ДОИСТОРИЧЕСКИЕ ГЛАЗА
Перевод Андрея Сен-Сенькова
Из книги «ГЕОГРАФИЯ ВООБРАЖЕНИЯ»
Когда догоны Верхней Вольты и Мали, один из самых примитивных народов, доживших до нашего времени, строят новое святилище, они украшают фасад двумя высокими раскрашенными колоннами. Та, что справа от входа, покрыта сверху донизу двумя наложенными друг на друга зигзагообразными линиями, образующими тотемный узор из ромбов, с точками в центре каждого ромба. Колонна слева от входа разделена на прямоугольники, каждый из которых соответствует ромбам в другом прямоугольнике, и в каждом тоже есть точка в центре. Нет ничего проще: мы делаем такие рисунки в наших блокнотах на заседаниях комитетов и советов директоров, да и вся керамика в мире имеет подобные узоры. А еще вышивка, обои, мебель, украшения. Сталкиваясь с подобным дизайном, эстеты говорят, что это ритмичный способ заполнить пространство и порадовать глаз. Археологи скажут, что это воспоминания о тех днях, когда глиняные горшки были имитацией плетеных корзин. Теории продолжаются: эти линейные паттерны проистекают из любви к симметрии, порожденной чувством бесконечности и страстью к замысловатому декору.
Но догоны рядом, живы-здоровы, их можно спросить, что означают колонны, разрисованные ромбами и прямоугольниками.
Колонна справа изображает спуск небесного ковчега из глубин космоса на африканскую землю. На борту его 266 вещей, из которых состоит жизнь. Ромбы на самом деле, как и прямоугольники, слегка наклонены, чтобы показать, что ковчег при падении вращался, как лист. Пространство четырехугольное (за счет солнцестояний и равноденствий); отсюда и ромбы. Точки это камни для первичного поля. Левая колонна также представляет ковчег и этапы его спуска. Его прямоугольники представляют ромбы без наклона, поскольку пространство, когда ковчег приземлился, выровнялось и приобрело постоянную высоту и глубину, а затем появились стороны света.
Объяснение догонами этого невинного узора продолжается; вы можете ознакомиться с ним на 544 страницах первой части первого тома из планируемых шестнадцати (1). Аналогичные объяснения подобных рисунков во всем мире одинаково поражают и в равной степени обескураживают наши попытки читать символы.
А если символам 30 000 лет? Затем мы сталкиваемся с буквой из «Поминок по Финнегану», нацарапанной на навозной куче, – символом глубокого, забытого прошлого Джойса, прошлого, красиво запечатленного на стенах пещер, на костях, в скульптуре, на кремневых орудиях, кольцах мегалитов и земляных насыпях, изображающих бегущих лошадей, итифаллических гигантов и змей. У нас есть готовые реакции на эти знаки, возможно, все неверные, потому что они проекции нашего взгляда на мир. Мы живем в легкомысленно украшенном мире, и поэтому рассматриваем догонскую графику первобытного происхождения как примитивный узор, нечто, намалеванное черными душами.
В основе блестящего исследования доисторической символики (2) Александра Маршака лежат наши необоснованные предположения о существе, которое мы называем пещерным человеком. По-моему, это Уильям Рэндольф Херст показал нам лохматого мужлана с коровьими бровями и дубинкой в руках, тащащего за собой жену. Возникло любопытное предположение, что, возможно, он скорее хрюкал, чем говорил, и сидел на корточках у костра, выглядя безмерно глупым.
Однако 18 000 лет до н.э. он шил одежду иглой с ушком, а на рыбалку брал рыболовный крючок и плетеную бечевку. Он рисовал и ваял с натуралистическим мастерством великолепных животных и богов. У него были летние и зимние лагеря.
Он даже оставил нам свою фотографию в Марсуласе – лицо, высеченное в скале. Это больше похоже на рисунок французского карикатуриста Синуса. Голова имеет форму электрической лампочки. Глаза – дрожащие спирали, пересеченные линией век. Нос острый, французский, представляет собой треугольник с провисшей гипотенузой. Еще две линии: перегородка и рот, под прямым углом, и вуаля! Волосы, вероятно, он заплетал в косы. Это женщина? Если нет, то наш пещерный человек умел бриться.
Мы не знаем, уродлив он или красив, карикатура он или благочестивая икона, мужчина или женщина. Наши глаза беспомощно видят какое-то остроумие и игривость. И из этого мы можем сделать вывод о художнике, его стамеске и молотке, а еще об аудитории, которой нравилось смотреть на это.
Но Маршак начинает свою книгу с того факта, что это существо наблюдало за Луной, как она прибывает и убывает с определенной регулярностью, делая надрезы на костях для того, дабы убедиться, что действительно каждые 29,5 дней Луна повторяет свою драматическую метаморфозу из невидимки в серп, затем в окружность, затем в серп и снова в невидимку.
Это начало книги Маршака. Он пытается придать математический смысл тысячам доисторических объектов, на которых доисторические люди что-то отмечали как, например, шериф Дикого Запада, делавший зарубки на рукоятке своего пистолета за каждого пойманного конокрада, или Робинзон Крузо, отмечавший дни на своей календарной палочке. Некоторые ученые говорят, что вырезанные линии были украшением; некоторые видят в них рождение математики.
Все на свете, говорит Бакминстер Фуллер, это угол и падение. О том, как первобытный человек разбирался в углах, мы не знаем. Вот бы он знал, что спускаться с холма легко, а подниматься трудно, и понял бы, как пользоваться простейшей машиной — наклонной плоскостью, по которой предметы катятся сами по себе. Какой-нибудь vorarchimedisch Архимед наступил бы на конец бревна, перегнулся, и увидел принцип точки опоры.
Маршак приводит подробные драматические аргументы в пользу чтения фаз Луны по сериям зарубок, которые до сих пор воспринимались как украшения. Практически все рецензии на эту часть книги были осторожными с научной точки зрения, многие неубедительными. Учитывая, что на карту поставлена репутация, понятно, что коллеги-доисторики не собираются сразу поддерживать Маршака. Наука это повторение экспериментов. В некотором смысле не имеет значения, являются ли отметки лунными календарями или нет. Маршак утверждает, что они представляют собой счет чего-то (возможно, животных, убитых на охоте, или срок пребывания в должности филарха, или менструальный цикл).
Когда появляется язык, глагол рисовать означает то же самое, что и писать. Мы можем видеть и в какой-то степени читать рисунки первобытного человека. Триумф книги Маршака в том, что он проделал путь, показав, что письменность каменного века действительно письменность и есть способы ее прочтения. От зарубок, которые, как правило, располагаются группами по тридцать и поэтому подозрительно напоминают лунные месяцы, он переходит к выгравированным артефактам, которые годами хранились за музейными стеклами, и делает вывод о частоте встречаемости, или «факторизации времени», для согласованности символов, которые раньше интерпретировались как тотемные, магические или сексуальные.
Выгравированная на кости макрель с закрытым ртом после повторного исследования Маршака под микроскопом становится лососем с открытым ртом. Более того, он идентифицирует косточку, которая появляется во рту лосося в период нереста. И почему лосось изображен с тюленем? Потому что, объясняет Маршак, тюлени в это время (как мы знаем по окаменелостям) следовали за лососем вверх. А закорючка из крошечных линий в композиции с лососем и тюленем под микроскопом оказывается цветком. Образы становятся историей: весна, нерест, земля снова оживает. Маршак – первый исследователь доисторических времен, обнаруживший цветочные образы на этих архаичных картинах. Действительно, нужен микроскоп, чтобы увидеть миниатюрные цветки и бутоны. Многие «перья», «копья» и «фаллосы» из предыдущих прочтений вполне могут стать зернами или даже деревьями.
Деревья. Акация для догонов это животное, а не растение, или, как они говорят, «одушевленное». Удивительно, что этнологи не применили свои знания о первобытном мышлении к чтению древней истории. Именно среди примитивной метафизики сохранилась символическая грамматика палеолитических знаков. (Антропологи Лео Фробениус и Берта фон Дешенд предполагают, что это так.) Почему бы не подвести космолога-догона к этим таинственным костям и не попросить прочитать их? Если бы догонского метафизика Оготеммели, слепого старого мага, который объяснял французскому этнологу Марселю Гриолю землю, судьбу и звезды, можно было заманить в алиплани и показать пещеры Дордони, Бог знает, что он мог бы сказать.
Появившись вскоре после исследований М. Андре Леруа-Гурана наскальной живописи палеолита «Сокровища доисторического искусства» (1968) и «Ласко» (1959) Аннет Ламинг, новаторские теории Маршака стали частью возрождения исследований доисторической эпохи. Предыстория (Глин Дэниел очаровательно описал ее в «Идеи предыстории») началась среди антикваров Англии и Франции, которые воспринимали ее как нечто необъяснимое (Джон Обри объяснял королю Карлу, что Стоунхендж был римским храмом). Некоторые пещеры каменного века во Франции были обнаружены еще в восемнадцатом веке, хотя первооткрыватели понятия не имели, что обнаружили: они царапали свои инициалы и даты на стенах и уходили, подобно тому, как болван Бьярни Хрольфссон проплыл мимо берегов Массачусетса в 1000 году и не увидел его.
Джон Фрер в 1790 году начал собирать кремневое оружие из ямы в Саффолке; в 1838 году у Буше де Перта была коллекция каменных топоров; а великие поиски начались в 1838 году, когда Бруйе нашел в пещере во Вьенне выгравированную кость: первый пример искусства ледникового периода (Дарвин в это же время постигал принципы эволюции на Галапагосских островах).
Предыстория стала наукой в руках Анри Брейля, Эмиля Картальяка и их окружения. Еще до того, как их теории стали общепринятыми, ученик Брейля Леруа-Гуран, чье образование было скорее антропологическим, чем антикварным, нашел способ разобраться в наскальных рисунках. Начав с обследования примерно 600 пещер, он начал видеть закономерности в группировке животных: если лошадь здесь, то корова там. Человеческие фигуры всегда у входа или в самых отдаленных участках пещер. Брейль составил словарный запас образов, а Леруа-Гуран выдвинул последовательную теорию грамматики. Маршак же предлагает теорию морфологии.
Контекст был большой проблемой: как эти образы фигурировали в жизни человека? Брейль, священник, склонен был рассматривать их как религиозные; Леруа-Гуран полагал, что сексуальный контекст необходим для выживания и созидания. Маршак помещает их внутрь времени, во времена года, и соотносит с охотой (человек следовал за стадами животных; а лапландцы до сих пор продолжают так делать), жертвоприношением (микроскоп показывает, что изображения животных были неоднократно «убиты»), периодами гона и рождения.
С помощью микроскопа можно определить также, что кость с изображениями и отметками времени, годами находилась в руке мужчины. Это также может свидетельствовать о том, что изношенные изображения были «освежены» новой гравировкой. Это новая концепция предыстории: внезапно мы видим мужчину-мигранта, в руке у него не топор и не нож, а хронометр с символами — лошадь и лосось были одними из самых распространенных. Охота велась с использованием изображения умирающего, пронзенного животного (3).
Маленькие богини с толстыми ягодицами и грудью оказываются снабженными комментариями, и это делает подсчет лунных месяцев удивительно правдоподобным, поскольку Луна является единственным связующим звеном между кочующими племенами и первым человеком-земледельцем. То, что она богиня, одно из немногих достоверных предположений о религии человека ледникового периода.
Вот уже много лет две дисциплины прокладывают туннели навстречу друг другу сквозь время: доистористы, которые видят, как их предмет растворяется в воздухе до 1000 года до н.э., и археологи, которые видят, как их предмет возникает около 6000 года до н.э. Несколько слабых линий начинают пересекать эти слепые годы. Изображения на скалах в Валь-Камонике в Тироле, кажется, прослеживаются от доисторических времен до римских: на самых ранних рогатые люди со странными веслами в руках вместе с оленями, а на более поздних у них уже повозки, колесницы и бронзовые мечи. Открытия Джеймса Мелларта в Чатал-Хююке в Анатолии связывают историю и предысторию: быки Ласко и Альтамиры все еще присутствуют в религиозной символике, но там уже есть большегрудая богиня в окружении леопардов, узнаваемая Богиня-Мать шумеров и Кибела древней Сирии. «Персефона» Зунца (1972) прослеживает расцвет этой древней богини – которая впоследствии станет богиней полей Деметрой у греков и богиней городов Астартой, к счастью для Римской империи – на Мальте, где ее доисторические подземные святилища были почковидными, темными и говорили о том, что рождение и смерть являются взаимодополняющими событиями: Элевсин за тысячи лет до Элевсина.
«Репертуар изображений, найденных в верхнем палеолите Европы, – пишет Маршак, – предполагает историческое, мифологическое, сезонное, церемониальное и ритуальное использование изображений животных, рыб, птиц, растений и змей, и это также включает в себя иногда то, что кажется выборочным и сезонным убийством и жертвоприношением изображения или реального животного. Сложность и взаимосвязь этих легендарных значений нелегко объяснить с помощью каких-либо обобщающих теорий, выдвигающих концепции охотничьей магии, ритуала плодородия или сексуальной символики. Напротив, искусство и символ предполагают широкий спектр познаний, культурных и практических, а также глубокое понимание процессов природы и многообразия живых существ».
У людей, которые оставили нам такое искусство, Маршак подчеркивает наличие «развитого человеческого познания». И в этом кроется тайна: мы достигли Луны, изучаем геологию и космологию, и действуем при этом, как нации и индивидуумы, с жестокостью, которая даже не была известна первобытному человеку. Получается, человек не эволюционирует, он накапливает. Его арсенал преимуществ перед природой и над дикарем действительно богат, но ничего от древнего Адама не утрачено; наша дикость взращена подлостью и яростью; она еще ужаснее в современности.
Искусство, например, не эволюционировало. Современные художники, как известно, извлекли больше уроков из архаики, обнаруженной в наше время, чем из предыдущих столетий. Гераклит был более дорог Витгенштейну, чем Платон. Можно перейти от Пифагора к Бакминстеру Фуллеру, не нуждаясь в других геометрах в качестве связующего звена.
А как же познание? Я бы поменялся глазами, если бы это было возможно, с ориньякским охотником; подозреваю, что его зрение острее во всех смыслах. История не линейна; это кольца роста на дереве; и это трагично. Исследование Маршаком разума двадцатитысячелетней давности – прикосновение к призракам во тьме, призракам людей, от которых мы произошли, чьи гены носим. Наши науки прилежно заглядывают внутрь клетки и атома, чтобы научиться предотвращать смерть. Исторические науки не предотвращают смерть, но кажется, что обнаружение доисторического человека существом не жестоким, а наоборот, с повышенной чувствительностью, здравомыслящим и, возможно, более витальным, работает щитом против сил, которые препятствуют жизни.
Догоны, самые примитивные из людей, могут указать на звезду (западный человек обнаружил ее совсем недавно с помощью телескопа, внес в каталоги под номером и опубликовал это на последней странице газеты, которую затем использовали для мусорного ведра), содержащую план спирали внутри семени росички. Думаю, охотники на северных оленей в Дордони тоже могли это делать. Мне кажется, истинный смысл книги не в том, из чего мы выросли, а в том, что мы потеряли.
1 Marcel Griaule and Germaine Dieterlen, Le Renard pale (Paris: Institut d’Ethnologie, Musee de !’Homme, 1 965).
2 Alexander Marshack, The Roots of Civilization: The Cognitive Beginnings of Man’s First Art, Symbol and Notation (New York: McGraw-Hill, 1 972) .
3 Франсуа Борд, профессор доистории Университета Бордо, объявил в декабре 1972 года, что обнаружил выгравированную кость недалеко от пещеры Печ-де-л’Азе, в окрестностях Сарла, региона Дордонь, богатого доисторическими пещерами и артефактами, возраст которой, по его оценкам, составляет 230 000 лет. И она на 200 000 лет старше, чем любая ранее известная графическая запись, сделанная человеческой рукой. Кость это бедро быка, а отметины это дуги, полосы и двойные шевроны (как крылья чайки в полете). Маршак вылетел во Францию, чтобы с помощью микроскопического анализа определить, действительно ли на кости есть гравировка, а не царапины это или трещины. Его заключение, представленное Американской ассоциации археологов в конце года, говорит о том, что на кости гравировка двумя разными кремневыми инструментами с зазубринами. Профессор Халлам Мовиус, выдающийся протеже Анри Брейля и профессор археологии в Гарварде, согласен с тем, что на кость нанесена преднамеренная гравировка, отличающаяся от праздного вырезания. Однако он отменил древность кости лет на 100 000. Маршак считает, что кости не более 135 000 лет. Я узнал об этом событии из французской прессы и, помня о ее склонности к сенсациям, позвонил обоим профессорам, Мовиусу и Маршаку. Профессор Маршак считает, что гравировка не является ни искусством, ни каким-либо обозначением, но уверен, что это знаки. Датировка кости делалась по геологическому слою. За исключением того, что кость из неандертальского периода, нет никакой информации, указывающей на то, кто мог сделать гравировку. До этого открытия не было известно ни одного подобного объекта возрастом старше 35 000 лет.