ДЖЕФФ ДАЙЕР. ДВА ЭССЕ
Перевод Андрея Сен-Сенькова
ЖАК АНРИ ЛАРТИГ И «ОТКРЫТИЕ ИНДИИ»
«Вряд ли вы можете ожидать, что я влюблюсь в фотографию».
Джавахарлал Неру
Эта фотография сделана Жаком Анри Лартигом на мысе Антиб в 1953 году. Ему было почти шестьдесят, и он занимался фотографией уже полвека. На фотографии женщина — не знаю, кто она — лежащая на низком шезлонге на террасе какого-то роскошного отеля или виллы. На ней купальник и один из тех забавных париков, сделанных из полосок цветной бумаги, которые можно купить в магазине для вечеринок. Вы не видите ее глаз, на ней большие пластиковые солнцезащитные очки, но, кажется, (и это очаровательно-кокетливая особенность снимка), что она смотрит на фотографа — а также на меня, на вас — вместо того, чтобы читать невероятно серьезную книгу, что держит в руках: «Открытие Индии» Неру! На вид в книге около восьмисот страниц, а весит она тонну. Была бы совсем другая фотография, если бы она читала «Дневник Бриджит Джонс», которого тогда еще не существовало — но это еще одна из загадок снимка: он мог быть сделан вчера, а мог и сегодня (особенно сейчас, когда белые солнцезащитные очки снова в моде).
С книгой идея гениальна — гениальность либо замысла, либо момента — но если бы какой-то элемент снимка исчез (парик, очки, накрашенные ногти или губная помада), исчезла бы вся гениальность. Впрочем, таковы все отличные фотографии. В них важно все, даже несущественные детали. Приходит в голову, что еще одним важным компонентом являются вещи, которых на фотографии нет. Включение определенных вещей может не просто упростить фотографию, а уничтожить ее. В данном случае примечательно отсутствие на фотографии сигареты или пепельницы, которые в 1953 году считались гламурными аксессуарами и имеющими решающее значение для передачи привлекательности и современности. Сигарета «датирует» или состаривает фотографию так же верно, как старит лица людей, которые курят. Присутствовали бы какие-то признаки курения, я бы отвел взгляд. А так я не могу оторвать глаз. Я не могу перестать смотреть на нее.
Так кто же она?
Я забыл правило, что если достаточно внимательно смотреть на фотографию, она всегда ответит на вопрос — даже если ответ вызовет дальнейшие вопросы. Что ж, кем бы она ни была, она прекрасна. На самом деле, я не уверен, по той простой причине, что недостаточно хорошо вижу ее лицо. Но она красива по другой причине: я влюблен в нее. Лартиг, подозреваю, тоже. Сейчас многие мужчины фотографируют женщин, которых любят, но на этой фотографии изображен момент, когда влюбляются.
Вот почему предположение, что она поднимает глаза и встречается взглядом — с фотографом, со мной — так важно: это первое мгновение, когда глаза встречаются, мгновение, которое потом будет в каждой другой встрече глаз. Если на этой фотографии изображена женщина, с которой Лартиг прожил десять лет, это фактически доказывает предположение: этот взгляд, эта встреча глаз все еще имеет заряд первого, несфотографированного, взгляда из прошлого. Что касается меня, поскольку я только что увидел фотографию, то это мой случай любви с первого взгляда. И именно поэтому, думаю, госпожа Лартиг стала моделью для стольких модных фотографов. Самый эффективный способ подсознательного соблазнения – лучшая возможность продать платья или шляпки, изображенные на фотографиях, — это заставить мужчин влюбиться в женщину, которая их носит, и фотографы все время пытаются имитировать это чувство. Однако с Лартиг все по-настоящему, ведь какие аксессуары предлагаются? Глупый парик, какие-то дурацкие солнцезащитные очки и «Открытие Индии» в твердом переплете! В этом и очарование снимка, его волшебство.
Как я уже говорил, все имеет значение, все эти смешные аксессуары. В книге, по крайней мере, содержится намек на экзотику. А парики и очки придают снимку слабый, но безошибочный оттенок эротики. Если вы хотите увидеть ее без парика и очков, то начинаете ее раздевать. Не то чтобы в этом есть что-то сексуальное, скорее, вы хотите увидеть, как она на самом деле выглядит. Другими словами, хотите получить ответ на вопрос, которым настойчиво дразнит снимок: до какой степени он постановочен? Я бы хотел знать. Вероятно, это можно было бы выяснить, просмотрев одну из многочисленных книг о Лартиге, доступных в настоящее время, но предпочту менее научный, более прямой, но, надеюсь, не слишком навязчивый подход. «Извините, мисс. Надеюсь, я вас не побеспокою…»
2005
РОБЕРТ КАПА
Произведения искусства просят взаимности, и поэтому, глядя на этот снимок, клянусь: я никогда не полюблю больше ни одну фотографию.
Подпись на обороте открытки, впервые увиденной мной, гласила: «Итальянский солдат после окончания боевых действий, Сицилия, 1943 год». Союзники вошли в Италию в июле того же года; Палермо был взят 22 июля, а к 17 августа вся Сицилия оказалась в руках союзников. До победы в Европе оставалось еще почти два года, но фотография Роберта Капы это как бы предчувствие конца войны.
Когда я в следующий раз увидел фотографию в книге о творчестве Капы, у нее была другая подпись. На этот раз было написано: «Близ Никозии, Сицилия, 28 июля 1943 года. Итальянский солдат, отставший от колонны своих товарищей, идущих в лагерь для военнопленных». Гораздо больше конкретики, но какая из подписей выражает правдивость изображения (в отличие от обстоятельств, в которых оно было сделано)?
Сначала кажется, что смысл фотографии меняется в зависимости от подписи, но затем понимаешь, что, каковы бы ни были обстоятельства, Капа намеренно выделил эту молодую пару (что все равно вводит в заблуждение, поскольку ни в одной из подписей женщина не упоминается). Как заметил Стейнбек, «снимки Капы — не случайности». Визуальная правдивость фотографии выталкивает обстоятельства, при которых она была сделана, за пределы кадра, из поля зрения. Следуя примеру Капы, я тоже предпочитаю «обрезать» повествование, сконцентрироваться на истории, содержащейся в изображении, расшифровать подпись, вписанную в него.
Фотография Капы напоминает и дополняет другую фотографию работы Андре Кертеша «Красный гусар уходит, июнь 1919 года, Будапешт». Среди суматохи, связанной с отъездом, мужчина и женщина смотрят друг на друга, возможно, в последний раз. Джон Берджер сказал, что взгляд между ними является попыткой сохранить память об этом мгновении на будущее. Фотография Капы показывает момент, когда все невысказанные надежды на фотографии — в этом взгляде — сбываются. И не только надежды пары Кертеша, но и надежды всех влюбленных, разлученных войной.
Жаркий средиземноморский пейзаж. Пыль на велосипедных шинах. Солнце на ее загорелых руках. Их тени смешались. Порхание бабочек над спутанной живой изгородью. Разрушающаяся стена на краю поля — результат не внезапной бомбы, а медленного течения времени. В таком ландшафте можно состариться. Все звуки — цикады, стук его ботинок, медленное жужжание велосипеда (он принадлежит ей или ему? у велосипеда есть перекладина) — создают потрясающий контраст с оглушительной машинерией танков и артиллерии. Фотография была бы слабее без велосипеда; не существовала бы без ее длинных волос. Ее волосы говорят: такой она была, когда он ушел, но она не изменилась, осталась верна ему.
Наблюдение за этим наполняет меня тоской. Я хочу быть таким солдатом.
Поскольку это невозможно, отправлюсь в велосипедное путешествие по Сицилии. Я хочу узнать их историю. Когда они встретились? Занимались ли любовью? Как долго уже идут? Куда направляются? Как долго продлится путешествие? Фотография побуждает задавать подобные вопросы, но если внимательно смотреть — и слушать — она даст ответы. Слушайте…
Им все равно, как долго идти; чем больше расстояние, тем дольше они смогут вот так быть вместе. Она спросит, что с ним случилось; сначала он будет колебаться, но спешить некуда. Она начнет вспоминать его молчание, то, как оно отражалось в его почерке, в письмах, которые отправлял. В конце концов, он расскажет о друзьях, которых потерял, о тех ужасных вещах, что довелось видеть. Ему не терпится узнать новости о вернувшихся с войны в деревню или город.
Она расскажет о брате, который тоже служил в армии и был ранен, о его родителях, о забавном случае, который произошел со школьным учителем и собакой мясника. Они будут идти рядом, соприкасаясь плечами, замечая мелочи друг в друге, немного опасаясь разочаровать другого чем-то незначительным. Где-нибудь, возможно, когда будут отдыхать на обочине дороги или, возможно, когда лягут спать под усыпанным звездами небом, она повернется к нему и спросит: «Я все такая же красивая, как раньше?»
Зная, каким будет его ответ, чувствуя шероховатость его руки, когда он заправит волосы ей за ухо, наблюдая за его губами, когда он говорит: «Гораздо красивей».
А поражение Италии, окончание войны? Может, они тоже будут говорить об этом, но потом…
1991