Kunsthalle Dusseldorf. “Ur-/unförmige”. 25. Apr. 2023 – 01. Feb. 2024
Макет сопроводительного буклета.
Каждую стену занимает не больше двух или трех фотографий, увеличенных в несколько десятков раз. Большинство из них конфисковали у солдат, вернувшихся из Северной Африки и Ближнего Востока – американцев и французов, русских и англичан, немцев и евреев; из Сирии, Ливана, Кувейта, Ирана (туда ввели мифотворческий контингент [Эта ошибка присутствует только в русском издании буклета. — Прим.ред.]), Ливии, Алжира. Особый раздел посвящен Европе; существуют из Эфиопии. Эти снимки сгружали в национальные облачные хранилища, кто-то заподозрил неладное, когда с неба начала капать кровь. Каждый художник взломал свое и выкачал оттуда: оторванные конечности, пулевую хирургию, молчащие теракты, ненормально широкие рты, поля гениталий; совокупный размер архива – 28 терабайт. Перед вами – только малая его часть.
Двадцать девять тел гражданских лежат штабелем, у одного из них разворочено лицо и грудная клетка. Всем новобранцам поручили выстрелить, а ему, как самому трусливому, так они посчитали, – приказали забить прикладом; он увлекся – скользкое от крови оружие само соскочило вниз, остановиться не получалось. На несостоявшемся до сих пор военном суде он так и не сказал: «Я не знал, что у них такие тонкие кости, хрупкие, словно коллекция фарфора дома у моих родителей».
За столиком сидит мужчина, в воздухе висит пыль, он положил ногу на ногу, сзади виден БТР, из правого угла перебежкой виден повстанец с автоматом, одной рукой оперся о столик, локтем подвинул маленькую чашку кофе, сидит лицом к камере, но лица нет и нет головы – выше плеч только некрупная надорванность. В пепельнице лежат слова: «Мне кажется, это даже немного смешно. Я могу смотреть на эту фотографию спокойно».
Власти Китая, заметив, что их архивы взломали с территории США, поостереглись выдвигать прямые обвинения. Вместо этого они предположили, что за утечками стоит искусственный интеллект, зародившийся сам по себе; где он возник, какие у него планы и цели – на эти вопросы они предлагали найти ответ, создав межгосударственную комиссию. Кто-то посчитал это пылью в глаза, показным дружелюбием, попыткой восстановить свой статус и прорвать блокаду, пока ее не смели изнутри; другим версия понравилась, хотя в ИИ они ничего не понимали.
На этом снимке почти ничего не видно, его заслоняет надпись: «Я забыл свой позывной. Не знаю, на что мне откликаться». Сопроводительная заметка рассказывает: «Несоразмерно большой подросток, мальчик (есть подозрения обо всем), обнимает своего отца; ни у кого нет ниже пояса. Свою вину взяли все стороны. 30 км от Мэкэле».
Небольшая горка аккуратно сложенных рук, на ней – мужская голова без глаз, в рот ей затолкали несколько отрезанных членов. На тонкой полоске неба виден скан документа – приговор по статье 275 УК РФ от 16 января 2022 г.
Чтобы повеселить подругу, мужчина корчит лицо, как у тела, чью голову почти раздавил багги; угадывается только сломанная нижняя челюсть – её выворотило, она торчит навстречу камере.
Жертву и палача поменяли местами: вот человек в черной форме без маски, с закатившимися глазами, безропотным ртом держит отделенную от тела голову в черной балаклаве. На последнем теле видны неразборчивые предсмертные слова – их смывали сначала с кожи, затем из файла, но они пробиваются, как упорная, но я не знаю язык трава, только узнаю дату – 5 сентября 2021 г., Кёльн, из-за плеча виден шпиль собора, по брусчатке бежит кровь.
Один из экспонатов представляет собой сплошное полотно текста, посредине которого поместилось крохотное, 180×240, изображение – на нем не угадываются даже очертания произошедшего или происходящего. Кто-то хотел рассказать слишком много, и текст превратился в нечитаемую мелкую вязь. Только над jpg. файлом справа сверху вздулась фраза, оттеснившая остальную историю (если это была она): «…его ребенок наступил на мину – к счастью, был не тяжелее пушинки, но весил больше горсти песка».
Большой зум, близкий наезд. В красном месиве среди лоскутов кожи (они видны по краям снимка) лежит глаз с голубой радужкой. Рядом стоит лесенка – по ней забираются все желающие прочесть надпись. Приходится проваливаться в зрачок, чтобы прочесть мелкие буквы: «Я вас не вижу. Я невидимка».
Один из экспонатов выставки сейчас частично закрыт. К нам обратилась женщина из Сирии – в одном из разорванных мужчин на снимке она узнала своего брата и потребовала снять фотографию с экспозиции. Пока идет суд, мы решили закрыть части тела, которые, как считает истица, принадлежат ее близкому родственнику. Есть подозрение, что за иском стоит одно из национальных правительств, которое пользуется семейным горем, чтобы скрыть следы своих преступлений. Сами того не понимаю, они сделались метафорой самих себя – черный прямоугольник раздавил человека, из-под его краев торчат конечности, вылезают внутренности.
В последний день выставки можно поговорить с автором одной из фотографий – дряхлым ветераном, еврейским юношей – его отряду не повезло попасть в неизвестное испарение на границе Ирака и Ирана. Им не позволили сойти с маршрута, когда они увидели, остановились и сообщили об этом: песок чернеет прямо на наших глазах, полоса надвигается со скоростью 60 км/ч, мы ещё можем уехать. Им приказали продолжить патрулирование; черный песок ничем не отличался от обычного. Через две недели все солдаты, новобранцы, которые были с ним, погибли – из их тела вытянуло всю влагу, что-то произошло со структурой костей и кожи, в конце они напоминали смятую бумагу, неудачные дубли. Солдата задело меньше, его организм сопротивлялся, теперь ему всего семьдесят девять лет – он старше своих родителей.
Он подал иск одновременно Израилю и США – последние должны были рассекретить все материалы о своем биологическом оружии. Бывшего военного вынудили покинуть страну, не выписав ему пенсию и пособие; его приняла Польша, в которой тогда усилились антисемитские настроения. Ещё в самом начале службы он сделал фотографию обугленного ребенка, которого, как угли, ворошил ботинком военный; тот притворился, что ничего не видит, а позже свидетельствовал против сослуживца.
На встрече будет присутствовать переводчик – ветеран разработал собственный язык, он хочет остаться непонятым, из него придется выбивать показания.
Посетители не выдерживают здесь долго. В инстаграме и твиттере поиск по тегу #urunformige выдает обработанные фотографии – побывавшие на выставки пытаются доработать экспонаты, вернуть им форму: открытые раны превращаются в пейзажи, кто-то пытается связать черты расколотого лица. Один медиахудожник с помощью нейросети восстанавливает первоначальный облик умерших и дарит им новые, целые тела; из-за надписей на фотографиях в его работы проникают артефакты, которые он сам может не замечать: истории, контексты, дискурсы.
Куратор рассказывает о будущем проекте художников, но не кто они: перевести фотографии в музыку, получить 1 глитч и затопить звуком-коагуляцией четыре этажа галереи и подвальные помещения; они заказывают дизайнеру краш-тест, и в 3D модели появляются неуютные органы, которые не хотят увидеть в своем доме – инфракрасная эпителия. Но не кто они: по слухам из них изуродовали в командировке, осталось легкое, которое вентилируют, а звуком вертолетного винта; его держат в секрете (выделить синим). Куратора похищают в трансляцию и под наблюдением нескольких тысяч зрителей удаляют его черты в редакторе. Это непросто, ведь он брыкается, но работают профессионалы; донаты и комментарии отключены. Когда на месте лица не остается даже волос, они оставляют надпись шрифтом lobster: «Наша распределенная земля, анонимная, выжженная, наша общая, воображенная – несбыточная». Когда находят место трансляции, там лежит только форма определенного цвета, чтобы отличить – в следующие четыре года спецслужбы отмечают рост ее упоминаний в зашифрованных чатах, в которых ведут переписку несделанные фотографии.