Iванiв, Дьячков, Коровакниги и русские литературы

Две книги: 

Iванiв В. Стихотворения Op. 1–47. – М.: Коровакниги, 2021. — 202 с. (Подготовительные материалы к собранию сочинений Виктора Iванiва. Вып. 1)

Iванiв В. Corpora Corporationis, или Путешествие из города Виноград в город Антон. – М.: Коровакниги, 2021. — 128 с. (Подготовительные материалы к собранию сочинений Виктора Iванiва. Вып. 2)

В обоих случаях состав, подготовка текста и комментарии Алексея Дьячкова. Дизайн Кирилла Благодатских и Анны Наумовой.

Оглавления:

Выпуск 1 

СТИХОТВОРЕНИЯ OP. 1–47

ДОПОЛНЕНИЯ

ПРИЛОЖЕНИЯ

КОММЕНТАРИИ

Выпуск 2

CORPORA CORPORATIONIS, ИЛИ ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ГОРОДА ВИНОГРАД В ГОРОД АНТОН (включая Приложения 01, CO2, O3)

ДОПОЛНЕНИЯ

КОММЕНТАРИИ

Пояснения А.Дьячкова (из частной переписки):

«Приложения Вып.1 иерархически (и генетически) не тождественны Приложениям Вып. 2. В первом — Приложения, как часть аппарата книги, включают в себя материалы сторонних авторов, вводящие в контекст основного раздела. Во втором выпуске — Приложения являются частью титульного произведения — это приложения Витька, а то — были мои. Именно поэтому, чтоб не путать читателя больше необходимого, для Вып. 2 я не стал заказывать контекстуальные статьи третьим людям, а ограничился комментарием. Ну, не только поэтому — кроме того, что хотел облегчить и гомогенизировать материал (в первом он, кажется, вышел, рыхловатым), еще и отказался от мучений по заказу и продюссированию посторонних текстов. Просто взвесил и сравнил возможный полезный выхлоп и необходимые для его получения работы».

Конечно, длинная техническая вводка сообщает, что есть проблема: о чем именно следует быть рецензии? Об изданиях или об Iванiве? Скорее, о книгах, но издательство преимущественно занимается именно этим автором (а теперь – только им), так что без него никак. А у него литература устроена неочевидно. Скажем, обычно как-то разделяется: стихотворения, проза. Ну, у него и некая сверхповесть, что ни разу не интересничанье. Он, вполне осознавая свою неформатность, сначала подцеплялся к каким-то примерным жанрам, а затем принялся жанры и форматы измельчать. У него уже и опусы, вполне условное слово: надо же как-то называть что-то неопределенное из букв и слов. Нестабильность, трансформации у него и работают. Письмо раскручивалось, становилось еще нестабильнее – разумеется, в хорошем, мало того – в замечательном смысле. 

А издания этому соответствуют, еще и расширяя веер вариантов Iванiва. Приложениями, Дополнениями, Комментариями. Работают ровно в его поэтике. Поясняя и авторские термины: «Индексирование текста как опус (а здесь — Op., в редуцированном, подчеркнуто профессиональном виде) в составе предъявляемого перечня готовых произведений — знак рассчитанного переноса музыковедческой практики в особым образом отрефлексированный литературный контекст. А в дальнейшем у Iванiва будут и канцона, и рэп, и романеска, и song, и полечка» («Об опусах в открытом каталоге Виктор Iванiва», в Комментариях к Выпуску I).

Еще: авторское своеволие Iванiва такое, что публикаторы иногда не понимают – в рукописи ошибка-описка или так и надо? Только не так, что тексты производились разовым романтико-лирическим порывом. Они под контролем, все сопровождалось тщательнейшим… даже не редактированием, а пост-продакшном (знаю по своим редакторским делам с ним). А здесь, на сайте есть статья издателя, Алексея Дьячкова «Вторая большая книга Виктора Iванiва» (К истории «Конца Покемаря»), где так: «… один и тот же текст нередко перерабатывался или, оставленный без изменений, включался в новую конструкцию, соответствующую текущим представлениям писателя о его художественном, но и публикационном потенциале». Но все это, само собой, не исключало описок-ошибок, такая стилистика. Да и вообще, работать с таким автором — нетривиальная задача для издателя.

Выпуски работают академически, но комплект примечаний, комментариев и т.п. отчасти возвращает текстам неопределенность. Они не расшиваются обратно в быт и обстоятельства, но как бы возвращают исходную оболочку, отрезанную когда-то самими, сделанными уже текстами. Немного возвращают. Не придавливая опусы, не притягивая тексты к состоянию их написания, как-то иначе. Не в стороне, но участвуют, не вмешиваясь в готовое.

Специальной загадочности у Iванiва нет. И это вовсе не маргинальное письмо. Его знали, он воздействовал, о нем писали, например – на этом сайте в 2016-м был блок материалов к его дню рождения, 11 апреля, первому после смерти. На сайте много его работ, сведены тут.  Заниматься здесь описанием Iванiва ab ovo было бы нелепо.

Еще в упомянутом предисловии Дьячкова к «Концу Покемаря» говорится: «Доминирующие жанры прозы Виктора Iванiва — повесть и короткий рассказ (эссе, новелла) — традиционно слабо укладываются в современные потребительские книжные форматы». Конечно, это не только о потребительских, а о тех же гибких форматах автора. Вообще, уже и «Конец Покемаря» издан так, что легко сказать, что это еще один, появившийся ранее, выпуск. «Подготовительные материалы к собранию сочинений, Выпуск 0». Ну а в предисловии вполне изложен издательский подход к тому, что издано и теперь. 

И это, в общем, академический вариант, только не в архивном времени. Что делает какую-то иную модель академизма, расширяющего даже и не представление о ресурсной сетке автора, но о его работе. Комментаторы живы, они при этом присутствовали, дело было недавно. С ними можно разговаривать наяву. Статьи, например (это к первому Выпуску), такие: А.С. Метельков, «Виктор Iванiв и литературный Новосибирск 1990-х гг.»; С.Е. Бирюков, «Виктор Iванiв издали и вблизи»; М.Ю. Богатырев, «Виктор Iванiв: к истории публикаций в журнале «Стетоскоп»»; М.Ю. Богатырев, «Мифологическая вычитка и нарративная реконструкция стихотворения Виктора Iванiва» «Ты, падчерица, куда пропала…».

Мемориальным проектом издание не выглядит. И не только из-за внесистемности Iванiва. У него и поэтика не устаревает, а мемориальность по умолчанию такое предполагает. А не устаревает, например, и по веселой причине: у него ж не общепринятое словоупотребление, а тогда какое ж изнашивание слов, идиом и проч., имевших отношение к такому-то времени, такой-то социальной группе и т.п. Ну, это уж так, заодно. 

Теперь вовсе о другом: академизм и тщательность издания – для тех, кто в теме. Но литкритика не выдала Iванiву места в некой картине литературы_в_целом. Уже и потому, что ее, литкритики сейчас почти что и нет, не считать же ею построения рыночных рецензентов. Где карта, на которой можно было бы нарисовать его действия? По его поводу упоминаются обериуты и Хлебников, и что? Это просто его ресурсы, они ничего не укажут – когда автор делает свою литературу.

Как бы, что ли, расширить потенциальную аудиторию Iванiва… Тогда придется зайти примерно с того, как все устроено в природе, в том числе и литературной. Собственно, не затем даже, чтобы ангажировать новых читателей именно его, но чтобы примерно указать положение издательства. Поэтому теперь будет смешная часть: обоснование (адаптированное) смысла Iванiва и его издателя. Будет много банальностей, но право же, чем тут не повод, чтобы сложить их в одну кучку. Да, неловко будет ставить их на сайт, но сочтем это декорированием фона. Первая банальность: разных литератур много. Много же разных музык, но к ним не относятся как к единой. Представим себе Штокхаузена, а хоть и Колтрейна на «Евровидении». А в литературе обычное дело. 

Вторая, совсем банальная банальность: слова дают максимум возможностей делать что угодно и что хочешь. Ну, не кино ж снимать и даже краски не покупать не надо. Дешевле. Но, все равно, пишущие делают жанры и форматы. Даже пойдут на курсы, чтобы научиться, как положено. Это даже не о рынке или социальной славе, так себя ведут и те, кто хочет типа самовыразиться. Тоже в жанрах и форматах. Будто действие какой-то инстинктивной несвободы: можно как угодно, а они будут – как принято. Это не мораль, а загадка природы.

Но если уж вылезает эта загадка, значит – на свете есть и неформатное, откуда бы иначе сама эта тема? А раз нетипичному быть на свете положено, то его кто-то должен реализовывать. Природа не предполагает существование летающих котов, вот их и нет, а тексты Iванiва – есть. У такой литературы возникнет и свой инструментарий, потому что природа будет способствовать ей технологически. И это будут ресурсы именно для такого письма, пустить их на что-то другое (литературно-форматное) не выйдет. Фактурно не совпадет, как топить печку, подливая в нее бензин из канистры. 

Для Iванiва его письмо было естественным. Просто у него другой мир, существующий в этом. Специально ничего не выстраивал, оказался же его текст о футболе на вовсе не литературном сайте sports.ru, «Мануэль Руй Кошта, или рука, указующая берег». И он там не как литератор, спустившийся на почву, а свой – по его ощущению, конечно, не по выражаемым чувствам. Он там «Автор Ottsen» с блогом «Между сеткой и линией ворот», подзаголовок: «Истории карликового футбольного коллектива города N». У него есть и книга «Состоявшиеся игры, на которых я присутствовал», в Коровакнигах (у меня на нее была рецензия в «Новом мире»).

На спортсе.ру у него так: «В век машин, когда и швее трудно уколоть палец, каждый игрок, выходящий в поле, пытается еще раз воспроизвести и повторить одно и то же движение; и если игроков расставить на плоскости, мы получим сумму всех возможных движений, представленных в форме нервного тика». Все тот же Iванiв, других не бывает. Просто миры разные. Не эмоционально разные, а конкретно. Разделять такие миры с их контекстами не только правильно, но и человеколюбиво: у всех свои дела, меньше будут попусту ругаться. Всяк будет следовать своей природе, славно. 

Существование различных литератур – вот, iванiвской – централизованными лит.институциями фиксироваться не может. Они ж порождены если не рыночно, то социально. Решают какие-то – не знаю, какие – задачи своими форматами. За свой периметр им не выйти, что иногда расстраивает и людей из свободолюбивых литератур.

Почему раньше литература могла ощущаться как целое, а теперь нет? Ну, считаем, что могла. Снова банальность: грамотность, то да се, облегчение доступа к текстам (активного и пассивного). Демократичность наросла и в рыночном смысле, и в социальном. Но по ходу дела растет не только число лиц, отправляющих в свет обстоятельства своей жизни, но и тех, кто делает другие варианты письма. Первые, понятно, идут в социум, а вторых институция, занятая своей тотально единой литературой, не уловит. Не вставит ни в какое свое единое, ей не надо. Ну да, был раньше некий процесс, которому годились все, кто движется. А потом прогресс стушевался и все встали по местам, каким-то своим.

В 80-е 90-е «единое» еще было возможно (или была возможна эта иллюзия). В конце 80-х «возвращение имен», эмигрантов и запрещенных в СССР, а куда они возвращались? В «единую», куда ж еще «возвращаются». С конца 80-х по начало нулевых – как бы новые прежние, ранее не публиковавшиеся. Публикации – основа единства, как-то так выходило. С нулевых и, примерно, до десятых совсем новые пишущие, как тут без единства, чисто по новизне — она же относительно чего-то, – «единого», чего ж еще. А потом как-то уже и нет. Что ли возникла граница, за счет увеличения разнообразия вариантов и, одновременно, гомогенизации читателей. Сто лет назад «Проклятые поэты» или футуристы, Дада и т. п. как-то еще вписывались, были вписываемы в общий кодекс, теперь такое не происходит. Институции заняты своей прагматикой, к чему им еще и другие типы письма. Наоборот, лучше бы тех и не было. Заодно изменившееся отношение к, условно, метафизике: человек как таковой теперь явно социален per se. Во что и как вписать того же Iванiва? Фразы о Хлебникове и обериутах оказываются не более, чем апелляцией к неким золотым временам, когда было более-менее понятно кто, где и зачем. Впрочем, все справедливо: если вы из таких вариантов, то знаете, что делаете и разберетесь сами.

Здесь не сетования на то, что институций не хватает или на то, что что они не хотят (не могут) улавливать это разнообразие, отчего и не нарисована общая карта. Может, ее и быть не должно? По крайней мере, сейчас ее нет. А в отсутствии наглядной конкретики адресация текстов оказывается какой-то еще более интересной. Это почти уже как воображаемые сообщества (Б.Андерсон, «Воображаемые сообщества»): не мнимые, но делаемые конкретно из ничего; сообщество вымышляется действиями, текстами. Отдельный текст произведет такое сообщество – из тех, кто соотнесется с ним. Ненадолго, ну и что.

Небольшие (что не их умаление) лейблы издают определенный тип того-то (музыки, литературы). Это не вариант самиздата, не что-то намеренно альтернативное. Просто теперь так. Отдельные лейблы – для тех, кто. Они есть, они хороши, их будет больше. Коровакниги исходно такой лейбл. 

Еще об адресации (для тех, кто). Не так, что нечто – ровно для аудитории, которая в теме (это само собой): тут организация места, где такое находится. Что, конечно, вымыслит и сообщество. Территория есть, не безлюдна. Каждая следующая книга ее увеличит. Дело тут не ситуационное (в таких-то временных обстоятельствах), но имеющее свое место в здешнем космосе. Только надо бы какие-то вменяемые теги придумать, что ли. Типа борхесовской классификации животных, – чтобы без объединительного пафоса. 

***

P.S. Фрагмент из письма А.Дьячкова (мы обсуждали черновой вариант этого материала): «[…] И я хочу объяснить смысл и конституцию что ли Подготовительных материалов. Я думал о собрании сочинений, потом ускромнил задачу до собрания стихотворений. Сделав предварительную работу — она заняла около полугода начала эпидемии, немного припух — мой каталог (стихотворений) сейчас включает более 1600 позиций. И он очевидно не полон, хотя пробито было стремящееся к терминальному количество источников. Возникли вопросы по составу, концептуализации, что делать с дубией, и особенно, с ювенилией — сотнями слабых или чуть посильнее слабых текстов. Это не говоря о выверке текстов, сличении вариантов, выборе основного источника. В том виде, какой мне кажется приемлемым, это — работа для ИМЛИ, лет на 20-50. Или больше. В общем, это такая работа, с которой торопиться не надо. Ну, я и не тороплюсь, но все же все же.

Итак, сколько-нибудь приемлемые собрсоч или собрстих в моем исполнении не нереальны, а не очень-то уместны. Что же делать, коли свербит и хочется? Можно заняться и сделать крутые избранные одно-двухтомники: стихов, повестей, малой прозы. Это — можно. Но, опять, какой смысл это будет иметь, будучи выпущенном Коровакнигой? Вообще никакого. На самом деле хуже — выпустив такие книги, я создам канон который, мало кто заметит, а может и хорошо, так как я не уверен в себе, как в создателе такого канона. Но его заметят те, кто гипотетически сами могли бы выступить на этом поле. А теперь точно не станут это делать — тема отработана, поляна выжжена, славу первооткрывателя не снискать — а что кроме нее может привлечь потенциального исследователя/редактора/издателя? Ресурсы. Блокбастер мимо Парамаунта не снимешь. Собрсоч — для условного ИМЛИ, избранное — для условного Лимбаха или НЛО. Вот как должно быть.

Но они пока не знают и не чешутся — я буду решать частные проблемы, фокусируясь на деталях, сложностях, эфемеридах работы Витька. Ладейная пешка Пьера Менара — мой рабочий метод. Я неспеша буду фиксировать результаты частных штудий. Я назову это Подготовительными материалами. Вы правы, говоря, что задним числом к ПМ можно отнести уже «Конец покемаря», но его издание мною было обусловлено долгом памяти — Витя наказал буквально распорядиться, а с гораздо большим основанием нулевым выпуском следует считать «Состоявшиеся игры» — тогда я как раз решил сохранить эти записи про футбик в сведенном виде для будущего редактора-составителя. Но его все еще нет. Но это ничего — появится.

То есть, что в итоге — предложить канон я не готов. А ПМ — конечно, это авторский проект работы с Витиным материалом. Один из возможных — никому никто не запрещает предложить свою версию. Я представляю это так, но можно иначе. Фокусируясь на непроявленных узлах творчества Витька, я, кажется, конструирую метаписателя ВI, но ни в одном месте я не спиздел. Подход для выпусков, видимо, будет разным. Первые два — по модели литпамятника, да, это академическая проекция, даже — литпамятник 21 века (так я ставил задачу и дизайнерам, которые культурные люди и которыми очень доволен — разработать внешность литпамятника 21 века, достойного чуда 21 века (это я так называю и считаю ВI — это презумпция моей работы). В этом смысле будет и дальше — серьезно, научно. Но форматом рулит материал. Сейчас в работе третий выпуск — это не авторский свод — а стихи 2015 года — январь-февраль. Задача и проблематика — конструирование модели хронологически выстроенного тома собрсоч, учет разнотипных источников и определение основного, выработка текстологических принципов, которые можно будет распространить на стихи последних лет жизни Витька.

Ну, короче, что-то расписался. Мало кто рефлексирует по поводу этих изданий — в печати никто, а они рассчитаны именно на обсуждение и возражения. Ваше внимание я очень ценю, поэтому и распрягся тут что-то. Спасибо, мне кажется, интересно выходит — Витек в натуре Колтрейн на Евровидении. Как седой океан — синяк на теле Земли, мне нравится это сравнение!»

***

На фото в заголовке – Виктор Iванiв и Алексей Дьячков; фотография Сергея Лебедева (фрагмент).