Liva-Liba-Libau-Либава-Liepāja. Часть 2.

(Часть 1).

Теперь топография. Тут берег моря. До Риги – 220 км. До Вентспилса – 120, до Павилосты — 55. 100 километров до Клайпеды, до Паланги 70, 50 км до литовской границы (до 1923-го там Пруссия, а потом могло стать и Польшей, см. Мемельское восстание). Город устроен по вертикали, с севера на юг, вдоль моря. Примерно из четырех, нет – из пяти частей (в условно пятой я к этому времени еще не был, только с краю, так что пока она существует как-то теоретически — видел, что дальше что-то есть, ну и все).

Идем с севера. Там то, что называется Karosta, Военпорт, Порт Александра III. Эта часть так и строилась – и по последнему названию, и по назначению. Описывать его пока не имеет смысла, еще не нарос контекст. Если уже интересно, то об этом все у Г.Юдина. У меня истории Порта появятся позже (напр., П.П.Шмидт, лейтенант, назначенный старшим офицером на угольный транспорт «Иртыш», и даже его драка на балу Общества Красного Креста. В Курзале, почти перед самым уходом на Цусиму). Да, в Цусиму — в октябре 1904 г. из Либавы на Дальний Восток ушла 2-я Тихоокеанская эскадра вице-адмирала З.П. Рожественского, а в феврале следующего — 3-я Тихоокеанская под командованием контр-адмирала Н.И.Небогатова, И еще (в ноябре 1904-го) догонявший Рождественского отряд капитана 1 ранга Л.Ф.Добротворского.

Самая крайняя точка – Северные форты; чуть дальше канал, окружающий Военпорт фортификационно. Все это еще будет как-то уточняться, но тут не путеводитель. Конкретный военный городок с громадным зданием Офицерского собрания, казармами, причалами, доками, церковью, тюрьмой и т.п. Порт был задействован и в советское время. Так что там и новостройки, и живут, и что-то делают. Территория когда-то закрытая (говорят, что и вся Лиепая была закрытым городом, но как-то мягче – да, это можно бы выяснить, но тут, что ли, такая игра: я не пишу историю, все субъективно и только то, что знаю сам, или что попалось, пока пишу). Теперь не закрыто, конечно.

Северный мол тоже открыт, он в длину почти два километра. Сейчас подходы к нему как-то даже цивилизованы, скамейки с урнами возле парковки, а еще в 2014-ом выход на него надо было искать между заброшенных строений. Тогда он – глядя с его конца в сторону города – выглядел так.

На следующем канале, отделяющем Военпорт от города, — разводной мост, очаровательный и нетипичный. Он разводится не вверх, две его половины уходят каждая в свою сторону. Расщеперивается несколько раз в день.

Мост тут затем, что военный порт был не на море – там аванпорт, громадные молы и длинные волноломы, а через этот канал заходили внутрь. Там и причалы были, и доки. Рядом поселок Тосмаре, туда можно свернуть с трассы (А9, со стороны Риги), не доезжая до центра Лиепаи. Это, само-собой, тоже Лиепая, но какая-то другая. Собственно, там все части какие-то другие. До Тосмаре я пока не доходил. Мост светло-зеленый, арт-деко. Построен в середине нулевых XX века. Вот как тут не сбиться на описание достопримечательностей… Часто пишут, что его спроектировал Эйфель или, по крайней мере, его бюро. Нет, это сделал Халл, тот же Юдин нашел первоисточник. Делали в СПб. Еще пара картинок.

Следующая часть города (идем на юг, в сторону центра) — Северное предместье. Где дальше от моря — там относительно новый район, а ближе к морю начинаются промзоны и уже торговый порт – ранее, в силу наличия военного, не слишком развитый. Здесь и другие молы – их тут столько и они такие длинные, что, наверное, во всех трех балтийских странах такой длины в сумме не наберется. Молов в городе пять (один в Военпорту, один в старой Лиепае, в этой части — три), а еще и волноломы между ними, с проходами – море конкретно отсечено. Громадный аванпорт с тремя воротами, внутри него еще один аванпорт – уже вокруг торгового порта. Он где-то здесь, за кладбищем. Там же и терминал, откуда ходят паромы в Травемюнде. Обойти кладбище справа, будет улица, далее пучок железнодорожных путей. Переезд, перейти их, повернуть налево. Сначала будет и пешеходная дорожка, она приведет к воротам терминала, они закрыты. Ничего, можно обойти здание (это и есть терминал) по проезжей или по газону.  Через ворота слева войти во двор. Если по нему пройтись и не сразу заходить в терминал, то возле закрытого входа обнаружится пост-новогодняя елка, за ней — указатель Ferry Port, указывающий от моря, написанные на нем направления (напр. Rostok) заклеены, просвечивают. Но в Травемюнде паромы ходят. 5 раз в неделю, отходят в разное время, дорога занимает чуть больше суток. Пассажирская касса начинает работать за четыре часа до отплытия, за два часа — прекращает. 

Кладбище старое, там солдаты наполеоновской армии, в частности. На южном краю кладбища старообрядческая Свято-Троицкая церковь; напротив кладбища, через улицу, какое-то время после Второй мировой был большой лагерь военнопленных. Война в Лиепае закончилась только 9 мая, после капитуляции Берлина; военнопленные были оставлены в городе – восстанавливать разрушенное. Вроде, работали в тех же ротах и бригадах, в каких воевали, под руководством тех же командиров. Напротив храма, через перекресток, после войны принялись строить что-то крупное промышленное (на бывших территориях завода «Плутон» и Анилиновой фабрики). Пишут, в конце 1940-ых годов официально заявлялось, что здесь будет крупный автомобилестроительный завод. Да, это как раз по поводу закрытости города: «После августа 50-го года, когда Сталиным был подписан Указ об объявлении Лиепаи закрытым городом – базой Балтийского военного флота, разговоров о гражданском строительстве больше никто не ведет <…> На созданной к тому времени мощной производственной базе организовали выпуск военной радиоэлектронной продукции».

Так или нет – не знаю. Фактчекинг не производил. В другом источнике иначе: «1967. Ликвидируется торговый порт, Лиепая получает статус «закрытого города». В городе базируются 26 тысяч военных и расположен Военный городок (Кароста), который занимает треть общей площади Лиепаи».

Сейчас в той части, что не у моря — более-менее новые дома. От промзон, порта их отделяет улица Калпака, быв. Масляная. Ближе к центру города она еще промзоновская, длинные плоские краснокирпичные строения – ну чисто улица Росси, СПб. Даже и конкретнее.

Если по улице к центру, то там поворот и переезд через ж/д. В одну сторону та разойдется к причалам, а в другую идет в сторону вокзала и далее. Вообще, рельсы тут повсюду. Ресурс, в принципе: литовцы, вроде, разобрали в 1990-ых часть древней жел.дороги Либава-Ромно (впрочем, другой источник сообщает, что «Участок Лиепая (Либава) — Вянта, который не действовал с конца 1990-х годов, с 2011 года на территории Латвии частично разобран»). Но, так или иначе, эти пути пока останутся, перерабатывавший лом «Лиепайский металлург» закрылся.

Если мерить город ходьбой, то каждая часть будет примерно минут 30-45. Каждая из четырех, да и пятая – если прикинуть по карте, примерно такая же. Или как-то так – 30 минут (если и Северные форты, то + час) – 30 минут – 25 минут – 50 минут – ну, 40 (точнее не знаю).

За железной дорогой будет Новая Лиепая. Старый район. С севера туда попадают по трассам, а еще и по пешеходному мосту возле здания вокзала (там и автостанция). Справа – если по карте – примерно на середине района начнется озеро, которое будет сопровождать море до конца города и даже дальше. Ширина полосы между ними – где полтора километра, где три. До начала озера вправо уйдет промзона и выезд из города (А9), в сторону Гробини. Промзона, «Лиепайский металлург», всякое крупномасштабное, по площадям, во всяком случае. Красный кирпич фабрик и просто домов. Новые торговые центры и т.п., как уже обычно при въезде в города по основной трассе.

От вокзала к центру ведет ул.Рижская, по ней — до самого юга города — трамвайная линия. Трамвайное депо тут же, хлебокомбинат (слева на фото) напротив.

Здания в городе преимущественно из красного кирпича. Это потому, что его предпочитал главный архитектор города (1871- 1902), то есть — времени, когда город в основном и застраивался, Паул Макс Берчи (1840, Штраусберг, Германия – 1911, Либава). Красный, а не как в Риге желто-буро-зеленый. Ледниковый период сюда не дополз, камней/валунов нет. Так что красный кирпич.

Дальше к центру (он в Старой Лиепае) начинаются просто дома. Не так чтобы высокие, если отойти чуть в сторону от Рижской, то там будут и почти пригородные, с участками за заборами. Есть красивый плац, пустынная площадь – когда-то был рынок, но теперь полно супермаркетов, да и рынок дальше тоже будет, так что площадь пустынна.

Ближе к морю – портовые территории и еще одно, совсем старое кладбище. Там же этакий врезанный в сушу кусок Торгового канала, прямоугольный. Назывался Зимний порт, оттуда, в частности, в начале XX века ходили корабли в Америку. В самом деле ходили, чуть позже будет и об этом, а пока реклама.

А вот пример того, что Либава (в цитате речь ровно о Либаве) действует даже на описателя для Википедии. Он тут о Новой Либаве: «В конце XVIII века город состоял из двух частей: Старой и Новой Либавы. В Новой была сосредоточена фабрично-заводская промышленность: фабрики красочная, капсюльная, бумажных приводных ремней и канатов, табачная, 2 спичечные, 2 сельскохозяйственных машин, мебельная, заводы: 4 винокуренных, 5 искусственных минеральных вод, мыловаренный, 3 пивоваренных, маслобойный, железопрокатный (пудлингование), жестяной, 3 чугунолитейных, пробочный, пудренный, корабельных снастей, для производства линолеума, лесопильный, 4 паровых мукомольных мельницы, 4 типографии, 8 книжных лавок с библиотеками, 2 ежедневных немецких и еженедельная латышская газета; 5 гостиниц; отделения Государственного банка со сберегательной кассой, Московского международного торгового банка, Рижского и Московского коммерческих банков, агентство Минского коммерческого банка, Биржевой банк; 40 агентских контор, 20 комиссионных, 4 маклерские, нотариальная, 9 экспортных, 1 экспедиционная и комиссионная; 30 портовых складов».

У него все уже сместилось, сдвинулось и слиплось: разумеется, все перечисленное никак не могло поместиться в небольшой Новой Либаве, это автор по ходу дела забыл, о чем начал. Потому что такое тут место. Как-то сдвигает. 

Новая Лиепая заканчиваются Торговым каналом. Прорыт конкретно, чтобы связать озеро и море, тот самый кетлеровский проект. Взамен давным-давно обмелевшей речки. Функционирует.

Далее — Старая Лиепая, как бы центральная. Вот карта канала, Старой и Новой Либавы. Старая — ниже.

Центральную часть описывать как-то и незачем. То есть, дальше будет много чего с ее участием, но тогда и будут детали, а пока просто упоминание. Центр и центр. Вдоль канала стоят здания советского времени, в войну там застройку снесло. Дальше – почти нетронуто, разве что разгромили все вокруг площади Роз, отчего теперь там серый сундук университета (строили как здание обкома, но делить Латвию на области передумали, а передали здание пединституту, который теперь уже университет).

Эта часть между морем и озером. Здесь тоже есть мол, от него в сторону Литвы и начинается городской пляж. В этой части улицы всех возможных сортов. По краям как в небольших городах: мощеные мостовые, дома одно-двух-трехэтажные — отдельные, но составляют кварталы. В самом центре есть несколько амбаров и домов XVII века. Много арт-деко (модерн, Art Nouveau). Это все тот же Берчи, ну и еще некоторые приглашенные. Список его работ я дам в подбор, не путеводитель тут, а — для осознания масштабов его влияния на город (полностью, с описаниями тут; да, я проставляю ссылки не для того, чтобы по ним непременно ходить, а чтобы потом, когда буду переводить все это в текст, они были недалеко, на всякий случай). Адреса нынешние.

Zivju iela 3, Торговый дом Ремедлова (1881). Kungu iela 20, жилой дом Мейера (1876). Ed.Veidenbauma iela 10, школа для девочек Брауна (1875) «исходно у школы была крыша из натурального сланцевого шифера». Kuršu laukums 5/6, перестройка церкви Святой Анны (1871 – 1891). Rožu iela 6, Здание окружного суда (1889 – 1891). Peldu iela 15, жилой дом М.П.Берчи (1889 – 1892). Peldu iela 44, жилой дом (1902). Liepu iela 9, детская больница (1900). Hika iela 12, жилой дом барона Нолде (1902). Peldu iela 59, Водолечебница (1902). Kūrmājas prospekts 21, жилой дом строительного подрядчика, друга М.П.Берчи, Й.В.Риге (1885). Kūrmājas prospekts 16, вилла Катценельсона (1900 – 1901), «спроектирована по эскизу берлинского архитектора профессора Ине». Kūrmājas prospekts 12, жилой дом с аптечными помещениями аптекаря Х.Грабе (1899 – 1901). Kūrmājas prospekts 3, Школа навигации (1877). Graudu iela 42, кондитерская Боница (1897). Kr.Valdemāra iela 4, Николаевская гимназия (1884). Kr.Valdemāra iela 14, жилой дом с помещениями под бюро строительного подрядчика Й.В.Риге (1880). Kr.Valdemāra iela 16, жилой дом строительного подрядчика Й.В.Риге (1874). Republikas iela) 14, здание мирового суда (1894). Republikas iela 11, жилой дом (1894). Bāriņu iela 26, жилой дом Ремедлова (1879). Dārza iela 14/16, городская тюрьма (1891). Teātra iela 3, банк (1898). Kroņu iela 4/6, пивзавод «Ramsay&Co» (1877). Kaiju iela 31, фамильный склеп семьи Стинцис (1882 – 1883) на Старом кладбище. Jelgavas iela 41, здание пожарного депо (1888). Rīgas iela 71, здание железнодорожного вокзала (1871).

Выпал ему целый город, строй что хочешь. Строил, да.

Еще там театр, несколько церквей – весьма солидных, как бы преувеличенно больших для города. Троицкая – по легенде, с самым большим органом в мире (на момент окончания его постройки, к 1885-му). Типа в рижском Домском 6768 трубок, а у этого — более 7000. Громадный костел костёл Святого Иосифа, с четырьмя шпилями, вот он – серо-зелено-бурый. В Анне возле рынка весьма волшебный барочный алтарь, резьба по дереву (1697-ой, резчик Николас Сефренс). В ней же еще и третий, вроде, по величине (после Троицы и Домского) орган Латвии, такая мода была, органы размерами сравнивать. Ну и сам рынок, вполне работающий, с павильоном, который тоже модерн, краснокирпичный, но — с белым.

Это так, мимоходом, общие контуры. Вообще, людей на улицах много, а уж на рынке и подавно, что их на фотографии не видно — загадка. Да, главная точка центра — Rožu laukums, площадь Роз. Это не теперь гламур сочинен, еще до Первой мировой.

Там и было сгущение модерна. Да, трамвай тут с 1899 года. Пишут, что либавский «стал первым электрическим трамваем на территории стран Балтии», хотя какие ж тогда страны? Ну, была ж в начале 90-ых книга О.Костанды по истории для школьников, на русском. Начиналась с карты «Латвия во время ледникового периода».

В войну площадь и ее периметр раздолбали.

Теперь там с разных сторон университет, гостиница «Лива», универмаг «Курземе». С четвертой Народный дом, дом Латышского общества. Этакий северный конструктивизм, 30-е, вот он сохранился. Внутри аскетично и стилистически безупречно.

По дороге в сторону озера будут появляться дома за заборами, а озеро не так, что всюду облагорожено. Там, ближе к каналу, всякие промзоновские дебри. К югу начнется птичий заповедник, длинные мостки в камышах, по окончании мостков — вышка для созерцания птиц. Зимой 2014-го озеро и его окрестности выглядели так.

В другую сторону от трамвайной линии – она в трех «южных» частях города работает этакой осью – тоже дома, растительность и море, но уже не в промышленном варианте, а пляж. Там дачи, бывшие и настоящие, стадион, парк.

Ну и пятый район города — до очередного, уже заключительного канала. Тут пока ничего не скажу, его не знаю. Там новые дома, высокие – микрорайон, надо полагать. Начинается трасса на Литву, А11. Она незаметно возникает – вот улица, а вот уже трасса. Озеро еще продолжается и будет делать это долго.

Город представляют несколько странно: «Крупнейший город исторической области Курземе, третий по величине город Латвии после Риги и Даугавпилса, важный незамерзающий порт», — это уже цитировалось, но сразу дальше так: «Лиепая известна в Латвии как «город, где рождается ветер», возможно, из-за постоянного морского бриза. Песня с одноимённым названием (латыш. Pilsēta, kurā piedzimst vējš), написанная Имантом Калныньшем, стала гимном города».

Тем и известна, ага. Такой подход. Странно, конечно, что ветер – будто на море он в единственном городе. Это ж как у А.Беляева, у него есть роман «Продавец воздуха», там некто всасывал воздух со всей Земли (и консервировал), поэтому весь ветер конкретно дул к нему, в одну точку, когда он включал свои насосы. А тут получается, что весь ветер на свете выдувается отсюда. Ладно, не весь, а в пределах Латвии. Ах, всюду есть слой людей, любящих говорить красиво; он всюду одинаковый. Здесь эти люди вписались в википедию, это часто бывает.

Но даже и на официальном, что ли, туристическом сайте эта тема стоит первым предложением (да, несмотря на «также»): «Лиепаю также называют городом, где рождается ветер». Чтобы не выдирать фразу из контекста — продолжу цитату: «Лиепая – третий по величине город Латвии по количеству жителей. Это региональный центр, в котором находится Лиепайский университет, театр и другие культурные объекты и достопримечательности. В городе можно наслаждаться искусством, музыкой и активным отдыхом на морских пляжах».

А городской информационный сайт называется Liepāja — vēju pilsēta, гугл выдает его под этим именем; «Лиепая — город ветров».

Тема ветра как-то уж так вынесена, будто ничего другого, минимально значимого, тут нет. Сообщить, чем город известен в Латвии, нечего. Ну да, ну да, все это из-за того, что в разное время история документировалась на всяких разных, не имеющих отношения к латвийской государственности языках и людьми, также не имеющими к ней отношения. Кетлеры, Бироны (они хоть из Калнциемcа, но сомнительны с точки зрения этой государственности). Затем город функционировал за счет Империи, да и военных. И в конце XIX, и в начале XX, и после 1945-го. Чужеродность контекста понятна, но каких-то своих можно было бы вспомнить?

Нет, свои есть. В 1919-ом Лиепая шесть месяцев по факту была столицей Латвии. Потому что туда перебралось правительство. Из них два месяца оно было вообще в море, на корабле «Саратов», под охраной британцев. То есть, г-н Улманис функционировал на корабле в море, как премьер всей на тот момент независимой Латвии. На Променаде есть столбик, отмечающий данный факт: в этом месте стоял корабль «Саратов», на котором… Хотя он не в канале стоял, а в море. Ну, неважно.

Вот история. После Февральской революции 1917 года Улманис был зам.Комиссара Временного правительства в Лифляндской губернии. Позиционировал себя как человека сельского, в 1917-ом был одним из организаторов и лидеров Латышского Крестьянского союза (Latviešu Zemnieku savienība). Буду делать из этого книгу — может, опишу его внешний вид словами (тогда же и на главы все поделю; впрочем, можно считать, что очередная глава началась с предыдущего абзаца, называется Корабль «Саратов»), а здесь пусть уж фотография, официальная-преофициальная.

После немецкой оккупации 1918-го Улманис остался в Риге. В ноябре участвовал в создании Народного совета Латвии и провозглашении латвийской независимости. Стал первым премьер-министром Временного правительства Латвийской Республики.

К апрелю 1919-го Красная армия (в том числе и латышские стрелки, «красные»), заняла всю Латвию, за вычетом небольшой области вокруг Лиепаи. Та оставалась под контролем временного правительства. Его существование и контроль над территорией обеспечивали Прибалтийский ландсвер (создан балтийскими немцами, остзейцами) и добровольческая Железная дивизия под командованием генерала фон дер Гольца (он ее слепил из остатков 8-й германской армии, которые зависли на левом берегу Даугавы ). Улманис обещал этим немцам гражданство Латвии и земельные наделы. Всего у фон дер Гольца к апрелю 1919-го было 15 тысяч штыков (включая Отдельный латышский батальон Яниса Балодиса, 849 штыков). Фон дер Гольц мог бы освободить от большевиков всю Курляндию, но приостановил активность. Потому что немцы стали подозревать, что Улманис, заявивший целью своего правительства конфискацию земель немецких баронов, использует ландесвер и Железную дивизию, а там и кинет.

Итак, Улманис в Лиепае (да, не знаю, как в этот момент назывался город — уже Лиепаей или еще Либавой; понятно, что переименовали примерно в это время, но когда и после чего?), а в это время… Тут еще один фигурант. 24 апреля в Тукумс, в штаб командира ландсвера Флечера приехал писатель и пастор Андриевс Ниедра. Приехал и узнал, что 16 апреля в Лиепае произошел путч, Кабинет Улманиса свергнут (оригинал текста гугл найдет по фразе «24. aprīlī Niedra ieradās landesvēra komandiera Flečera štābā Tukumā, un tikai šeit uzzināja par 16. aprīļa Liepājas puču…») То есть, немцы Улманису совсем перестали верить. Логично, в общем: тема экспроприации в госмасштабе (что и было осуществлено впоследствии) вряд ли могла быть аннулирована ради частных договоренностей.

Тогда пастор выдвинул свой план, смысл которого состоял в том, чтобы сблизить балто-немецкие и латышские виды на будущее. Пунктов было семь, первый — остзейцы признают Латвийское государство и его правительство. То есть, Ниедра предлагал балтийским немцам и латышам договориться. Когда он добрался из Тукумса в Лиепаю, то обнаружил, что заочно избран главой нового кабмина. Сначала отказался и занялся посредничеством между немцами и свергнутым правительством. Остзейцы были согласны признать кабинет Улманиса, если в правительстве будут их представители. Другая сторона уперлась, переговоры провалились, и Ниедра 10 мая согласился возглавить новое правительство. Ну а войска фон дер Гольца пошли на Ригу. И ее заняли.

Короче, с 16 апреля 1919-го местом пребывания Временного правительства Латвии под руководством Улманиса был пароход «Саратов», стоявший на внешнем рейде под охраной английских кораблей. Но когда армия фон дер Гольца проиграла под Цесисом, все как-то быстро откатилось, 27 июня Улманис вернулся в Лиепаю, а 8 июля «Саратов» отвез его в Ригу. Два месяца в море. Что за Битва по Цесисом (90 км. от Риги на север, ранее — Венден, в XV-XVI веках отчасти столица Ливонского ордена; Магистр Вальтер фон Плеттенберг похоронен там, в церкви св.Иоанна — это, само собой, другая история), сколько народу участвовало, почему после этого Гольцу надо было слить Ригу — не знаю.

Так вот, «Саратов». Корабль построен в 1888 году в Копенгагене, исходно назывался «Леопольд II». Затем, уже как «Саратов», принадлежал «Российскому Северо-западному обществу судоходства». Курсировал между Либавой и Великобританией, возил эмигрантов. После начала войны корабль болтался на дрейфе в лиепайском порту, в начале 1919-го был конфискован Временным правительством Латвии. 5-го марта превратился в латвийское военное судно и развозил британское оружие.

Вообще, с апреля по июнь 1919-го в Латвии было три правительства: Улманиса (в море, ему подчинялась лишь созданная в Южной Эстонии под патронажем Эстонской армии Северо-латвийская бригада; второе — в Лиепае (Ниедра и фон дер Гольц), а третье было большевистское, в занятой красными части Латвии. Что ли вышло так, что фон дер Гольц большевиков устранил, но проиграл Северо-латвийской бригаде. Но я не историк, могу не сечь какую-то фишку их методов склеивания событий в линию; не эмоцией же? Я уж кусками: такой персонаж, другой. Такая история, сякая. Не буду я все это связывать и выстраивать последовательно. Но, все же, следует сообщить положение дел, приведшее правительство на «Саратов», а то отсутствие связности будет уже чрезмерным.

Тогда дела происходили в общеевропейском формате. К октябрю 1918-го Германия явно проигрывала Первую мировую, из войны выходят ее союзники. 29 октября 1918-го на базе германского военного флота в Вильгельмсхафене начался бунт матросов. Беспорядки перерастают в революцию, 5-го ноября красные флаги уже почти над всеми кораблями ВМФ Германии. 9-го ноября, дабы предотвратить полный хаос, кайзер Вильгельм II отрекается от престола, уходит в отставку правительство принца Максимилиана Баденского. Во второй половине дня в Берлине объявляют о создании республики. Германия не может продолжать войну, новое правительство соглашается на условия мира от Антанты, 11-го ноября в Компьене официально подписывают перемирие.

Все это резонирует и в Латвии, к тому моменту она была у немцев (в Либаву они вошли еще в 1915-ом). Матросские и солдатские Советы создаются, среди прочего, в Либаве, Вентспилсе (Виндаве) и Риге. Нюанс: Советы на латвийской территории были социал-демократическими, против большевиков, но поддерживали право на национальное самоопределение. Лиепайский совет германских солдат и матросов действовал до начала апреля 1919 года, пока его не разогнал фон дер Гольц. А следующим действием он отправил правительство Латвии на «Саратов».

Рюдигер фон дер Гольц был, что ли, кризисным менеджером. Финны моментально использовали приход большевиков к власти в России, чтобы — типа по ленинскому принципу самоопределения народов — тут же объявить о государственной независимости. Финляндский парламент успел это сделать еще 6-го декабря 1917-го. В начале января самостоятельность страны признали уже восемь государств, в том числе — Россия, Германия и Франция. Но там начинается гражданская война: красные финны, белые финны. И вот, 3 апреля 1918-го, под Хельсинки (Гельсингфорс) высаживается германский экспедиционный корпус под командованием генерала фон дер Гольца. Не сами прибыли, Финляндское правительство запросило вмешательство Германии. 11-13 апреля фон дер Гольц занимает Хельсинки, ну и все. Через год его отправляют в Лиепаю, воевать с большевиками в Латвии и на севере Литвы. В феврале 1919-го фон дер Гольц становится лиепайским губернатором, и так далее — как уже было изложено.

И вот еще какая история была в Лиепае, на ту же тему (оригинал на английском): «9-го ноября 1918-го в Германии была объявлена республика, через два дня было подписано компьенское перемирие. В день между ними, 10 ноября 1918 года (по некоторым источникам, according to some sources) произошел, что ли, приквел (ладно, precursor) Латвийской Республики. «Независимой Латвийской Республикой» себя объявила Лиепая. Лиепайская республика крупной державой не стала и была де-факто включена в состав Латвийского государства 7-го января 1919-го, когда временное правительство Латвии разместило в городе штаб-квартиру. Но до этого они успели отправить несколько дюжин вагонов с мукой Временному правительству в Риге — в знак солидарности и поддержки».

В общем, это все было о Ship Called Saratov. Но о корабле «Саратов» еще чуть-чуть дальше.

В следующий раз Улманис отметился в Лиепае, организовав в Военпорту концентрационный лагерь – когда устроил гос.переворот 16 мая 1934, став диктатором и Vadonis’ом (Вождем). Концлагерь был тюремного типа, предназначался для заключения «политических преступников и политически неблагонадёжных лиц». По мере обустройства диктатуры, ее политических противников (а там были они, в основном — соцдемы ) стали постепенно выпускать. Лагерь существовал до начала 35-го. Подробности (больше подробностей — тут) : «Лагерь состоял из семи зданий бывших царских казарм. Сначала заключённые размещались в пяти зданиях — № 3, 18, 19, 20, 21, но в ноябре 1934 года, в связи с уменьшением количества заключённых, ими были заполнены здания № 18 и № 19, а в здании № 21 разместилась канцелярия, подсобные и жилые помещения, проживали офицеры, два писаря и дежурный телефонист. В здании № 23 размещалось помещение дежурного, комнаты солдат и подсобные помещения».

Собственно, это же начинался разговор о ветре, как главной особенности гор.Лиепая… Продолжаем, уже наконец, его. Ветер тут даже продвигают в представительских целях. Понять можно — а что еще? Рыбу особо не ловят, торговый порт не развит. Да, к началу XX века Либавский порт входил в пятерку крупнейших в России (также Петербург, Одесса, Ревель и Рига). Но Лиепаю сделали закрытой, торговый порт аннулировали — потому что база ВМФ. Что ли теперь опять устраивать военный порт, но какой? Что еще? Театр хороший, но не театром же завлекать. Здесь полно хорошего, но оно не так, чтобы уж для привлечения. Тут даже очевидные достопримечательности не знают как задействовать А ветер — дело надежное, пусть даже и противоречит теме курорта — которым город, в общем, хотят как-то сделать. Но море тут прогревается к началу августа, тогда сезон всего-то с августа по сентябрь (тот, хотя бы, обычно тёплый). Но пляж да, широченный и тянется — если на юг — до Литвы.

Но как быть с ветром? Он тут действительно сильный, да и море не так, чтобы уютное и доброжелательное. Море, не залив, все жестче.

Иногда выкидывает косяки рыбы — это было на километр, минимум. В ноябре 2017-го.

Так или иначе, город хотят сдвинуть в сторону курортности-туризма. Вот, в Военпорту сделали аттракцион, тюрьму. Говорят, весьма пользуется спросом. Она представляет себя так:

«Tюрма начала работать более 100 лет назад.
Единственная тюрма в Европе, открытая для туристов.
Признана как более впечатляющая, чем Алькатраза в США.
Здесь расстреляно более 150 человек.
Tюрма из которой никто не убегал.
Согласно опросам, тюрьма Каросты признана самой удивительной и необычной гостиницей мира.
ASV Американские охотники за привидениями (Ghost Hunters International) назвали тюрьму Каросты самым одержимым призраками местом в мире».

Вот их видео, Ghost Hunters International (S1 E23) – Karosta Prison.

Еще сайт тюрьмы-аттрациона сообщает, что «На гауптвахте наблюдается много необъяснимых явлений – раздается стук шагов, сами по себе выкручиваются электрические лампочки, ни с того ни с сего открываются двери запертых камер… Однако страшнее всего, когда в тюремных коридорах появляются призраки, это застигло врасплох не одного посетителя». Нанимают там, похоже, призраками работать.

Короче, 5 евро с взрослого, детям и пенсионерам — 3.50. Еще так: «Цена за экскурсию с элементами шоу для взрослых 6 EUR, для школьников, пенсионеров 4,50 EUR». Но, все же, какие такие призраки на военно-морской гауптвахте, и что это там за расстрелы? Советские? Но в то время там был не лагерь, а база ВМФ. Неважно, разумеется.

В общем, на уме курорт-аттракцион. Вполне органическая плесень, которая нежно покроет всяческие остатки предыдущего времени. Но Лиепаю, кажется, стерильно не упаковать — как, допустим, Ригу (да и там вне центра не очень-то). Но что еще делать? У города нет оснований существовать в каком-то из прежних вариантов, надо придумывать новый. Так или иначе, начинается накрывание территории чем-то синтетическим, уравнивающим все. Так чугунную ограду красят масляной красной, через несколько слоев уже не различить нюансы завитушек, выбоин, следов ремонта и проч. Понятно, чего ж не красить, надо же что-то с этим делать, во что-то превращать. Из города — а он вполне живой — лет через пять могут сделать чучелко со спортплощадками и т.п. повсюду. Экологический комфорт плейлистов в кафе, расслабленность национальных хипстеров… Не в том дело, что исчезнет все прежнее, где-то оно останется, просто сейчас еще можно снять его с поверхности, не занимаясь раскопками. Тем более, что не в историзме и т.п. тут дело. Последнее время, чтобы зафиксировать имеющееся. Ну, в частности. Хотя это вовсе не цель данного сочинения.

В чем, собственно, может состоять отдых на море, когда его вокруг полно? Но и это не новая идея, а традиция, справка: «В портовом городе Либава в начале 19 века сформировался культурный центр, и побережье Балтийского моря использовали для устройства места для купания». И даже так: «В 1808 году Либаву посетил Российский император Александр I (1777–1825). Графиня Орлова из Петербурга в 1810 году выделила деньги для благоустройства купальни, а Либавская ратуша в 1812 году приняла специальное решение о создании мест для купания. В том же году на побережье моря построили отдельные мужскую и женскую купальни. В 1834 году начало действовать частное купальное заведение Мерби с холодными и горячими морскими ваннами, что способствовало развитию курорта.<…> Вопрос о создании в Либаве курорта озаботил эльтермана (старшину) Большой гильдии Карла Готлиба Сигизмунда Улиха (Carl Gottlieb Sigismund Ulich; 1798–1880), и он вложил частные средства в развитие целительных заведений. По его предложению был заложен Приморский парк, при этом частично была сохранена система защитных валов, защищавшая город от песка. Он же предложил городской ратуше проект развития лечебных заведений с целебными грязевыми ваннами, и эти его замыслы были осуществлены. В 1860 году Либаву посетил Российский престолонаследник, великий князь Николай Александрович, а в 1862 году в город прибыл император (1855–1881) Александр II Николаевич (1818–1881) с супругой и семьёй».

Тут непременно надо еще одну цитату. Как анонсируется в осуществившей ее републикацию статье press.lv (2017 года), она «… раскрывает историю всех Высочайших посещений, которых удостоился наш город до знаменательного события 1893 года, положившего начало новому, поворотному этапу в жизни Либавы». Само-собой, описание чего угодно становится его частью, хотя бы и мелкой. Так что и «Нива», журнал, 1903 год:

«В 1860 году Либава посещена была Цесаревичем Николаем Александровичем и Великими Князьями Алексеем Александровичем и Николаем Константиновичем, которые купались там в течение 5 недель. Выстроенный для купания их Величеств на берегу купальный павильон поныне именуется Николаевским. Цесаревич любил выезжать в находящуюся в пяти верстах от города березовую рощицу, где пил чай. В воспоминание об этом, роща получила наименование Рощи Наследника и поддерживается в большом порядке, причем в ней сделаны новые насаждения и разные украшения. В 1862 году осчастливили Либаву своим посещением Государь Император Александр II с Цесаревичем Николаем Александровичем и Великими Князьями Александром (будущий император Александр III) и Владимиром Александровичами и принцами Сергием и Георгием Лейхтенбергскими с принцессами Евгенией и Марией Лейхтенбергскими. В это пребывание Их Величества и Высочества жили в доме Шнобеля (теперь клуб Musse), а принцы Лейхтенбергские в доме барона Нольде».

Здесь тайна: Роща Наследника и питье в ней чая. Смотрим: красным кружком обозначено место рощи, ну и надпись древним курсивом «Роща наследника»

Но порта и этих водоемов (а это Военпорт возле Тосмаре) еще не было, они появятся только при Александре III. Тут так: цесаревич Николай, упражняясь в скачках с препятствиями, упал с лошади. Результатом был сильный ушиб позвоночника, отчего весной 1865 г. его состояние начало ухудшаться и 12 апреля он скончался от туберкулезного менингита (Впрочем, «… одна из фрейлин двора называла роковым не этот случай, а тот, который произошел несколько лет спустя, когда великий князь, «пробуя силы свои с принцем Лейхтенбергским», очень сильно ударился об угол мраморного стола»). Вместо него царем станет Александр III, который и сделает в Либаве военный порт, в 1883-ем — то самое « знаменательное событие <…> положившее начало новому, поворотному этапу в жизни Либавы». Так  что роща и роща, дикое место, а жили они, конечно, в центре. Клуб Musse сейчас выглядит так.

И вот чего это он ездил именно туда? Тайна, конечно. Но ее не разгадать, а царская семья, значит, вдруг приехала на море-воды, способствовав курортизации Либавы. Но курортизация была волнами — начиналась мода, потом поток спадал. А позднее уже и Паланга оттягивала курортников к себе (там и южнее, и как-то все компактнее). Ну, собственно, и здешний ветер.

Уже пару раз упоминалось – нечетко и бездоказательно – что в Лиепае есть что-то (или она это производит, или это просто почему-то тут есть), что как-то сдвигает реальность, Какую-то обще-среднюю реальность. Не в варианте обнаружения привидений, а вполне конкретно, тут, будто бы, какие-то щели – между описаниями разных времен на разных языках или же просто между домами. Они тут часто стоят отдельно, как-то немотивированно отдельно, совершенно не соотносясь с ближайшей застройкой). Как вот этот (первая попавшаяся картинка).

Возможно, что это (отсутствие непрерывности, какие-то щели) может ощущаться и на бытовом уровне — где и переходит в тему ветра. На него это проще всего списать: щели, сквозняки. Вообще, ветер — это тоже ливская тема. Они были рыбаками (на этих территориях морем занимались именно ливы), а балто-славянские племена — нет.

Сообщается, что «Неотъемлемой частью ливской культуры являются ливские песни, традиционно исполняемые у берега моря (ливского берега) на родном ливском языке. Многие ливские песни стали национальными латышскими песнями и дайнами (например, «Вей, ветерок»). «Вей, ветерок», это ливск. Pūgõ tūļ, латышск. Pūt vējiņi. На ливском:

«Pūgõ, tūļ, ja ajā laijõ,
Ajā mīnda Kurāmōl!
Kurmōnikād minnõn tȭitist
Eņtš tidārõd jovājist».

Еще у них есть названия ветров, «совпадающие с названиями стран света — основными и промежуточными» (то есть, как минимум 8). «В древней ливской мифологии ветер был персонифицирован, его до определенной степени обожествляли». Так что ветер — их тема. Но основательная штука, преемственная.

К морю из центра ведет проспект, в его конце стоял Курзал. Теперь его нет, а был он такой.

Где проспект утыкается в море, там теперь статуя кого-то, кто ждет кого-то. Кого именно — не вполне ясно, потому что рыбу не ловят, торговый порт только раскручивается, а если учесть чьи ВМФ тут стояли в разные времена, так как-то и не государственно. Памятник советского времени.

На верхней плашке печальная дайна («на дне милые братишки»): Dzied vējiņi, klusi, klusi, Nenes viļņus maliņā; Guļ jūriņas dzelmītē. Mani mīļi bālēliņi. Ниже, по-русски — «Рыбакам и морякам, погибшим в море». С рыбаками тут не массово, а моряки — это какие? Не те же, которые ушли отсюда на Цусиму? И, тем более, не советских ВМФ, быть такого не могло, чтоб они погибали. Так кому? Что ли семантическая недостаточность настолько велика, что к памятнику ниже добавили еще одну плашку.

На ней сообщено, что она — «Экипажу UC Navy PB4Y2 , самолета BUNO 59465, сбитому над морем возле Лиепаи 8 апреля 1950 года» (доску открыли 8 апреля 2000-го). Типа заодно еще и им, семантически догружая нечто нечеткое. Да нет, никакого здесь брюзжания, наоборот: удовольствие от того, как тут все не складывается, то есть складывается, но наоборот. Нет логики бытовой, что ли, непрерывности, зато вместе оказываются штуки из разных жизней.

От памятника в центр идет весьма широкий проспект. Сначала через парк, потом между домами. Проспект гладкий и аккуратный, украшен скамейками с романтическими надписями и мелкими городскими скульптурами, в том числе — со словами для мелодии про город, в котором рождается ветер (подстрочник, а в рифмованном виде вполне мило): «В городе, где рождается ветер, телефонисты сидят на столбах, хорошо что ветер их не сдувает в городе, где рождается ветер».

Но ветер, все же, слишком неуютный для курорта. Тут даже сочинили знак «Внимание, ветер!»

Например, он на берегу возле крайнего с юга мола. Март, сумерки, ветер, знак. Возле скелета чего-то недостроенного торчит ветряк, не работает.

Ветряки есть и работающие, целая группа в стороне от города. Еще один возле Северных фортов, над их развалинами и крутится (что за форты и почему развалины — еще будет).

А в городе сейчас делают то-то и то-то, на свете происходит вообще много чего, ледники тают, рыбы ходят косяками; самолеты клубятся, обновляются операционки, люди дышат и едят, собаки лают, триллионы всего повсюду, но — отчасти же все это и здесь: как иначе я бы тут и сейчас об этом подумал? Что ли, здесь есть какая-то основа, годящаяся для появления здесь всего подряд. Что угодно на 99.999% не здесь, но на 0.001% и тут тоже. Или я тут на 75% себя, а на 25% еще где-то. Прозрачная конструкция из связей, которые как-то скользят, на время привязываясь, или скользят мимо, даже не привязываясь к отдельным точкам города. Все как-то странно тут друг рядом с другом, смысл каких-то действий и связь между ними понять нельзя, но — можно ощутить. Будто они все в отдельных слоях, в разных реальностях.

Поэтому и setting города в целом не складывается. Что весьма приятно, потому что это главное — чтобы не сложилось во что-то определенное и понятное. Потому что так не бывает. Но, все же, складывать надо стараться, иначе выйдет слишком неопределенно. Но вот же, «Площадь города 60,37 км²». Что с этим делать? Ну да, такая площадь… А тогда население: «По состоянию на 1 января 2015 года по данным ЦСУ управления численность населения города составила 71 125 жителей, а по данным Регистра жителей (Управление по делам гражданства и миграции, МВД) 78 787 человек». Я не знаю, как какая организация считает и почему разница. В 1999 было 114 тысяч. В 2011-ом латышей 55,21 %, русских 30,88%, украинцев 4.8%, белорусов 3.2%, литовцев 3%, поляков 1%, остальные менее процента. С падением числа населения не все так ужасно, для города это привычно, сезонное. В 1914-ом была 91 тысяча, без Военпорта (его включили в состав Лиепаи в 1933-ем), а в 1921-ом – 51 тыс. В 1897 было похоже на то, как сейчас, 64.5 тыс. (без Военпорта).

Но структура населения в 1897-ом была другой. Тогда было 64489 человек, из них:
латышей — 24918
немцев — 15353 (в 2011-ом — 157)
русских 7276
поляков — 6015 (в 2011-ом — 776)
евреев — 5488 (в 2001-ом — 122)
литовцев — 4006
белоруссов — 357
эстонцев — 238
татар — 129
украинцев — 98
и один цыган.

Раз уж население, то заодно и эмиграция. Уже упоминалось, что Либава была одной из точек покидания России, через нее выезжали со всей Империи. Заодно и корабль «Саратов» тут при деле — пора его историю закрыть, а то историй много, вдруг бы эта потерялась. Эмиграция здесь была в США.

Есть такие цифры: «Пик эмиграции приходился на революционные 1905-1906 гг. Эмиграция после революции носила более устойчивый характер. Увеличивается количество женщин-эмигранток. Из 24 479 российских эмигрантов, выехавших через Антверпен в 1905 г., 13 717 составляли мужчины и 10762 женщины. В 1906 г. общее количество выехавших составило 35 724, из них мужчин — 20 286, женщин — 15 438. Уже в более спокойном 1909 г. количество эмигрантов равнялось 24 401, из них мужчин — 15 030, женщин — 93712».

Другие цифры в другое время: «С началом войны эмиграция из России в Америку резко сократилась, за 1915-1917 годы в США прибыло 47 000 российских эмигрантов, в то время как до войны за один только 1913 год оных прибыло 291 000». При этом доля Либавы была велика, «общее число выехавших этим путем составляло с 1 января 1913 г. по 1 января 1914 г. 70 734» . Примерно четверть.

В Либаве были и нюансы. К 1912 году тут находились отделения двух пароходных обществ, занимающихся эмигрантами: Русско-Восточно-Азиатского, Северо-Западного и контора «Карлсберг-Спиро». «Саратов» принадлежал Север-западному обществу, отправлявшему эмигрантов через Англию (и это, наконец, о «Саратове» все). Русско-Восточно-Азиатское пароходство везло пассажиров прямо в Нью-Йорк. Продолжительность рейса — 10-15 дней.

Маршрут назвался «Русско-американская линия», это было регулярное трансокеанское пассажирское сообщение между Россией и США. Грузовые перевозки между странами начались еще в 1900-ом, а в 1906-ом РВАО открыло пассажирский маршрут Либава — Нью-Йорк. Причина была экономической. Эмиграция из Империи в США резко возросла, но добраться туда можно было только через Европу, притом — на иностранных судах. Утраченная выгода, вот причина: «Билет до Нью-Йорка в первом классе стоил 170 рублей, во втором — 135, в эмигрантском — 85; для сравнения, на «Титанике» плавание стандартным первым классом от Англии до США стоило 230 рублей (23 ф.ст.), третьим классом — 75 рублей (7,5 ф.ст.)»

Линию Либава-Нью-Йорк 14 сентября 1906 года открыл пароход «Корея» (1899 года постройки). В 1908 году у РВАО на Линии появилась «Россия», «построенная специально для неё на верфях английской фирмы «Barclay, Curle&Co» <…> Длина 144,8 м, ширина 17,5 м, осадка 5,79 м. <…> Помещения лайнера были рассчитаны на 51 пассажира 1-го класса, 204 – 2-го класса и 1392 – 3-го класса».

К 1914-му году Русско-американскую линию обслуживали уже пять пассажирских судов РВАО, по количеству перевозимых пассажиров компания вышла на 11-е место среди пароходных компаний Европы и Северной Америки. Впрочем, на долю РВАО приходилось 20-25% миграционного потока из России в США, прочие российские эмигранты все же предпочитали добираться до США через европейские порты. Потому что для официально разрешенной эмиграции прямым рейсом из Либавы требовалось наличие российского загранпаспорта, а это и деньги, и хлопоты. Другие же варианты обходились без него. Их-то и обслуживало «Северо-Западное общество».

С началом Первой мировой «Россия» и еще один корабль РВАО, «Митава» оказались запертыми на Балтике. Другие пароходы РВАО, 1 августа 1914 года находившиеся за пределами Балтийского моря, продолжали работать. Линию просто перенесли из блокированной немцами Балтики в порты Архангельск (летом) и Романов-на-Мурмане (зимой). Но в феврале 1917 года Германия объявила неограниченную подводную войну и регулярные рейсы в Америку были приостановлены. После Октябрьского переворота РВАО и Линия перестали существовать. Надо полагать, что «Северо-Западное» закрылось сразу же, ониже работали с Англией. Ну а до этого пароходы всех компаний отправлялись из Зимней гавани, она неподалеку от ж/д вокзала.

Вот этот прямоугольный выступ воды, а вокзал в верхнем голубом кружке. Согласно Г.Юдину, этот район называли в Либаве «Сахалин». Вот еще картинка с Мор.вокзалом и тем самым флагманом «Россия».

Сейчас туда не проникнуть, там что-то функционирует. Вот там это было, за этими заборами.

Что осталось от этой истории в городе? Контора Российского Восточно-Азиатского пароходства, в ней теперь Курземский окружной суд. Югендстиль. Проспект Курмаяс, 2/6. Но не только это здание. К рейсам подъезжали эмигранты, им где-то надо было перекантоваться до отправки. Точные даты они вряд ли знали, подъезжали и ждали рейса. Суда ходили дней через 10-11. Либава-– Галифакс — Нью Йорк (обратно чуть иначе: Нью-Йорк — Роттердам — Либава). Такие дома были и у РВАО, и у Северо-Западного общества. Первые стояли неподалеку от Зимней гавани, возле Анилинового завода. На карте это голубой кружок, который посередине.

Есть подробности: «В конце 1912 г. Русско-Восточно-Азиатское пароходство выстроило дом для эмигрантов на 768 человек, где они могли бы пользоваться бесплатно удобной квартирой в течение 5 дней, а последующие дни — по 25 коп. в сутки. В доме, где жили эмигранты, не могли проживать местные жители; эмигрантские квартиры устраивались по коридорной системе». Понятно, некоторые эмигранты предпочитали частные квартиры в городе. Эмигрантские дома РВАО перенесли все последующее время, были даже «Учебкой Связи» ВМФ СССР, но потом были снесены — одно в конце 90-х, другое в 2016 году. Городские власти что-то там засобирались построить, вроде.

Северо-Западное общество построило эмигрантский дом в 1913 году, на ул. Бассейной, 9. На карте это голубой кружок внизу. Вот дом.

Эмигранты, как они там жили ? Ну да, коридорная система, очереди в умывальники и туалеты, суета на кухне – должна была быть кухня. Где держали свой багаж, там же или на каком-то складе? Как брали билеты, в какую контору ходили. Что делали все это время. Ничего не понятно, то есть – из бытовых соображений представить себе можно, но это будет додумано. Не понять же, в каком состоянии они находились: в энтузиазме, в печали, в ступоре? В Новый свет, это ж почти как на тот свет, могли думать они. Но что тут сочинять. Устраивают недолгий временный быт. Возятся с вещами, вспоминают что взяли, что забыли — у тех, кто не на городских квартирах, вряд ли с собой много вещей. Утихомиривают детей, что-то им обещая. Пересчитывают деньги. Ходят уточнять дату и время отбытия. Или это им сообщат какой-то запиской в эмигрантском доме? И уж точно не додуман вид из окон дома на Бассейной. Например, там баптистская молельня Ciāna, «Сион», что ли. Она видна была, там надпись под названием — 1906, разве что название было не по-латышски.

Никто из них сейчас вообще не существует. Собственно, и в этой истории они не люди, а какие-то абстрактные единицы, с которыми происходило то и то, почему о них и речь. Никто ж не оставил воспоминаний о том, как уплывал из Либавы. Да нет, эмигрантских историй много, просто они не зацеплялись за Либаву, это только перевалочная точка (а вот страница, на которой ссылки, помогающие найти эмигрировавших; в том числе – в то время). Вряд ли уехавшие потом жалели об отъезде — если прикинуть последующую историю XX века. Ну, разве, некоторая ностальгия. Впрочем, какие мнения и чувства могут быть у несуществующих сейчас, а по факту — абстрактных существ?

Да, в тексте присутствует определенная – не авторская, что тут сделал автор? пока еще ничего – избыточность. Множество событий и фактов, отношений между объектами и субъектами, временем и прочим, а ничего из этого теперь не существует. Абстрактные единицы, никак не связанные с жизнью сейчас. Никто о них не помнит – так, чтобы не вспоминать специально, а само-собой помнить. Существуют ли они теперь вообще и в каком пространстве – пусть даже в такой, как у меня, усеченной и субъективной форме – находятся? И существуют, и нет. Скорее, нет – они не могут быть здесь без чьих-либо действий по их предъявлению. Но, разумеется, существуют — иначе откуда бы речь о них возникла?

Все же, не так все и абстрактно, дом на Бассейной в хорошем состоянии (она теперь Baseina), хотя сейчас и пустует. В советское время в нем было женское студенческое общежитие, потом еще что-то. Пару лет назад там снимали некий фильм о 1905-ом (революция и т.п.), оклеили его рекламой как бы того времени. Фотография ноября 2018-го, искусство кино отчасти еще сохранилось.

Даже и такую вывеску сделали, Бассейной баню прозвали явно по улице. Что за кино — не знаю. Может, и об эмиграции.

А неподалеку от этого дома будет улица Autoru.

Именно Авторов. Или авторская, что ли. Перевести можно и так, и этак. В Латвии всегда разнообразно с названиями улиц, учитывая смену официальных языков. Основное градостроительное время Лиепаи пришлось на империю, так что потом Сиротскую, например, перевели в Bariņu. Зерновую – она же Kornstrasse — логично в Graudu. Но чем могла быть Аутору и что за такие Авторы? Или не авторы? Может, как в Риге? Там, скажем, была Вознесенская, ее Первая республика переименовала в Debesbraukšanas — езды, в общем, по небу (ну, так Вознесение переводится). В советское время переделали в Meness (Лунная), лунной и осталась.

Не выяснил я, что за авторы. Только в одном материале возле названия Autoru в скобках стояло — как старое — Deribu. Сайт этакий латвийско-русско-российский, там могли забыть о гарумзиме, удлинении и это, вероятно, Derību –  ул. Заветов (в смысле Старый завет, Новый — Jauna Derība, напр.). Улица мелкая, на старых картах ул.Заветов я не нашел. А на карте 1887-го она называется Buden str. Тут понятно, Bude: сущ. f =, -n общ. лавка; ларёк; палатка; будка; барак; вагончик; времянка (для строителей; разг.); сторожка. «Лавочная», короче. Логично, она возле Аннинского рынка – который теперь пустая площадь.

Потом на этом сайте нашел список переименований разного времени. Там по периодам: Liepāja — Либава — Libau — Лиепая. Кажется, в конце — Лиепая советского времени. А Liepāja в начале – нынешнее время? Но к чему относится Deribu все равно непонятно. Там так: Liepāja — Autoru iela (Deribu); Либава — ул. Лавочная; Libau — Buden Strasse; Лиепая — ул. Аутору.

Еще милая строчка: Liepāja — Esperanto iela; Либава — ул. Ивановская; Libau — Johannen Strasse; Лиепая — ул. Спартака. Раз уж эсперанто, то почему бы и не авторы – с учетом Заветов.

Здесь я стал возиться с ул.Autoru.

На ss.com (сайт частных предложений покупки/продажи) нашлось такое: Izīrē bumbu patversmi Liepājā, Autoru ielā 4. Platība 80 m2. Cena 30 eur + komunālie apmēram 50 eur. Ir elektrība, iespējams pieslēgt ūdeni un kanalizāciju. Silts, sauss. Iespējams izmantot saimnieciskās darbības veikšanai. Bruģēts iekšpagalms. Сдается бомбоубежище в Лиепае, ул. Автору 4. Площадь 80 м². Цена 30 евро + коммунальные услуги (примерно 50 евро). Есть электричество, имеется возможность подключить воду и канализацию. Тепло, сухо. Может быть использовано для деловых целей. Внутренний двор вымощен булыжником.
Город, район: Лиепая и р-он
Город/волость: Лиепая
Улица: Autoru iela 4
Площадь: 80
Цена: 30 €/мес. (0.38 €/м2)

Дальше и больше: Pārdod bumbu patversmi Liepājā, Autoru ielā 4. Platība 80 m2. Ir elektrība, iespējams pieslēgt ūdeni un kanalizāciju. Silts, sauss. Iespējams izmantot saimnieciskās darbības veikšanai. Bruģēts iekšpagalms». Продается бомбоубежище в Лиепае, ул. Автору 4. Площадь 80 м². Есть электричество, имеется возможность подключить воду и канализацию. Тепло, сухо. Может быть использовано для деловых целей. Внутренний двор вымощен булыжником.
Город, район: Лиепая и р-он
Город/волость: Лиепая
Улица: Autoru 4.
Площадь: 80
Цена: 6 000 € (75 €/м2)

Еще нашлась статья на irLiepāja: Namam Autoru ielā 4 — dārgākā apkure Latvijā, 19 янв. 2012 года. Dārgāko siltumu par vienu kvadrātmetru Latvijā saņem nams Autoru ielā 4, Liepājā, kur iedzīvotāji par apkuri maksā 1,78 latus kvadrātmetrā. «В доме №4 по улице Аутору в Лиепае — самое дорогое отопление в Латвии. Жители платят 1,78 лата за квадратный метр». Тогда, в 2012-ом еще были латы, 1€= Ls 0,702804. Имеется в виду месячная плата.

В другой заметке уточнялось: Rekordlielais apkures rēķins Liepājā ir augsto griestu dēļ. Рекордный счет за отопление в Лиепае вызван высокими потолками. А именно: Portālā karstierekini.lv redzamā informācija ir tikai medaļas viena puse. Otra puse ir tāda, ka namā Autoru ielā 4 griestu augstums dzīvokļos ir četri pieci metri jeb par diviem metriem augstāks nekā standarta dzīvokļos…Sadalot maksu par kvadrātmetru uz pusi, rēķins būtu vidējā līmenī… Mājas iedzīvotājiem augstie apkures rēķini neesot pārsteigums un viņi ar «šādu neērtību sadzīvo jau daudzus gadus». Согласно анализу «Hot Bills», самое дорогое отопление в Латвии составило 1,78 лата за квадратный метр. Но информация с портала karstikereki.lv раскрывает только половину ситуации. Другая половина в том, что высота потолков в доме на Autoru 4 на два метра выше, чем в стандартных квартирах». Представитель фирмы, которая отапливает дом, сказал, что если поделить сумму пополам, то и выйдет средний уровень. И добавил, что эти счета за отопление не являлись неожиданностью для жильцов, они «испытывают такие неудобства уже много лет». Вот и этот дом.

Да, тут еще тема — Лиепая и коты. Они там многочисленны, общительны, вываливаются отовсюду, попадают в кадры. Причина, наверное, в том, что что дома небольшие, со дворами и исходная функция котов-кошек в деле – мыши-крысы. И не дикие, и не строго домашние, а в естественном средневзвешенном состоянии. Но коммуникабельны сверх меры. Когда-то мы с R. шли на автобус, ехать домой. По дороге оказались возле двора между Рижской и эмигрантским домом на Бассейной, там сквозной проход.

Со стороны Рижской в тот раз выглядело так.

Чего ж было не подойти. Результат — ниже. Причем, они ж не столько жрать, сколько общаться — у R. оставался только бутерброд с сыром. 

После я часто ходил мимо, там всегда идешь, если на автобусе приехал. Всякий раз коты присутствовали, в том или ином количестве. Тут мне стало интересно, зафиксирована ли эта ситуация гуглом? Той его фичей, которая ездит по улицам. Но вот же, зафиксировано было совсем, совсем другое.

Но не может же быть так, чтобы здесь не было котов? Группа жителей, собака… все равно должны быть. Да, если чуть сдвинуть картинку, то все в порядке.

По случаю придумалась даже игра. Город Liepāja мог бы ее использовать для продвижения себя повсюду. Лиепая, гугл, фотографии улиц. Они случайные: едет машина, сверху крутящаяся камера, снимает. В случайный неизвестный день, в какие-то случайные и неизвестные дни. Игра: найти в городе котов-кошек, кто больше. На этих фотографиях. Я протестировал. Вдруг этот, что выше, был как-то случайно, да и место там очень уж ими насыщенное. Нет, найти можно. На этом скриншоте их вообще два — серого слева можно сразу и не заметить.

***

Часть 3.