Три разгона
Razgon_Andreyu_Fin2.pdf
-1.
Прочитаем эту часть целиком, без скипов:
Двадцать седьмое октября две тысячи двадцать третьего года; двадцать восьмое октября; двадцать девятое октября; тридцатое октября; первое ноября две тысячи двадцать третьего года; второе ноября; третье, четвертое, пятое, шестое, седьмое восьмое, девятое ноября; десятое ноября; одиннадцатое; двенадцатое; тринадцатое; четырнадцатое; пятнадцатое ноября; шестнадцатое; семнадцатое; восемнадцатое; девятнадцатое; двадцатое; двадцать первое; двадцать второе; двадцать третье ноября две тысячи двадцать третьего года.
0.
Андрей Казьмин «27.09-23.10» (2023)
Перед нами лист плотной бумаги 150×125 на котором разместилось:
1,2,3,4,5,6,7,8,9,10,11,12
x
1,2,4,5,6,7,8,9,10
= 120
…разместилось сто двадцать закрашенных сегментов. Симметрично: 12X10.
Двадцать семь дней Андрей брал черную ручку и закрашивал заранее расчерченные части листа.
По порядку следующий за предыдущим. лист висит в квартире. К листу каждый день (за исключением пропущенных трех дней) добавляется новая серия датированных сегментов. Иногда два. Иногда шесть. «закрасить — безо всяких обязательств по срокам…Не удалось значит не удалось.»
Один за другим
Идет война.
И дом в котором мы жили — инвертировался в не дом: место, в котором соседи могут подслушивать меня. А на квартирные читки пьес врываться копы с ксивами. Соседи, которых мы знали, инвертировались в неизвестных нам людей. Мы гадаем: — на какой они стороне? Улицы по которым мы ходим накрыл туман войны. Дом стал не домом — он может быть покинут навсегда.
Темно и мне страшно. Я встревожен. Какое-то время реально жил со страхом темноты. Это было недавно. Я дышал: вдох-выдох. Я считал. Я говорил себе: «Пёсьев-Пёс, считаем до 300, давай. Просто считаем» «Считаем до девятиста…но мы не досчитаем до этого времени…похуй, давай считать это вернет нам себя в какой-то момент»
Я бросаю … и в синдроме отмены, когда меня накрывают волны раздражительности и гнева — я пел: «Ууу уууу!» Какую-то дурацкую мелодию, чтобы просто услышать свой голос. Другой свой голос, не тот, что подбирался к моим пульсирующим вискам.
***
Теперь мы не дома. Но свой дом заранее не дан — прежде надо нарисовать квадрат. «Надо организовать ограниченное пространство». Да ритурнель. Да, на одном из тысячи плато. Да, мы грёбаные райские птички, которые переворачивают и расчищают листики, чтобы очертить свою территорию на которой продолжим потомство после успешного брачного танца…пусть это будет искусство.
Да — ритм, нет, не повтор. Вспомним как мы считали выше. Всмотримся внимательнее:
1.0
Нам нужна честность, нам нужна убедительность того, что мы делаем. Но единственная убедительность сегодня для меня, кажется, — это убедительность поэта? Особая невозможность не делания, а не профанация вроде аффирмаций успеха. Мне больно и я не могу выносить это! Мне нужно выпустить это!!
И я царапаю строчки раздирая бумагу гелевой ручкой.
Нам необходимо жизнетворчество. Я должен чем-то пожертвовать, чтобы продолжить заниматься искусством. Что у меня есть? Мое тело? Мое время? Мои отношения? Мои работы? Моя работа? Мои деньги? Мой успех? Моё имя? У меня ничего нет? Я ничего не буду делать!
Ради честности перед самим собой. И все. Это минимально что мне нужно. Ради произведения, которое я делаю — это максимум, что я хочу. Это легко не понять и не почувствовать, что мы имеем ввиду. Но нас есть!
1.1
Так я когда-то последовал за своим другом, который показал мне силу жизнетворства, бросив работу с заработком 200к+, чтобы просто клеить картонки с надписью HUY по всей Москве.
Он копил боль, которую не мог выносить, клеил хуи. А потом выплескивал то, что уже не держалось внутри.
RIP BOCHKOV HUY
@facebook.com/bochkovhuy 2019-2021
1.2
Таким я чувствую и Андрея Ишонина. Он не оставляет себе никакого выбора, ни работы, ничего, кроме занятия искусством. Его тело отдано в жертву. Он проводник. Посмотрите альбом в фб. И это другой способ отдать себя. Не так! Как Хэ Юньчань. Совсем и нет только не так, как Андрей Кузькин. Совсем другое тело.
И, кажется, Андрей возвращает и возобновляет связь с искусством своими ритурнелями: например, ритмическим рисунком поиска черных пятен. Находя которые, он возвращает себе себя? Реапроприируя и инверсируя то, что когда-то внушало ужас?
Андрей Ишонин. Подборка пятен 2019-продолжается https://www.facebook.com/andrey.ishonin/photos_by
1.3
Это другое тело, тело отсутствующих сил. Бессилия. Вялой патетики. Больше нет сил ничего делать. Если и есть силы делать — то не это искусство.
Мое тело не способно ни на что. 40-60-70к в месяц. Всё.
Виктория Командина собирается с духом и сжигает тело своих работ. Спички по акции. Жест. Жужжание серы. Огонь. Вонь. Остыть. Собрать. Упаковать. Расфасовать. Спрятать. Ритмический рисунок завершен.
Тело художника вернуло себе себя самосожжением последних двадцати лет.
Виктория Командина «Мои работы 2000-2022» (2023)
1.4
Андрей уже какое-то время отдает себя пустоте. Той пустоте, которая невыносима и заставляет нас заполнять ее всяким дерьмом. От тупых сериалов в формате binged-watching’a, до бесконечной ленты машинных алгоритмов, поставляющих нам инфинити-кек. Лишь бы не оказаться один на один ни с чем. Смотреть в стену. Чувствовать давление ничего.
Андрей Казьмин зачирикал последний сегмент листа. Кажется, дом снова стал домом и на какое-то время из него можно вылететь, зная, что есть куда вернуться.
Хорошего отпуска, Андрей!
Октябрь 23
Пёсьев-Пёс
Razgon_Vike_4.pdf
-9.
Как не скатиться к контент-мейкеру на аутсорсе, работающим на малые и большие центры современного искусства? Оформляющим витрину огромного магазина, печатающим лепнину, организующим бесконечную череду событий и коллективных практик с финальными показами работ. Где оплачивается, да и то, зачастую только работа «художественного руководителя». А записавшиеся и отобранные участники производят выступления, презентации, спектакли за горящие глаза. Мнимый успех, мерцание в среде. Патетичные речи о горизонталях и демократических системах управления, а внутри инфраструктур — воронка спускающаяся в ад: мы смотрим вообще вниз? Или только наверх? Куда ведет динамическая цепочка моей работы? До какого завода, производящего что? До какого рукопожатия кого с кем? Когда цензура так набирает обороты, власть спускается вниз мы уже не видим башни над нами. Инфра-структура: невидимые системы управления под нами. Земля горит.
В этом моя невозможность не заниматься искусством? Мечтать попасть туда? Зарабатывать так? Имеет значение как стремиться к вписыванию себя в историю искусства? Или победителя не судят?
Или попасть в частную коммерческую галерею, спонсор которой вырубает лесополосы и деревья при парковых зон моего родного города? Сделать что-то по теме темной экологии? Да идите на хуй!
Правда, меня и так туда не зовут и не звали.
Может, уехать в другую страну и сказать — ну то одно, а здесь уже все по другому? Здесь можно? Здесь можно публично поливать говном свою страну, граждан, обобщая всех и все что движется и открывает рот? Работать с другими динамическими цепочками, поднять голову и снова не смотреть вниз? Разъебывать только российского куратора, а не организаторов, пригласивших затеявших вот это все — нет? Потому что нельзя с ними ссориться?
Ох….
Да. И это моя личная проблема и в этой проблеме меня больше всего волнует предательство. Я боюсь предать себя в том, что делаю, что говорю…
Потому что предательство сильнее меня. Кажется, когда наступит время выбирать — у меня не будет выбора. Я буду действовать под волей некой силы. Я вообще не обладаю выбором. Иначе как объяснить сто восьмидесятиградусный сдвиг ценностей среди окружающих меня людей. Такой сдвиг который…уф…ладно…
Предательство сложная вещь. Она заложена в диамате ( закон отрицания отрицания): измена вследствие которой муж возвращает чувства к жене…Или в ушедшей стартаперской эпохе, в которой предприниматель должен совершить пивот — «резкое изменение направления стартапа с целью его дальнейшего развития и сохранения жизнеспособности». Или в менеджменте Agile – не совсем, но прилегает к такой потенции.
Также бывает, что одни убежденные в своей правоте ждут — когда их убежденные оппоненты предадут свои убеждения и покаются, скажут: я был не прав…
Предательство сложная вещь, но предавая себя…я ведь множественнен сам в себе и противоречив. Кого именно из нас я боюсь предать? Я учусь и размножаюсь в себе, спорю с собой. Меняюсь. Иногда радикально. Мир меняет нас. Хамасовец со стволом отвернулся. Я брошусь на него с ножом? Убегу? Замру? Выбор?
Признаю, есть тупая гордость и еще какое-то место достоинства, в котором нечто я действительно не хочу никогда делать: желать кому-то смерти на полном серьезе или поддерживать убийство другого человека. Получать деньги заработанные кровью других людей…
Но кажется, единственное, что я могу сделать — это подготовить себя к тому моменту, когда наступит не-выбор. Я хотя бы могу попробовать вакцинировать себя от всего того, что считаю дерьмом и проводить вакцинации до конца жизни увеличивая дозировку за счет снижения толерантности?
1.
Многие процессуальные работы, длинные проекты, бизнесы, в какой-то момент перехватывают власть у их организаторов. Бизнес для своих, где важен каждый участник процесса, разрастается и становится с каждой точкой роста все более бесчеловечным и уже управляет умами своих руководителей. Не наоборот. Проекты настаивают на своей логике исходя из основ на которых они строились: бизнес — капитализмом.
Порой, художник, который воспроизводит один и тот же жест становится заложником своих работ Очень легко впасть в колею своего проекта, особенно, если он занимает очень много времени.
Зачастую очень сложно предсказать какие силы и начала в проекте возьмут верх над ним и впоследствии над рукой, которая им занимается.
Да, порой даже сложно отследить и начало такого «проекта». Таким проектом может оказаться весь жизнетворческий путь. Вся цепочка работ. И вот ты уже отдан этим силам.
-1.1
Виктория Командина «Мои работы 2000-2022» (2023)
Виктория Командина «Мои работы 2000-2022» (2023)
Не предательство ли по отношению к своим работам — их сожжение? Не предательство ли это своих надежд и мечт. Бережливого хранения своего архива. (Вспоминается пенящийся океан работ Тихона Чигарева Пенкина обваливающий антресоли огромных залов Электрозавода)
Может быть это когда-нибудь пригодится для своего альманаха, сборника, летописи…в общем, мы понимаем это чувство. Выбросить все вещи из своей детской комнаты, особенно если это происходит на глазах у родителей — это не просто освободить пространство. Это жест! Необходимое предательство. Манифест. Черта!
«Чтобы отказ был считан в искусстве нужно показать, что ты можешь все, чтобы не делать ничего.»
Виктория отказывается работать на постав капитализма, который заставлял ее производить и производить. Ей необходимо пересмотреть власти искусства над собой и над ее желаниями. А не навязанными институтами, школами, детскими садами.
То что было, стало маленькой кучкой пепла. Новой работой-жестом-поступком. Вобравшим в себя и опыт всей своей художественной деятельности и предательство по отношению к ней. Измену себя. Разрыв. Утрату. Прощание.
Меня трогает, что Вика нашла выход, что сделать с тем, с кем хочешь порвать отношения.
Не расстаться и прекратить общаться навсегда вычеркнув из своей жизни. Но постараться оставить ниточки для новой формы отношений: может дружбы. А может приятельства. Может поздравления с днем рождения раз в год. Или возможности помочь в трудную минуту.
Да, упаковать в самое неказистое бытовое пространство: спички по распродаже Красная Цена. Да, закинуть на антресоль, чтобы оно смешалось среди прочего хлама. Но оно есть. Мимопроходя мерцающе. А значит ничего не зря. Большое стало малым.
Мерцай вспоминая.
1.2
Схожий отказ от навязчивой капиталистической логики просвечивается и в последнем поступке Никиты Ширява.
Он собирал на стамбульской помойке выброшенные картины. Грунтовал их и делал свои новые работы в ключе длинной в несколько лет серии «RA». Эта власть работ в какой-то момент дала сбой. Он грунтует очередных три найденных холста. Продолжая линию бесконечной серии заполняет буквами «R» и «A» . И вдруг останавливается.
Холст с «RA» режет на лоскуты. А два других оставляет загрунтованными. Отказываясь что-либо делать с этим. Предать и освободиться. Измениться. Повернуться на 180 градусов.
И вернуть обнуленный холст там, где он был найдет.
-404
Недостижимый уровень эмансипирующего предательства по отношению карьере, заботе о художественной среде Петербурга и России. Пример невероятной художественной трансгрессии — и бесконечный поводом к размышлениям для меня стала Наталья Тихонова.
Она просто отказалась заниматься искусством в том смысле, как мы это понимаем. И весь ее опыт художника, человека, все концентрированное жизнетворчество стало энергией помощи страдающим людям. Я не уверен, кто она сейчас. Даже не уверен человек ли она.
Вы слышали об этом что-то? Это выход в невидимое. И думаю, эта видимость не доступна в той художественной среде, как мы привыкли ее понимать. Что может сделать художник?
Мы сами это даже не можем представить!
Поэтому тут не будет никаких работ фотографий. Это невозможно. Просто мета.
Да можно много еще писать и писать. В общем-то также впасть в этот бесконечный постав слов и смыслов. Неохота стать жертвой того, о чем себя предостерегаю.
Спасибо, друзья, за ваши поступки, работы, жизнь.
Октябрь 2023
Песьёв-Пёс
Razgon_Nikite_Finfinfinfin__.pdf
1.
Многие мои знакомые художники, особенно те, кто жаждут внимания и успеха говорят: «я не могу не рисовать или не писать или не лепить» Это роднит их с моими друзьями предпринимателями из таких же бедных семей как и моя. Они вторят, что надо каждый день делать что-то (что нравится). Трудиться-трудиться-трудиться и обязательно все получится. Сегодня последние все чаще скрываются за некой «взрослостью» и отсутствием времени и сил во время разговоров о политике или другими неудобными взрослой жизни темами.
Кажется, с этой «невозможностью не делать» что-то не так. Пахнет самообманом. Аффирмацией. Мантрой заряженной на успех.
Что их заставляет быть в этой невозможности не делать? Писать и писать картины. Делать и делать проекты. Производить и производить. Повторять и повторяться.
Кажется, невозможность не делать в чистом виде — это, скорее, что-то сродни вспышки, которая разбивает твой кулак в кровь. Ссоры разбивающей вдребезги всю посуду из серванта. Писать бывшим в острых приступах одиночества. Кружить по комнате в приливах жгучей ревности. Считать в темноте 1,2,3…..799. А как еще пишутся стихи?
2.
Работа Никиты Ширяева была сделана c участием картин, найденных в одной из Стамбульских помоек.
фото
стамбульской помойки, в которой с определенной частотой возникают выброшенные картины
Некто выкинул пачку картин. А известный нам художник нашел их, подобрал одну из них, принес домой и стал ее грунтовать чтобы…и тут он остановился. «Зачем я это делаю?
Никита Ширяев
«Витализм и низвержение живописи с холста. Ситуацианские выходки на задворках школы искусств»
(2023)
На фото выше мы видим замерший в воздухе взмах руки-кисточки автора, художника, творца
над
произведением/материалом.
Момент второго рождения: «я дам тебе лучшую жизнь, чтобы ты зажила». Но ведь: «ты и так была автономна, мобильна и жива. Совершила путешествие до помойки и моей студии и вот ты передо мной.»
Работа ловит мгновение невозможности завершить начатое насилие (акт творения) и убедительно завершить произведение. Осознание бессмысленности и профанации собственного жеста. Симуляции необходимости делать во что бы то ни стало не для того, чтобы прийти к чему-то, а чтобы бежать от страха оказаться неудачником. Кидать в его волосатую анальную пасть наши усилия, получая отсрочку до следующей работы. Пусть и ценой чьей-то автономии. Все идет на постав…
И несмотря на множество слоев грунта, следы прошлой работы еле просвечиваются сквозь. Я хочу быть — я есть — я была! Мы уже совершили необратимое, но не завершили дело до конца. А значит, остановиться еще не поздно. Увидеть в отражении холста себя замахивающимся на картину и воскликнуть — это не я!
Перестать делать, возможно, единственный способ эмансипации автора от неведомой власти, заставляющей нас производить бесконечный контент. Чистый перформативный жест. Жест короткого мгновения между своей захваченностью властью над другим и вдруг-остановкой: увидеть себя — в отражении своей жертвы и не мочь больше действовать. Освободиться через признание. Не разбить весь родительский сервиз. Не сломать себе руку, а только в кровь и ссадины. Попрощаться после важного разговора с бывшим. Лечь.
Выйти покурить и подумать о творцах и их творениях. Власти вводящей нас в невозможность не делать. И нашей власти над другим.
Уходим на перекур (курение убивает).
3.
До войны некоторые вопросы и чувствительности просто не могли существовать так, как сегодня. Например: «зачем я этим вообще занимаюсь. И: «Что я делаю. Что значит власть над работой?», «Как не стать тем, кем меньше всего хочется стать?»
Возникает густой слой, как тучи в Петербурге или зимний смог в Алматы, повисший над нами плотной завесой бессмысленности и разочарования в культурной деятельности: НЕ ТАК!
Возникает новая невозможность: невозможность заниматься искусством. Некоторые авторы сегодня носители мощной амбивалентной реакции: «я воспитывал себя делать, делать и делать и что «невозможно не делать». Но сегодня очевидно, что «невозможно делать». Одно еще движется по остаточному принципу инерции аффирмаций, а второе нависает над нами и всегда выпадает с осадками.
Возникает целая серия работ, которая пытается прожить себя через собственное отрицание. Возникают работы «пустых жестов». Вбирающих в себя целый комплекс слоев и ландшафтов: от утраты, смерти, самоубийства и богатого спектра негативности до ничего не делания и искусства минимального блага: утилитарного применения своих творческих сил на благо другому конкретному человеку (о последнем — не сегодня, хорошо?).
3.1
Так Андрей Казьмин проживает месяц, почти каждый день обсессивно закрашивая заранее расчерченные сегменты листа. Получается такой портал в пустоту. Работа отсутствующей работы, но удерживающая свое отсутствие заполнением. Свою ничегошность, которая становится всем. Ни цели — ни движения. Очередной пустой день. Двойная инверсия. И я стою напротив — и это врата в последний путь, окончательное отсутствие куда мы пока не готовы идти и лишь оставляем меты по периметру.
Андрей Казьмин «27.09-23.10» (2023)
3.2
А Виктория Командина сжигает все свои работы до тла и готовит для их пепла урну. Сегодня она отрицает то искусство, которому нас учили, на котором мы учились. Она хочет стереть это все. Но одновременно и удержать эту утрату. Она ассоциирует себя и свою жизнь с этими работами — поэтому это и ритуал самоубийства. Урна становится проблемой — как это можно держать и хранить? И если хранить свой прах — то кто тогда я? В итоге пепел прячется и сливается с повседневностью «на стеллаже просто среди прочих вещей» Где мы все и умираем раньше времени. Спичечный коробок хранящий орудие негации — становится колыбелью своего труда. Не второе рождение — но вечное упокоение.
Виктория Командина «Мои работы 2000-2022» (2023)
3.3
Вот еще один автор (я или алгоритм отложенных постов?): выкладывает уже почти год в сториз каждый день только фотографии с белым фоном. И все. А что еще можно сегодня выложить в инстаграм?
@Lesievles «без названия» (2023)
3.4.1
Художники захваченные властью отсутствующего? Невозможности и утраты?
Никита идет в этом же направлении и именно в его работе мы видим переход между состоянием до и состоянием после. Он удерживает эту проблему в двух позициях. И делает и не делает. И имеет видение и больше нет никакого видения, никакой возможной убедительности. Он освободился от одних сил и стал захвачен другими.
Ебучая амбивалентность…
3.4.2
Но и из нее художник может вырваться (надолго ли?)! Преодолевая собственные ограничения и захваченности, не давая действиям разнородных сил свести себя и свои поступки к единому, амбивалетному…такому-то…сопротивляясь их испытаниям, тем самым делая себя реальным!
Не просто перестать делать! А постараться исправить и вступить в новые ранее неучтенные отношения?
Решиться и вернуть картине ее 0-потенцию из которой может снова родиться что угодно, кем угодно, когда угодно или никогда, ни с кем, ничто…
Никита Ширяев
«Витализм и низвержение живописи с холста. Ситуацианские выходки на задворках школы искусств»
(2023)
Этот текст тоже писался в какой-то момент вступив в сопротивление с работой Никиты. Работа Никиты меняясь являлась каждый раз в новой форме и новых отношениях. «Привет!» А текст удивлялся, хмурился, чесал лоб и с неохотой поддавался изменениям, настаивая на себе, но неизбежно мутировал в своем направлении.
Так вот и получилось, что получилось. А как еще будет — посмотрим…
Пёсьев-Пёс
Октябрь-ноябрь 2023