Культурный recycling (небольшой проект по радикальному улучшению жизни на Земле)

Сначала – маленькое предупреждение. Проект, который излагается здесь, носит исключительно консервативный характер, охранительный, даже мракобесный. В его основе – философская идея экономии сил, средств и вообще всего, идея неперепроизводства, даже непроизводства нового. Как говорил божественный Брежнев, «экономика должна быть экономной». В то же время, проект носит ультрасовременный характер, если посмотреть на то, как отчаянно сегодня рекомендуют нам ничего лишнего не тратить, не есть, не пить, использовать все по второму, а то и третьему разу. Экологи рекомендуют recycling, как единственный способ для человечества продержаться еще некоторое время, лет пятьдесят-сто. А там посмотрим. Точнее – посмотрят, те, кто тогда будет жить, не мы, не я. Мы же должны посильно помочь потомкам, разбазаривая как можно меньше, экономя воду, газ и электричество, сидя на диетах, посещая магазины винтажной одежды – и ни в коем случае не экономя на противозачаточных средствах.

Recyling нужен не только экономический или даже политический (скажем, наложить мораторий на всеобщие выборы лет на десять – чтобы не тратить понапрасну, как советовали даоские мудрецы, слюну и сперму. Уверен, почти никто не заметит – а если и заметит, то лишь с благодарностью). Recyling нужен культурный. Хватит уже этих новых фильмов, книг, песен, симфоний, спектаклей, картин и инсталляций. Их и так уже много. Давайте займемся тихой медленной классификацией уже существующего; уверен, дела хватит на несколько поколений. А там кончится то ли нефть, то ли еда и будет вообще не до Флобера с Бодлером. Спокойно и не без удовольствия проведенная жизнь сотен миллионов людей – разве это не общественно-полезная, этически- и эстетически-обусловленная цель существования человечества? Неужто прочесть, наконец, собрание сочинений Гончарова или переслушать все альбомы Заппы не лучше, чем в глупой, вредной для здоровья ажитации ждать очередной роман Сорочкина или свежий альбом Bieber Monkeys? Я уже не говорю о том ужасном количестве человекочасов, киловатт и лошадиных сил, затраченных на производство и дистрибуцию этих сомнительных поступлений на подиум артистического тщеславия и (чего уж там греха таить!) алчности (добавим еще экологический ущерб от вышеперечисленного!). Нет, только доброе-старое, только hardcore имеющихся в нашем распоряжении феноменов!

Количество существующего в мире поражает воображение. Возьмем, к примеру, музыку. Дорогой читатель, ты, небось, и не знал, сколько ее? Признайся, не знал, так ведь? Так знай – её очень много. Даже не очень много, а бесконечно много. Один только пример: в мире есть около ста стран, в которых существует, в том или ином виде, поп-музыка. Каждый год в свет выходят тысячи, нет, десятки тысяч поп-альбомов. Еще примерно столько же стран, где существует так называемая «рок-музыка». Чуть меньше альбомов, но всё равно счёт явно идет на десятки тысяч. Плюс некоммерческая индустрия – милые бессмысленные этноконсервы, рукодельная электроника, а также всяческая заумь. Плюс джаз, то жирующий на рекламные заказы, то честно и скромно перебивающийся с гранта на грант. Всё вместе – сотни тысяч альбомов, не считая выложенного в Сеть мириада песен начинающих гениев. Не забыть бы ещё и скромных любителей, пописывающих песенки якобы для себя, но уже положивших жадный глаз на жюри районного конкурса народного творчества.

В этой чудовищной музыкальной свалке претензия быть меломаном, по крайней мере, смешна. Над надменными знатоками и любителями держать руку на пульсе (если они только не терапевты) обхохочешься. Что они могут знать? На каком таком пульсе они держат свои жалкие пальчики, эти лилипуты, оказавшиеся в Бробдингнеге? Скорее, они припадают своими бледными оттопыренными ушами к мощному звуковому потоку, да нет, чего уж там, к поверхности океана, который оком не окинешь. На берегу этой страшной звуковой бесконечности мы делаем вид, что всё под контролем и что вон тот барашек набегающей волны явно прекраснее, чем вон тот, видите? ах, он уже исчез, да и Бог с ним. Но, на самом деле, Бог не с ним, а с нами. Это Он хранит нас от шумовой гибели, от звукового обжорства и мелодического несварения; он защищает наши уши и мозги от нашествия биллионов маленьких ноток, которые, как муравьи, могут заполонить черепные коробки и выгрызть там всё до полной чистоты и блеска. Бог, давший нам разрешение на изобретение флейт, барабанов и синтезаторов, распорядился и по другой части. Только недалекие люди думают, что разнообразные проигрыватели, iTunes и музыкальные радиостанции существуют для распространения, даже навязывания, музыки. Отнюдь. Бог организуют её в потоки, которые легко регулировать нажатием кнопки или щелчком ушлой мышки; мы получаем право и шанс не быть пожранными нотными насекомыми – возможность тянуть малагу из рюмки, а не утонуть в бочке с ней, как бедный герцог Кларенс. Да здравствует технический прогресс – когда он способствует регрессу.

Но и все айтюнсы скоро не справятся к океаном расплодившихся звуков. Здесь нужно простое, твердое, несокрушимое, как камень, решение. Пример такого решения нам дан в одной из музыкальных сфер – в т. наз. «классической музыке». С определенного исторического момента она, слава Богу (а перед кем же ещё рассыпаться в благодарностях?) ограниченна в количестве; что же до качества, то не слишком большие перепады в его оценке есть следствие как раз ограниченности количества оцениваемого. Предположим: нам известна тысяча «классических композиторов». Нехитрый подсчёт покажет, что количество возможных манипуляций этими именами на предмет выстраивания иерархий велико, но все-таки имеет предел. Так что – если музыковеды ближайших веков не будут бить балду и околачивать камертоном груши – достаточно скоро («скоро» по меркам истории) такого рода манипуляции будут исчерпаны. Маловато музыковедов, – возразите вы? Хорошо. Посмотрите на количество людей, не имеющих работы в современном мире. А что если хотя бы треть из них (явно несколько сотен миллионов) переучить в специалистов по венским классикам, барокко, или музыкальному минимализму? Какая от этого будет всеобщая польза – и музыковедению, и бывшим безработным, да и всему человечеству в целом! Вариантов много; но, самое главное – проблема количества и утилизации классической музыки решаема, а все оттого, что кто-то гениальный когда-то догадался заявить: «Классическая музыка кончилась!» Ее просто хронологически ограничили примерно десятью веками, причём интенсивный рост количества великих творцов пришелся (или просто так решили, неважно) на последние четыре столетия. Подавляющее большинство их опусов, дожившие до сегодняшнего дня, известны – вряд ли нас ждут многочисленные открытия. А это значит, что мы, ура, обречены на приятную и безобидную игру в роде простейшей считалки: «Кто лучше: Бах или Бетховен?». «Стравинский или Шостакович?». «Вивальди или Гендель?». Ответ неважен – важно то, что есть люди, которые всерьез задают подобные вопросы.

Теперь черед за recyling всей остальной музыки, прежде всего – pop music. Здесь уже были предприняты важные позитивные шаги. Главный из них – появление и расцвет римейков и кавер-версий известных песен. Действительно, важно сделать первый шаг: отказаться от собственного сочинительства, сосредоточившись на изучении, исполнении и даже улучшении уже сочиненных в прошлом. Кто-то использует куски музыкальных сочинений прошлого (сэмплы), кто-то незайтеливо их перепевает целиком, tribute bands битлов или T-Rex’a разъезжают по всему миру. Все это похвально. Однако здесь не хватает радикализма и тотальной решимости вовсе перестать сочинять новое. Тут пригодился бы опыт классической музыки; надо, в конце концов, расхрабриться и заявить, что не просто «классическая», а вообще «музыка» кончилась – и теперь следует лишь классифицировать и исполнять старое. Здесь настоящие герои – французская группа Nouvelle Vague; два дяденьки-музыканта/продюсера, основавшие проект, нанимают милых одаренных девушек, которые с их помощью перепевают поп-песенки песни 1970-80-х годов. Получается хорошо, иногда даже гениально – отказ от необходимости мучаться, создавая что-то «свое»? помогает этим людям уделять больше внимания изучению и – что уж там греха таить! – улучшению чужого. Кстати говоря, перед нами безупречный этический шаг – отказ от фальшивого «Я», идиотских амбиций жалкого капитализма, истинная учтивость в духе восточных религий, compassion Махаяны и все такое. Так и только так выковываются правильные кадры для будущих десятилетий экономии и отказа от излишеств. Новый, непротестантский дух некапитализма породит новое общество – вежливое, скромное в желаниях, воспитанное, внимательное к другому, идеальное. И так мы будем жить до самого конца нефти, пищи и воды. Не так уж плохо, должен сказать.

В качестве иллюстрации – несколько примеров того, как внимательный, уважительный, любовный анализ и последующее исполнение старого делают это старое гораздо лучше. Но перед этим – маленькое, но важное замечание. Никто не знает, как звучал Бах «в оригинале». Все, что имеется в нашем распоряжении, – последующие исполнения и интерпретации (включая и аутентистов, конечно). Так что сравнение двух версий – оригинальной и нувелевского кавера – довольно известной поп-песенки, может нам намекнуть, какого, с позволения сказать, удовольствия, мы лишены, не имея возможности послушать Бранденбургский концерт номер три с пылу с жару, только что с пюпитра великого композитора.

Итак, оригинал:

и кавер:

Менее очевидный положительный результат. Оригинал:

кавер:

Даже если вам не понравился результат, невозможно отрицать, что сирены из Nouvelle Vague значительно обогатили эмоциональный ландшафт этого сочинения.

Еще одно – сокрушительное – сравнение:

и

Ну и чтобы окончательно вбить гвоздь в крышку гроба порочной идеи сочинять что-то новое, авторское исполнение ничем не примечательной, рядовой британской песенки:

и полный неги и девичьей меланхолии кавер (на картинку, чур, не смотреть!). Обратите внимание и на чудный гитарный проигрыш в конце:

P. S. Этот текст также, по большей части, recycling отсюда.