Переписка. Фрагменты. 1

Тезисы к семинару Письмо Саше Н.

Эка чего захотел — доклада! От человека, совершенно неспособного к систематическому мышлению! Вспомни, как я сдавал экзамены на филфаке в свое время: курнул — и вперед! Тезисы ему подавай! На манжетах, что ли? Ну, ладно. Тезисы…

1) Сравнение поэзии с алгеброй очень расхожая вещь, уж не припомню, где я его вычитал. Скажем, чтобы узнать площадь круга, мы ведь не делим круг на квадратики, а замеряем радиус, возводим в квадрат и умножаем на «пи», по известной формуле, которую кто-то до нас придумал. (Кстати, анекдот. На скамейке на Патриаршьих прудах сидят два торчка, подходит старушка: «Сынки, как найти площадь Ильича?» — «Ну, бабка, ты уж совсем того. Надо длину Ильича умножить на ширину Ильича»). У Тынянова это называется «теснота смыслового ряда». Мне кажется уместным термин «многозначность». Примеров у И.Б. масса. Мне сразу приходит в голову стихотворение «Полярный исследователь», перечитай-ка, обрати внимание на мощный финал — «И гангрена, чернея, взбирается по бедру, как чулок девицы из варьете» — который сразу придает объемность всему предыдущему тексту. Или, например, «Дебют», там такие емкие формулировки, что ах! «…Ключ, подходящий к множеству дверей, Ошеломленный первым оборотом»…

2) «Натюрморт», который ты цитируешь, мне тоже очень нравится. Настырный ударный ритм, исчерпывающее изложение мизантропии, равноценное десяткам страниц Шопенгауэра, и в конце — Богородица как преодоление всей этой чернухи… Я эти стихи воспринимаю как иллюстрацию к известному замечанию И.Б., что «читателя надо брать за шиворот».

3) Религиозный аспект поэзии… ну, тут ты сам разберешься. Легче всего прослеживается по стихам, которые он каждый год писал к Рождеству.

4) Древнейшая функция слова – магия, да? Тут И.Б. тоже умеет кой-чего. Пример: стихотворение «Не выходи из комнаты». Прочти вслух! Какой нервный дольник! Какой напор императивов, обалдеть. Удачно усугубленный в финале аллитерацией. Совет превращается в приказ, а в конце становится заклинанием…

5) «Колыбельную Трескового мыса» ты недооцениваешь. Там есть дивные места, где есть все то, о чем выше, – магия, суггестивность, алгебра… А еще — точность деталей, удачно передающая специфически американскую атмосферу: «…Из патрульной машины, лоснящейся на пустыре, Звякают клавиши Рея Чарльза…» И даже некоторые сравнения – стилистически, ну, прямо из американской поэзии: «…Фонари в конце улицы точно пуговицы у / Расстегнутой на груди рубашки», да?

6) А вот «Одиссей Телемаку» мне как-то не очень… Впрочем, у И.Б. масса слабых стихов, страдающих верхоглядством, скоропалительностью и просто безответственностью суждений. Например, о том, что «столько мертвецов вне дома бросить могут только греки», – чушь какая! Некоторые бросали, а некоторые совсем даже наоборот… И воды у него масса, особенно в некоторых поэмах: «Гость», «Петербургский роман»… а «Горбунов и Горчаков» вообще невозможно читать, равно как «Исаак и Авраам», которая местами звучит как пародия. Но… тут всякое бывает… Разыщи в сети и прочти «Песню пустой веранды». На протяжении примерно пятнадцати строф он нудит, петляет, тянет резину, бэ, мэ, – как бы набирает дыхание, словно бы разгоняется для прыжка, и читатель недоумевает, – и вдруг последние две строфы – гениальные! Такой всплеск! взлет! Дай прочесть твоей собеседнице, и если ее не проймет, то уже ничего не поделаешь.

7) Всеми отмечен сложный синтаксис Бродского. Толкуют это по-разному. Напрашивается такое объяснение, что он сложно и неординарно мыслит. Ну, вроде как Баратынский. Или английские поэты-метафизики. Я не могу в этом разобраться, нет у меня концептуального аппарата. Могу лишь, по подсказке Наймана, уподобить его отчаянному искателю жемчуга, который заныривает на смертельно опасную глубину и с большим трудом возвращается на поверхность, но зато с первоклассной жемчужиной во рту. As often as not.

Если найдешь в сети какие-нибудь соображения на обсуждаемую нами тему, сообщи координаты.

Домашнее задание: проанализируй «Воронью песню».

С наступающим ледниковым периодом! Твой Ф.

*

Аронзон. Письмо Илье К.

Дорогой Илья,

от г-жи Полухиной никаких вестей. Вдогонку к тому, что я вам уже сообщал, хочу поделиться некоторыми соображениями. Общеизвестно, что ИБ был необыкновенно общителен и дружелюбен, просто чемпион в этом отношении. Ну, сколько у человека бывает друзей за всю жизнь… ну, скажем, десятки, да? А у Иосифа их было сотни. В том числе и среди иностранцев. При всем моем восхищении Леней Аронзоном я никак не могу сказать, что он занимал какое-то особое место в жизни Бродского. Да, в его поэтике было много общего с поэтикой раннего Бродского – но и только, и объясняется это неким общим для первой половины шестидесятых поветрием, некоей модой на некоторые слова и интонации, в частности, на слово «душа», на долгое время исключенное было из русского поэтического словаря… Насколько мне известно, на протяжении 60-х годов ИБ дружил или довольно тесно общался со следующими поэтами и прозаиками (называю только молодых и неофициальных): Рейн, Найман, Бобышев, Кушнер, Уфлянд, Лосев, Виноградов, Горбовский, Марамзин, Ефимов, Гордин, Довлатов, Хвостенко… (это только те, кого я знаю)… все они первоклассные литераторы и яркие индивидуальности. В чем же исключительность Аронзона на этом фоне? Не понимаю. С какого бодуна Юрьев назвал его близнецом Бродского? Типичное упражнение в мифотворчестве. Илья, не поддавайтесь на эти понты. Все дружили со всеми (в этом была особенность питерской ситуации по сравнению с Москвой – «глухая провинция у моря»), все посвящали друг другу стихи, скидывались на бутылку и в процессе распития обменивались сакраментальным «Старик, ты гений». (В интернете есть воспоминания Ширали о том, как он и Бродский пришли к Аронзону и все трое допоздна читали стихи и восхищались друг другом). Но по гамбургскому счету гением считался лишь один, причем москвич, – Станислав Красовицкий. (Почему он до сих пор не издан? Тексты сохранились).

Да, и вот еще одно принципиальное отличие Аронзона от ИБ. Я разделяю довольно распространенное мнение, что в шестидесятых Аронзон жил в самодельном раю. Счастливый брак, тесный круг умных, любящих и любимых друзей, минимальный достаток, «эрика дает четыре копии, и этого достаточно»… Не верю я в его самоубийство. Ружье лежало на камне, он потянул его за ствол к себе…

Про Иосифа никак нельзя сказать, что он жил в раю в эти годы.

Правильно ли я полагаю, что вы пишете вашу заметку для сетевого издания или для такого, которое вывешивается в интернете? Если да, то пришлите мне электронный адрес.