Два мира: попаданцы и залезайцы

Здесь требуется предисловие. На позапрошлом Нонфикшне Б.Куприянов предложил мне написать что-нибудь в «Горький». Потом уточнил в фб, что вот бы о шпионах и разведчиках. Написал, отправил. Затем пришлось спросить — что ли не подходит, тогда куда-нибудь определю. Или поставлю на этот сайт, например. Ответ состоял в том, что все норм, просто сейчас там взяли паузу, потому что пришел новый редактор. Он освоится и т. д. Ну, тем и закончилось. Но, поскольку конкретного окончания эпизода не было, то о тексте я вспомнил уже только сейчас. А тогда 2017-ый был. Ну, чуть-чуть поправлено.

***

С печалью прочел в «Горьком» статью Лизы Биргер о том, что какие ж теперь шпионские романы, «потому что стали слишком тяжелыми и сложными — как и наши представления о мире». Все изменилось, нет уже места индивидуальному тайному действию и его героям (007, Штрилицу и т.п.), тут цифровой век. Но тогда же надо что-то делать? Иначе так будет и с детективами, где тайна-загадка обмякнет до вводки к чисто мочилову или гендерным переживаниям.

Понятно, если бы я не видел выхода, то писать бы сейчас не стал. А надо просто чуть-чуть переориентироваться. Вот (это даже не метафора, еще хуже – общее место) тема, что работа литератора примерно как работа шпиона-разведчика, всякое такое. Оказаться где-то и что-то там с какой-то целью выведать и оформить сообщением. Но только без всякого пафоса типа «Поэзия— вся! — езда в незнаемое», вот уж незнаемое, когда туда и рельсы проложены.

Короче, кто-то где-то оказался, разбирается и шлет оттуда тексты. Это не про всю литературу. Тексты же инструмент, как лопата. Можно рыть окопы, можно копать грядки, кидать песок, бетон месить, наконец. Или использовать их как коляще-рубящее. Литература, соответственно, то одно делает, то другое. Оргработа, досуг, советы, утверждения истины. Ну а тип литературы, о котором речь, куда-то все время залазит. То есть, она и так существует, но когда провисает шпионский роман, то надо помогать.

Там же рядом еще и приключения/путешествия. Ровно то же, никакой разницы — если это не о путеводителях про то что и где как употребить. Нет, оказался вот там-то, разбираешься. Эту литературу для массового понимания надо как-то определить. Например, есть термин «попаданцы» — лица-персонажи, которые оказались, например, в каком-то другом времени, ну и завертелось. Попаданец может вляпаться и неведомые места, Робинзон Крузо – конкретный попаданец. Вообще, Дефо такое любил, у него однажды и город Лондон попаданец, см. «Дневник чумного года».

Но Дарвин («Путешествие на корабле Бигль») уже не попаданец, он все делает осознанно. Пусть такие люди будут залезайцами, что ли. Так оно и по жизни: одни люди попаданцы – ну вот живем мы тут (за что, кто виноват и что делать?). Но есть шанс выскочить, стоит только поставить под сомнение собственную идентичность в имеющихся обстоятельствах. А тогда чем ты не шпион-разведчик-путешественник, не Дарвин на корабле «Бигль»? Но и Крузо годится, если увлекательным становится само выживание. Так что тут нечеткая граница, не такой уж Робинзон чистый попаданец, тем более, что сам Дефо уж точно залезаец.

Итак, куда-то отправляемся и шлем оттуда депеши. Но кто адресат? Социальная часть предполагается, тем более, что еще и напечатано. Если адресатом будет неопределенный социум, то да, это уже похоже на рекомендации типа где в Вене непременно надо что-либо съесть-посмотреть. Этакая еда для чувств с сообщением о размере ресурсов — много, мало, как подойти к делу. В принципе, это не ужасно — предполагает не только конкретное поедание, а и соучастие: люди залазят в пространство, кто-то же из них начнет там возиться сам по себе.

Если тут разведка-шпионаж, то маячит и тема потенциальной агрессии. Разведка же стратегическая, войсковая, промышленная, наконец. Но кто с кем тут воюет? Если обнаружено неведомое пространство, то (раз уж оно неведомое), то 100%, что оно на вас не посягнет. Как инопланетяне на Землю. Так что тут агрессия только в ту сторону, сделать непонятное понятным, чтоб как у нас. Но тогда надо кого-то побеждать, а кто может быть врагом на непонятной территории, которую и не всякий отыщет? Это ж как в «Сталкере», в Зоне — а в кого вы тут собираетесь стрелять? Или в Индии, вроде, не заметили, что их завоевал Александр Македонский. Ну да, все эти туристические гиды как-то так и пытаются, но у них не литература, там пространство известное или его вообще сочинили туроператоры.

Кому идут сообщения? Можно считать им стилистически близких лиц, приятелей. Можно вообще считать адресатом Бога. В чем никакого пафоса, потому что вот, из Воннегута. На стене граффити «В чем смысл жизни?», далее: «Траут обшарил карманы, ища карандаш или перо. Он мог ответить на этот вопрос. Но писать ему было нечем, не нашлось даже обгорелой спички. Пришлось ему оставить вопрос без ответа. Но вот что он написал бы, если б было чем писать: «Быть глазами, ушами и совестью Создателя вселенной, дурак ты этакий!». И это не только не пафос, но и не новость, см. Шекспир, Лир и Корделия в тюрьме (перевод Б.Пастернака): «Мы будем жить, / Молиться, петь средь сказок и улыбок, / Как золотые бабочки… / Поймем тогда мы тайну всех вещей / Как Божьи соглядатаи». Ну а Траут будет и далее соотноситься с адресатом, «… послал телепатическое сообщение Создателю вселенной: «Направляюсь на Сорок вторую улицу. Что Вам известно о Сорок второй улице?»».

В самом же деле, можно обнаруживать в привычном пространстве части какого-то другого. Даже следы Божественного присутствия, как соответствующий соглядатай. Вот, например, водопровод: представить только, как порция воды проталкивается сквозь весь водопровод города, совокупляющий все его отдельные части в единое пространство… Своей водой всякий раз сообщая человеку, что он — человек — существует, а некто — о ком он и не предполагает, что его могло бы и не быть — о нем как бы заботится? Что уж о художественном разнообразии насекомых, мхов и тп, ну или вот же как красиво облупилась эта стена.

Можно, например, исследовать пространство мозга типичного соотечественника, в варианте френологических картинок Галля. Сообщил, что проник ему в голову, и ходишь по всем этим участкам, часто охраняемым колючей проволокой и служебными собаками. Чисто «антропологической поворот» в филологии, а если чуть уйти от академичности, так кому ж не интересно? Разумеется, пространство, в котором составляют такие карты, отличается от пространства, в котором такая идея в голову не придет. Но оно же где-то тут, рядом. Все они, иные, тут рядом.

Если автор совсем уж мизантроп или аутист, то адресата может не быть вообще. Автор тогда просто ищет себе пространство, место для жизни. Впрочем, он это печатает. Но тут как с дельфинами — все знают, что дельфины выносят тонущих на берег. Но это известно ровно от тех, кого они привезли. А, может, кого-то вовсе не на берег, но как они расскажут? Это не в плохом смысле, потому что кому-то из авторов на берег и не охота, но их, понятно, никто не знает. Понимаю такой вариант.

Неведомые пространства могут быть понятными, как у Крузо. Могут быть непривычными, но легко понимаемыми — как у Дарвина. Могут быть совсем замороченными, как в «Поминках по Финнегану», ладно — в «Улиссе». В таких вариантах непременно начнется на тему высокой культуры, «сложности», требующей для понимания ума и образованности, etc. Или вот просто «слишком тяжелое и сложное». Но сложно, это если смотреть со стороны. И c икселем непросто, когда он не каждый день. Джойсу сложно не было, он записывал очевидные вещи, а в том пространстве простое выглядит вот так, как у него написано. А так — оно простое. Есть песенка рижского человека Gustavo с рефреном «столб-столб-столб-столб, дерево-дерево-забор-забор, дом-дом-окно-окно, ой — что с мною?» Ну и там все стоит наглядно, остается просто записать. Да, когда «что со мною» это, конечно, поэзия, а если «где это я» — уже и проза. У всех мест своя гравитация, а ощутить чужую гравитацию приятно и даже полезно, навык пригодится.

Но — чтобы никакого «от третьего лица». Даже Р.Крузо все рассказывает сам, автор ему передал слово. Потому что если от третьего, то это писатель-попаданец, который еще и заменил себя роботом. В результате, все это о том, как автор придумал этого робота (такой-то наружности, стольких-то лет, с такими-то чувствами и таким-то мировоззрением). Поэтому попаданцы любят премии, там же оценивают ровно их роботов. И это справедливо, потому что залезаец поймет премию так, что кому-то понравилось пространство, в которое он пролез, а причем тут он сам. Ему-то и так хорошо, он там был и может туда попасть снова.

Но и роботы правомерны, они нужны обществу как инструмент для его организации, для советов, досуга и утверждений истины. Дело важное, рыночное и патриотическое. Но что делать, если уже и шпионские дела не веселят? Надо пробовать как-то без них.

Ах, вы окажетесь в неведомом месте, а там и так, и сяк, такое и сякое, что все это значит – непонятно. Все происходит по неведомой логике, каждая гипотеза на ее счет тут же будет опровергнута следующей. Вы там не родились, вы там оказались не без риска для своей идентичности, но там интересно. Сам себе шпион, разведчик и все такое прочее. И пишущий, и читающий одновременно.