших из-за присутствия на острове человека. Здесь фото и выдержки из книги о сохранении природы острова, каталоги, интервью, исторические документы и научные работы вместе с авторскими скульптурами и инсталляциями. Странные животные глядят светящимися глазами из темноты, молчат микрофоны, транслирующие с острова крики невидимых летучих мышей, скелет пойманной в ловушку дикой кошки продолжает играть с деревянным мячиком.

В работах австралийца Джеми Норс (Jamie North) природа побеждает архитектуру, прорастая сквозь гигантские бетонные пальцы, разрушая их, не способные самостоятельно восстановиться и заменяя живой зеленой плотью.

Минук Лим (Minouk Lim) предоставляет будущему железнодорожный контейнер – то ли новый Ноев ковчег, то ли ящик Пандоры. Он уже прибыл, пришвартовался в углу галереи, двери распахнуты, будущее десантировалось к нам. Но мы не видим его, растворенное в настоящем. Позади опустевшего контейнера – заброшенная фотостудия. Кто работал в ней? Что они снимали? Куда пропали?

В инсталляции Отобонг Нканга (Otobong Nkanga) природа и техника взаимосвязаны: лампы плавят куски льда, растаявший лед поит растения. Все взаимосвязано и все пригодится. Одно из растений, австралийская незабудка дала название инсталляции: Forget me not. Другие растения – не эндемические и в свое время распространились в Австралии, используя те же потоки воды, ветра, перемещения почв. Они должны были выживать, отвоевывая место у местной флоры, или исчезнуть с этой земли. Или приспосабливаться, мимикрируя под местные – отращивая более длинные корни, привыкая к жаре и соседству эвкалиптов и пальм. Растения в этой работе настоящие, живые, в течение экспозиции одни росли, другие сгорали от ламп или недостатка воды. Все, как у людей.

А вот и люди. Жеральд Макона (Gerald Machona) – родом из Зимбабве. В своих работах он представляет эмиграцию как осваивание чужой планеты. Его космонавты одеты в скафандры, сшитые из зимбабвийских купюр, на видео одинокая фигура бредет по пустыни с флагом, полосы которого тоже сделаны из тех же ненужных денег. Наконец флаг воткнут тут же, в галерее, в горку песка.

ФХ Харсоно (FX Harsono) показывает «Дождливую кровать» — внутри массивной кровати резного дерева с балдахином и тюлевым пологом, мечты Белоснежки, постоянно моросит дождь. За пологом движущейся строкой бежит стихотворение на английском и индонезийском языках о запутавшемся во сне, разбитом пушками, исчезающем прошлом. Внутри кровати керамическими кубиками выложена еще одно стихотворение. Оба текста, как и кровать, выполненная в национальной традиции, и дождь, соотносятся для художника с памятью о народе перанакана, иммигрантах из Китая, в XV-XVII веках расселившихся по странам Азии и теперь почти исчезнувших.

Лорен Бринкат (Lauren Brincat) сделала акцент на перформансе и включении зрителя в проект. Она изготовила «Солевые линии» из белой парусины и церковных колокольных канатов, закрепленные на пятиметровой вышине. Парусина растягивается и спадает на землю, как дышащее существо или как приливы в океане. Пропитанная солью, ткань хрустит, но ни колоколов, ни корабля здесь нет. Ничего нет в Посольстве Исчезновения.

Американский художник тайваньского происхождения Ли Минвей (Lee Mingwei) объединил известный художественный объект и традиционную практику в своей работе «Песочная Герника». Выложив Гернику по Пикассо из цветного песка на полу галереи, он смотрит на события испанской гражданской войны с расстояния, как на процесс разрушения и созидания, осуществляемый природой и человеком. Как тибетская мандала, аккуратно в течение многих дней создаваемая буддийскими монахами, только чтобы сразу быть уничтоженной ими же, «Песочная Герника» была разрушена ходившими по ней зрителями и перемешана бамбуковыми метлами до однородного состояния. Остались абстрактные линии, созданные движением метел по песку. Художник предлагает подумать над процессом трансформации, взаимосвязи и относительности явлений.

Группа художников «Не следуй за ветром» (Don’t Follow the Wind: группа Chim↑Pom: Ai Weiwei, Aiko Miyanaga, Chim↑Pom, Grand Guignol Mirai, Nikolaus Hirsch and Jorge Otero-Pailos, Kota Takeuchi, Eva and Franco Mattes, Meiro Koizumi, Nobuaki Takekawa, Trevor Paglen, Taryn Simon, а также Kenji Kubota, Eva and Franco Mattes, Jason Waite) представили самый технологичный из проектов выставки. Он основан на том, что обычно имеют в виду, говоря «будущее уже здесь» — виртуальную реальность. В прошлом году художники организовали выставку без посетителей внутри зараженного радиоактивностью и эвакуированного пространства Фукусимы, сняли там 4 пи-стерадиан фильм и теперь привезли его в Сидней. Чтобы посмотреть фильм, посетитель должен надеть очки виртуальной реальности (предположу, что Гугл, потому что Гугл поддерживает этот проект, хотя в сиднейском магазине электроники будущее продается под видом очков Самсунг). Снаружи очки убраны в раскрашенную картонную маску, так что голова зрителя превращается не то в голову волка из футуристического мультфильма, не то в кубическую красную подводную лодку. Глядя в очки внутри, посетитель оказывается в заброшенном и уже заросшем кустами окрестности ядерного реактора – на ферме, на складе, в домике бабушки одного из художников. Поворачивая голову в любую сторону, можно безопасно присутствовать в запретном пространстве. Художники вывезли с Фукусимы и привели в Австралию некоторое количество предметов из ресторана, который там должен был открыться как раз когда случилось землетрясение, но теперь не откроется еще лет пятьдесят. Объекты были тщательно обеззаражены, иначе австралийская таможня не пропустила бы их, охраняя безопасность жителей континента. Правда, другой объект выставки – это кусок урана из австралийских урановых рудников, не проходил через таможню. Австралия поставляет уран многим странам мира, и реактор в Фукусиме во время аварии работал на австралийском уране. Такие глобализация и мультикультурализм.

На этом все в Керриадж воркс, и мы перемещаемся в Посольство Перевода в Музей современного искусства. Здесь мы надолго не задержимся, остановившись лишь на двух художниках из десяти, представленных в этом пространстве. Первым будет Казимир Малевич. В музее – короткая ретроспектива Малевича, в основном чертежи и наброски костюмов к опере Матюшина на либретто Крученых «Победа над солнцем» и листы сохранившейся нотной записи Матюшина. Мы еще встретимся с «переводом» (а все пространство МСА – это Посольство Перевода) этой оперы современным австралийским художником. Крученых определял основную тему оперы как «победу техники над космическими силами и над биологизмом», и это в начале ХХ века! В начале XXI самое время снова подумать над проблемами технологии и реальности.

Второй художник – это Ноа Эшколь (Noa Eschol), изучавшая азбуку движения тела. Мне эти работы особенно интересны в контексте работ Карела Тейге и Витезлава Незвала, но это личное. Что касается Ноа Ешколь, она вместе с Абрахамом Вочманом создала систему записи движений тела на бумаге, которая сейчас изучается и используется в хореографии, психологии, терапии и так далее. Тоже формализм, абстракция, азбука движений и возможностей человеческого тела.

Наконец, последнее и самое крупное посольство – Посольство Реальности на острове Какаду. Это в самом деле остров, и попасть на него можно на катере, который в Сиднее – часть общественного транспорта, ходит регулярно и стоит копейки, учитывая новую политику городских властей «два доллара за все поездки на общественном транспорте в выходные дни», чтобы поощрить семьи выбираться в город, посещать музеи, гулять в парках и прочее.

Прежде чем дать приют художественным выставкам, остров служил тюрьмой (да, это Австралия!) и верфью посреди сиднейской гавани. Сейчас здесь можно остановиться на ночь, в гостинице, переделанной из бывших здания управления, или в палаточном городке (армейские палатки предоставляются).

К изучению разнообразных проявлений реальности – реальной и виртуальной, а также физический реальности человеческого тела были привлечены двадцать художников.

В фильме под названием «Фильм» (1965), единственном фильме, снятом Сэмуэлем Беккеттом, играет единственный актер, Бастер Китон, здесь – «О», object. Все 22 минуты фильма он старательно отворачивается от камеры, персонажа «Е», eye, и вместе с тем от зрителя, передвигаясь по комнате и закрывает все возможные «глаза».

Зато, сидя в кресле спиной к зрителю, он создает последовательность вложенных образов, глядя на фотографии, на которых один из персонажей смотрит на другого. Если добавить к этому зрителей фильма, глядящих, как на экране «О» глядит на, скажем, женщину, глядящую на ребенка, или даже меня, через объектив камеры мобильного телефона глядящую на зрителей фильма, глядящих, как на экране «О» глядит на женщину, глядящую на ребенка, а также вас, глядящих посредством камеры моего мобильника…

Большой зал отдан корейской художнице Ли Бул (Lee Bul). Здесь дирижабль из фольги, воздушный шар без корзины воздухоплавателя, прозрачные паруса, отбрасывающие тяжелые тени, руины слов на парусах.

Утопия с элементами старинной научной фантастики. Будущее прошедшее, идеальные руины, устаревший прогресс, сон о мечте, которая не сбудется уже никогда, воспоминание, ставшее символом, потерянным знаком, скрижали, утратившие смысл.

У Чихару Шиота (Chiharu Shiota) не сон, а чистый кошмар. Заставленная кроватями на манер казармы комната (возможно, во времена каторжников тут и были казармы) перевита нитками в сплошную сюрреалистическую паутину, готический сон, из которого (в Австралии – с хорошей вероятностью) вот-вот полезут мохнатые пауки. Некоторые кровати, кстати, уже перевернуты и вертикально висят на нитях. Ни следа от бывших обитателей барака.

Китайский художник Минг Вонг (Ming Wong) показывает на ряде экранов легенды об освоении космоса, как они были явлены, по всей видимости, в китайском кинематографе. Понятно, что это все любимые и знакомые фильмы. Вроде наших «Отроков во Вселенной», мультфильмов про Алису Кира Булычева, старинной комедии об инопланетянах, прилетевших на Землю аккурат на новогоднюю костюмированную вечеринку. Китайские фильмы то серьезны, герои берутся за руки, провожая девушку-космонавта к трапу ракеты, то забавны, то проглядывает любовная линия, то трагическая. Фильмы, мультфильмы, анимации, аниме… Вдруг документальные кадры со стартом ракеты Восток, титры о Терешковой. Наконец: Китай стал третьей страной в мире, запустившей на своей ракете космонавта в космос – после СССР с Гагариным в 1961, США с Джоном Гленном в 1962, и вот в 2003 году Китай с Ян Ливэй. Сбылась мечта. Не пропали, не засыпались песком, не заснули на дне океана мечты об освоении внеземного пространства, о полетах к дальним планетам. Живут. И снова становятся искусством.

Гиперреалистические скульптуры шести обнаженных женщин работы Бхакти Хер (Bhakti Kher) посвящены, вероятно, гендерным отношениям, телесности, городским мифам, сексуальной эксплуатации женщины, в общем, бог знает, чему. Кстати, изготавливаются такие гипер-реалистические изображение, когда художник накладывает на человека гипс, делая из него временную мумию. В последнюю очередь замуровывается голова, а дышат модели через трубочку. 

Сесиль Эванс (Cécile B. Evans) предлагает псевдо-виртуальную реальность. Работа состоит из двух частей, и для просмотра первой нужно надеть очки виртуальной реальности и пройти по коридору (в реальности острова Какаду – Изломанному туннелю, или Туннелю собачьей лапы, Dog-Leg Tunnel, чудесное пространство!). В очках в это время прокручивается фильм с элементами анимации, как вы идете по комнате и балкону. Иногда впереди появляется зад нарисованного тигра, шагающего перед вами. Наконец лента кончается, и вы можете усесться на подушку в конце туннеля посмотреть фильм. В фильме будут говорящие анимированные головы, СGI копия недавно умершего актера, произносящая: «Все уже случилось. Конец это только начало», невидимая девушка, играющая в мяч на пляже, таинственные послания в фейсбуке, отправленные погибшей девушкой, компьютерный бот с грустным девичьим голосом.

Еще о грустном. В масштабной инсталляции Вильяма Форсита (William Forsythe) ряды отвесов движутся в зале в едином дыхании синхронизированных маятников.

И все бы хорошо, если бы не посетители, которых запускают туда поиграть с прекрасными маятниками, скорчить рожи, сделать пару селфи, перепутать нити… Да, это и было задумано как интерактивный процесс с участием публики.

Но… но… но… Мандалу нужно разрушить, картину можно уничтожить, но влезать в прекрасную физическую модель! Извините, это личное. Художник, конечно, не об этом. А движущаяся картинка завораживает.

Наконец – «Победа над солнцем»! Переписанная и поставленная Джастин Вильямс (Justene Williams) и Сиднейской камерной оперой. Музыка была создана заново Хью Беллингом (Huw Belling) на основе сохранившихся фрагментов, Пирс Вилкокс (Pierce Wilcox) переписал либретто. Солнце – было побеждено и упрятано за решетку за стеной здания! А внутри – манекены в костюмах по рисунках Малевича, видео постановки сиднейской оперы, на экранах солнце, ослепительное в темноте зала, танцующие баухаусовские (ретроспективно глядя) девы, фрагменты видео, разрушаемого цифровой обработкой, разрезанное и склеенного заново, сцены покорения футуристического кубического монстра змеевидной колючекожей девой, ткани и кубы, контрастные яркие цвета и чернота, вероятно, черного квадрата, из которого все возникло и куда все бесконечно возвращается.

Будущее свободно от прошлого, пустота белым треугольником возникает из середины черного квадрата, освобожденная от всего на свете: от прошлого, от будущего, от силы притяжения, от реальности, от визуальности. Одна из трактовок черного квадрата Малевича – это прорыв в новые изменения, где перемешиваются прошлое и будущее. В новой опере черный квадрат становится окном в виртуальный мир, в бесконечное пространство интернета, живущее на большом экране в зале выставки или на маленьких экранах наших телефонов.

Бонус для добравшихся досюда: лучший вид на этот город. Возможно, один из лучших – если глядеть с острова Какаду.