Мюнхен–Берлин. Владелец собаки и путешественница
Седьмого октября, двадцать один час двадцать семь минут. Сообщение от «Pia (22)»: Привет, меня зовут Пиа. Хотела бы поехать с тобой из Мюнхена в Берлин. Буду рада ответу.
Восьмого октября, двадцать три часа пять минут: Сообщение от «Leonie (21)» (прим.: на сайте стали указывать возраст попутчиков): Привет, Катарина, я – Йонас и был бы рад завтра поехать с тобой. Если возможно, пришли краткое СМС в подтверждение. Большое спасибо, приветики.
В двадцать три двадцать СМС от Йонаса: Привет, Катарина, супер, спасибо! Завтра буду доступен по номеру <…>. Приятного тебе вечера, Йонас.
Ѻ
Девять тридцать утра. Светит солнце.
Пиа – блондинка с гладкими волосами. Йонас длинный, рыжие кудри, в руках веревка, на веревке – собака. Черно-белая среднего размера.
– Ты с собакой?
– Да.
– Почему заранее не сообщил?
– Времени не было уже, поздно.
– ?
Йонас пожимает плечами.
– Ты понимаешь, что для собаки нужен ремень безопасности?
– Могу уложить ее внизу, у своих ног.
– Она будет лежать?
– Она приучена к поездкам на машине. Она спокойная, ей двенадцать лет.
– … Ладно. Сумки положите в багажник.
– Подстилки для собаки нет?
– Нет. Ты сам не прихватил?
– Нет.
Собака делает виноватую морду.
– Какая кличка у собаки?
– Спайки. Это – он.
– Спайки, ты с нами поедешь? Я не сильно разгоняюсь. Зигзагами не виляю.
Спайки приподнимает ухо. Принюхивается ко мне. На шее у него повязан разноцветный платок. Йонас со Спайки садятся впереди, Пиа за мной.
– Вы оба – домой?
Йонас: Да, я в Берлине живу.
Пиа: И я в Берлине.
– И оба из самого Берлина?
Пиа: Из Гамбурга.
Йонас: Из-под Мюнхена. Вырос в Гаутинге, затем жили в Зефельде. Родители всего три раза за свою жизнь переехали. Сам я представить не могу такую оседлость. Меня тянет перемещаться, увидеть новые места. Летом с подругой съездили во Францию.
– С собакой?
– Без собаки. Собака была у родителей, как раз везу ее обратно. Вообще это собака подруги, но у матери подруги ее оставить нельзя, она живет во Франции.
Пиа: И я была во Франции – с подругами. Ночлега не нашли, трое ночевали в машине, двое в палатке. Мылись по утрам в душевых на пляжах.
Жили как бомжи, машина скоро провоняла – нами и французским сыром. По вечерам наряжались в праздничные платья, заводили знакомства. Узнав, где мы ночуем, удивлялись, не могли поверить.
У нас для кемпинга ничего не было с собой. Сердобольные итальянцы, снаряженные кемпинговым комплектом вплоть до горелки и посуды, пригласили нас на ужин – спагетти с соусом, мы принесли бутылку вина.
Йонас: Путешествовать ничего заранее не запланировав, – прикольно. Всегда встречаешь людей, готовых помочь. Мы с подругой как-то тоже спали в машине. Барахло свое бросали вперед, спинку заднего сиденья откидывали. Но у нас с собой была подушка. А где вы были?
– Нам расписывали Биарриц, но мне он показался скучный, ничего особенного.
– А мы доехали до Канн, но в Каннах нам делать было нечего. Прованс красивый, да я просто люблю французскую еду и стиль жизни – сыры, вино, багет – его я мог бы есть и без ничего. Французы расслабленные, вежливые. С ними, правда, в основном говорила подруга, она владеет французским, я стоял рядом, слушал, молчал как болван, но потом я сам разговорился. Могу изъясняться и получается неплохо, по крайней мере меня понимают.
Пиа, улыбаясь: Мы сами по себе вызывали интерес – блондинки во Франции считаются экзотикой, на нас часто лупились… Я люблю поездки. Заработанные деньги неизменно хочется тратить на них. В Тайланде провела отпуск с матерью, она каждый год на неделю уединяется в монастыре, чтобы помедитировать и помолчать.
– Молчать? Целую неделю?
– Да. Она – преподаватель хатха-йоги. Эта разновидность йоги охватывает не активные упражнения, а служит достижению сосредоточенности.
– А ты? Медитировала с ней?
– Нет. Я ныряла с аквалангом.
– Не страшно?
– Страшно, да, но привыкаешь, и страхует инструктор. Оказалось, что сложно удерживаться под водой, надо двигаться плавно и дышать ровно, иначе тебя выбросит на поверхность, а если это произойдет быстро, то это опасно физически.
– Я бы боялся. Хотя… заманчиво.
– Когда погружаешься, тебя от страхов отвлекают чудеса подводного мира. Мы ныряли и ночью.
– Ночью что-нибудь видно?
– Да – откуда-то есть свет, плавают рыбки-светлячки. Еще инструктор с собой берет фонарик.
– В Турции мы с подругой ночью взломали катер. Подруга меня, пьяного, заставила спрыгнуть с него в воду и доплыть до берега. Я ужасно трусил, что меня что-нибудь укусит в воде, она была черная как смоль, я был как слепой. Наглотался соленой воды, доплыл обезвоженный. На берегу наткнулся на кабак. В одних плавках, мокрый с головы до пят забежал в него, кряхтя: «Воды! воды!». Боже, как на меня посмотрели…
Йонас пролистывает фотографии на телефоне.
– Вот моя девушка, Леони. Мы два года знакомы, девять месяцев вместе.
– А-а. – Пиа замалкивает.
Я: По радио передали результаты опроса населения в разных частях Германии. По ним гамбуржцы относятся к самым довольным жизнью немцам.
Пиа: Да, и я об этом слышала. Может, дело в воде? Но я и в Берлине отлично себя чувствую. Одно время я работала в Розенхайме. Я не врубаюсь в розенхаймский диалект, а люди, в частности, старшего поколения, и не старались говорить разборчивее, на литературном языке. При том, что, наверное, могли бы. Такие провинциалы!
Йонас: О да… Баварцы в этом смысле полные мудаки, отстой.
Я: Они и к этому не обязаны. Все же Бавария – их малая родина. В одной Баварии сохранились диалекты – верхнебаварский, нижнебаварский, верхнепфальцский, франконский, швабский. Диалекты — часть культуры, которая и привлекает гостей из других регионов. Наряду с пейзажами.
Йонас: Земля пяти озер (прим.: регион к юго-западу от Мюнхена)!
Я: Мир выглядел бы безмерно унылым, если бы везде все было одинаково.
Пиа: Да, это так. Я полгода провела в Индии…
Йонас: Отдыхала?
– Нет, не отдыхала. Работала с детьми и подростками с психическими проблемами.
– Это была стажировка?
– Да. Я учусь на писхолога, на втором курсе. Есть перспектива, что и буду работать с детьми. А ты учишься?
– Да, в Берлине. В Вильмерсдорфе (прим.: городской район Берлина), по специальности «основание предприятия».
Я: И станешь предпринимателем? Или консультантом?
– Или тем, или этим. Первые три семестра – нудные, преподают основы, отвлеченную теорию, не имеющую ничего общего с реальной жизнью, про производственные единицы, где роль человека сводится к винтику в механизме. Я на занятия не ходил, писал лишь контрольные, сдавал экзамены. Экономическую математику провалил пять раз, дней через десять буду сдавать шестой раз.
Я: Неужели у вас столько попыток?
– Признаюсь, утрировал. Провалил два раза, попытка третья. Но последняя. Сегодня вечером в шесть у меня – контрольная по английскому. Ни черта не подготовился. Хотел долбить английский в автобусе по дороге в Мюнхен, но отвлекся на Интернет. И дома подготовиться не вышло. Зашел на час к старому корешу, полночи пили пиво. Прилег всего на два часа.
Йонас извлекает из сумки маску для сна: Думал поспать в машине, но что-то не устал.
Пиа: Сколько мы уже проехали?
Я: Половину пути.
Йонас – Пии: Сейчас я покажу тебе лучший ресторан Германии!
Я: Ты – серьезно?
– Э-э-э….
– Лучший ресторан на мосту над автобаном в Германии?
Пиа: Этот ресторан довольно дорогой.
Йонас – мне: Не остановишься?
– Остановлюсь.
На стоянке около моста с рестораном Спайки роется в траве, вскапывает землю.
Йонас: Учуял мышей.
Пиа кивает. Жует булку, привезенную с собой.
Ѻ
После стоянки Йонас усаживает Спайки одного рядом со мной: Сяду назад, с собакой мало места ногам.
Пиа: У нас тоже есть собака, помесь ретривера и лабрадора, и у нее развит охотничий инстинкт.
Йонас: Спайки у нас – бордер-колли! В палатке с ним ночевать невозможно – всю ночь он ходит по тебе, подвывает у выхода, просится наружу. Рвется выбраться, чтобы охотиться, гулять. Бордер-колли – пастушья собака. Спайки сгоняет в кучу группы и людей. Когда идем вчетвером-впятером, он все бегает взад-вперед, от идущего впереди до плетущегося сзади, никому не позволяет отбиться от стада. Он обожает игры на сообразительность, например «Ищи и спаси», его ею научили в школе для собак. Один человек закрывает ему глаза и уши, второй прячется. Отпущенный, Спайки ищет и находит его.
Спайки очень чуткий. Он пробудет один, сколько надо, несколько часов, но по-любому предпочтет быть вместе с нами, сопровождать, даже если ему физически тяжело. Спайки, отчасти в силу возраста, сторонник мирных отношений. Когда мы с моей девушкой ссоримся, он смотрит на нас с упреком и уходит в соседнюю комнату. Или в подвал.
Он привязан к нам и к тем, кто благоволит ему. От одной подруги матери, которой отдали его на полнедели, он сбежал. Десять километров через лес к другой, которая ему милее.
Спайки, подергивая ушами, будто с интересом слушает разговор.
Йонас: Он знает, что речь о нем. Как он нашел дорогу, не известно. У него в голове компас! Он точно ловит, что мы едем на север. А где живет ваша собака?
– У родителей. Нас два брата и сестра, собака всеобщая любимица, но из-за нас детей она никогда не находилась в центре внимания. Теперь мы выросли, собаке четырнадцать лет. Недавно с ней случилсяп удар, у нее в ухе лопнула жилка, она потеряла равновесие, не могла держаться на ногах. Ее повезли к ветеринару, тот положил ее под капельницу. Жуть в том, что сама собака не понимает, что с ней происходит, ее это совершенно сбивает с толку. К тому же у нее остались последствия, голова клонится набок. От этого у нее вечно такой вид… молящий. Но и родители обеспокоились, больше стали заботиться о собаке. Ей покупают мясо, потрохи на рынке, в специальной лавке, готовят. На старости лет собака, наконец, стала жить хорошо.
– Мясо, фу! Я его на дух не переношу. Но ты права, это издевательство над животными, что они должны жрать сухой корм, в то время, как мы питаемся свежей едой. Собаке также нужны полноценные блюда – мясо с кашей и овощами, морковкой. Я пытался кормить Спайки морковкой, но он ее не ел. Нарезал ее мелко, подмешал в корм. Спайки съел корм, выкинув из миски морковку. В следующий раз я поступил хитрее – морковь натер. Спайки все равно как-то умудрился выесть корм и оставить морковь. Он не хочет признать, что морковь полезна. А у моей матери он всегда полнеет от обильного корма.
– Собака симпатичная.
– Да и абсолютно безобидная, но я на улице часто конфликтую с прохожими. Мюнхенцы – мещане.
Я: Из-за чего конфликты?
– Придираются, а я себя не контролирую.
– Придираются из-за чего?
– Из-за Спайки.
– В скверах выслеживает мышей?
– Ага… В Берлине лучше, там всем все равно.
Пиа: По-моему, Мюнхен – город замечательный.
Я: Впервые посетила?
– Нет. Первый раз, когда была, я все дни провела на Октябрьских гуляниях. Туда еле продрались, безумно много народу. Зашли через боковой вход. С городом знакомилась уже только потом. В этот раз три дня проработала на стенде на ярмарке недвижимости.
Йонас: Промоушн?
Пиа: Да нет, варила кофе и прочее.
– Через «Авангард»?
– Нет. Но через них работала неоднократно. Удобно и выгодно. За пару дней заработаешь на весь месяц.
– Сколько платят?
– Десять в час, начиная с девятого часа – тринадцать. Нормально. На ярмарке встретила девушек, те получали девять пятьдесят. Ты промоушеном занимался?
– Да, ради денег. Хотя мне это все не нравится. Со своеобразными личностями сталкиваешься, они все с большим или меньшим приветом. Как-то у меня спросили, не хочу ли я походить в костюме животного, раздавать бумажки. Тфу!
– За деньги я бы согласилась и на это.
– Единственное преимущество в том, что в этом костюме тебя не видят в лицо!
День теплый, Спайки в машине жарко. Он все водит носом вверх, по направлению к кондиционеру. В Шарлоттенбурге Йонас, спеша на свою контрольную, из машины выходит посреди пробки. Отнеся вещи на обочину, между машин пробегает с собакой.
Ѻ
Приятель, дома: Собаку взял с собой на контрольную. Она ее за него и написала.
.
.
Берлин–Мюнхен. Африканец и психолог
Канун выезда, 18:18. Через сайт попуток шлю сообщение попутчику, Казему Бубакару: Добрый вечер, выезд в 10, машина на Г*штрассе перед домом 114, Берлин–Митте.
18:41. Приходит лаконичный ответ: Окей.
19:16. Поступает второй запрос: Салют, у тебя есть еще место на меня? Была бы очень рада. С сердечным приветом, Лара.
19:45. Я: Привет, Лара, да, можешь поехать со мной. К.
20:27. Лара: Класс, спасибо! До завтра!
Ѻ
День выезда. В девять пятьдесят звонок по мобильному. На меня обрушивается шквал возмущения.
Я: Извините, что?! Повторите, пожалуйста!
Звонящий повторяет, постепенно начинают вычленяться слова. Это – Казем Бубакар.
– Я здесь! Жду уже двадцать минут! Где ты?!
– Мы договорились на десять. Я скоро выйду из дома. Выбежать на улицу сломя голову не собираюсь. Трындеть по телефону не могу. Подожди десять минут, и я буду.
В десять мы с приятелем у машины, Казема Бубакара нет. Подходит девушка с красным лицом.
– Лара?
– Да.
Я звоню Казему Бубакару: Где ты?
– В Рудове.
– Зачем?
– Я отказался от поездки и уехал.
– Почему не дождался меня? Встреча была назначена на десять часов на Г*штрассе. В Рудов я не заеду.
– Погоди. Я подъеду и поеду вместе с тобой.
– Сколько ждать?
– Минут двадцать.
– Долго.
– Можем пересечься по дороге. Ты по городу проедешь?
– Да.
– Тогда на заправке «Арал».
– Около площади Эрнста Рейтера?
– На Кайзердамме.
– Хм.
Та ли это АЗС, мимо которой я выеду на автобан?
… Ну давай.
Доехав до АЗС, я набираю Казему Бубакару:
– Мы на «Арале».
– Кайзердамм?
– Кажется, да.
Приятель: Нет, это не Кайзердамм, Кайзердамм дальше.
Казем Бубакар: Я буду минут через пять!
– Да и мы будем.
На Кайзердамме стоит среднего роста мужчина с мобильным телефоном в руках.
Приятель: Он?!
За мужчиной рукой машет высокого роста чернокожий, в левой у него красные номерные знаки, через плечо перекинута сумка.
– Вон тот!
Я, чернокожему: Казем Бубакар?
– Да.
– Где у тебя фамилия, где имя?
– Имя – Бубакар. Я – из Африки.
– Африка – громадный континент. Откуда именно?
– Из Нигерии.
– У меня в объявлении в самом деле указано девять тридцать?
– Да.
– Поверить не могу. Была абсолютно уверена, что – десять.
…Из-за заезда на АЗС мы пропустили съезд на автобан. Как отсюда попасть на него?
– Прямо.
Дорога разветвляется: прямо – в Дрезден, а в Лейпциг, Нюрнберг, Мюнхен – налево. Разговаривая с Бубакаром, направляюсь на Дрезден. Заметив ошибку, сворачиваю на дорогу, параллельную трассе, но выезда с нее на автобан нет. Еду обратно.
– Где тут куда повернуть?!
У Бубакара есть смартфон с навигатором, навигатор женским голосом верещит по-английски, но я понимаю его так же плохо, что и самого Бубакара. Бубакар с моим приятелем диктутют мне повороты, наконец, мы на автобане. За нашими с приятелями спинами чирикает птичкой: Бубакару звонят.
Приятель, усмехнувшись, по-русски: Я подумал, это он сам свистит.
Лара засыпает. Голова у нее болтается то справа, то слева, благо есть подушки и одеяла.
Бубакар тоже спит. Около двери треща бьются друг о друга его красные номера. Бубакар просыпается, просится в туалет. На стоянке идет в киоск. Двухметровый, плечистый, ноги иксиком, ходит вразвалку. Возвращаясь, широко улыбается. Запасся гамбургером, плюшкой и кока-колой.
Я: Зачем красные номера?
– Покупаю машину.
– В Мюнхене?
– Да.
– В Берлине нет машин?
– Подержанную. «Мазду».
Сев в машину, Бубакар с хрустом слопывает свой провиант. Говорит по телефону, то на отвратительном немецком, то на рокочущем английском, то на своем, африканском, ритмичном, музыкальном, напоминающем рэп. Гулко хохочет.
Приятель фыркает подавленным смехом. Просыпается Лара.
Я, Ларе: Ты в Мюнхене учишься?
– Да. На магистра по психологии. Бакалавра защитила в Бонне. На бакалавра мне предоставили государственную ссуду, я подала заявление на продолжение выплат, жду их решения.
– Жилье в Мюнхене нашла?
– Нет пока. На одну комнату бывает по двести претендентов. Приходится пройти собеседование, будто по трудоустройству.
– В Интернете на днях читала, что психолог в ближайшие годы будет среди десяти самых востребованных профессий.
– Рада слышать!
– Какие у тебя планы?
– Планы? Устроиться в большую компанию, работать с людьми – медиатором, помогающим разрешать конфликты среди коллег, между начальством и сотрудниками. В перспективе хотелось бы перейти на фрилансерство.
– Штатных психологов нанимают только на крупные предприятия?
– Да, малые не могут позволить себе такую роскошь. Но иметь своего психолога стремится растущее число средних компаний – очевидно, возникла необходимость.
– Или необходимость давно была, но осознали ее лишь сейчас?
– Сегодня уже не считается зазорным обращаться к психологу. Раньше это расценивали как постыдное признание в болезни.
Лара снова засыпает, сильно наклоняясь к Бубакару.
Приятель, мне: Негриле там места хватает?
Бубакар же в прекрасном настроении, невозмутим – предвкушает покупку автомобиля. На стоянке километров в сто пятьдесят до Мюнхена с одобрением разглядывает мою «Ауди»:
– Один и шесть литров. Хорошая машина. Мощная.
– Машина моего отца.
– Сколько потребляет на шестьсот километров – из Мюнхена в Берлин?
– Сорок-сорок пять литров. Евро шестьдесят.
Бубакар задумывается. Подсчитывает, сколько с него должны взять за проезд?
Ѻ
В Мюнхене.
Бубакар: Сколько?
– Тридцать. Как и было написано в объявлении.
Бубакар делает удивленное лицо, но удерживается от комментариев. Оплачивает проезд, берет подмышку красные номера и топает по направлению к входу на станцию.
Ѻ
Придя домой, проверяю указанное в объявлении время выезда: десять часов.
.