Возникает перемещение человека вне всякого, даже малейшего содержания, вне драматургической логики, вне значения для героя, который, передвигаясь с приятелем по улице не произносит ни единого слова и никуда не торопится…

Если бы слон на ухо не наступил, я бы попробовал, а так… какой там орвюрм… Но, может, в другое окно овертона… инфлюэнция подсказка, марш в инфлюэнсеры.

Его любовь к Ростовой, Антихрист, нашествие Наполеона, комета. 666, l’empereur Napoléon и l’Russe Besuhof, все это вместе должно было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек…

Что ещё было? Кроме Джеральдины и её дома, из которого выходить разрешалось только со взрослыми, вы хотите спросить? Много чего было. Вот, например, была одна в высшей степени занимательная история.

“Вы больше не в России” — настойчиво повторял Беккетов, словно пытаясь врубить их в какую-то мрачную истину обжитых пространств.