4bdn_wrds, #1

Деревянный дом, в нём кафе — не кондитерская, а кофе и булочки; в пристройке сбоку магазин Supernetto, почти ценовой минимум, но всё же выкладка, а не просто коробки с товаром. Кофе в бумажном стакане, приличный, а раз в стакане ― можно с ним выйти наружу курить. Дом деревянный, возможно — иногда поскрипывает. Впрочем, свежевыкрашен, скрип скрыт без щелей непрерывной краской.

Собственно, что тут и почему это упоминается? Вот почему-то, а тут, в общем, нет ничего такого. Неширокая улица, на другой стороне два каштана и ряд сирени — цветут. Ветрено, солнце. Сирень тёмно-лиловая или не распустилась ещё полностью. Не помню, какой она тут должна быть. Но нет никакого пойнта, фишки, чтобы они распространяли вокруг себя эти окрестности или, хотя бы, оказались внутри них. Значит, что-то будет формулировать себя вдоль описания, раз уж зацепилось.

Но описание практически исчерпано: из дополнений только машины, проезжают мимо. Троллейбус, да. Остановился, люди вышли, расходятся по сторонам, в магазин тоже. Из магазина тоже выходят ― по мере работы кассы, с интервалами. Всё просто: так-то и так. Нулевое движение чувств, смыслы не возникают & не поступают извне. Можно считать, это здесь какой-то абсолютный ноль, но их таких полно где угодно всегда.

Из магазина вышел и подошёл парень, с покупками ― семейный мужик: парень, уже действующий в меру своей ответственности по жизни. Попросил закурить. Виновато пояснил, что viņam pietruka, на сигареты не хватило: не рассчитал, что в магазине при оплате по карточке снимут 20 сантимов — или — сбивчиво, невнятно пояснял, бормоча в неловкости — что 20 сантим сняли, когда смотрел в банкомате, сколько остается на карте, вот и не сошлось. Бывает, чего там, но он переживает: оказался не саморегулируемым, дыра в жизни. Но и это здесь не point.

Или я видел его раньше? Жизнь в этих окрестностях происходила, и в этих тоже. Но желания вспоминать нет, неважно, что там когда было, с кем и, вообще, временная связь не навязывалась, что тоже можно бы считать зацепкой, но и она не приведёт ни к чему: какая разница, что и когда было, да и кто сам ты. Это не умственное решение, всё так и есть, не новость — тут ничего ни с чем не связывает: не замыкает, став смыслом такой точки, пока ты в ней.

Также ничто не производит (тут лучше бы ing-овая форма) возмущения умственной природы или сдвиг физических окрестностей – ну, что ли пролетело в космосе невысоко: сквозь мозг или блеснув в глазах. По-прежнему ничего. Впрочем, ощущение, что тут ничего нет — сохраняется; то есть, оно, по крайней мере, устойчиво и его не затирают другие чувства – от, например, самих мыслей о том, что тут могло бы такое быть, от каштанов, ветра и т.п. М.быть фишка в этом, вот разве что.

Впрочем, что тут должно было меняться, когда и с места не сошел, и кофе еще есть, только сигарета закончилась. Ветрено, небольшое солнце, тихо — почти центр, бывший пригород; ну, не пригород, а окраинный район, теперь практически центр. Середина весны, а она здесь такая, будто в природе полностью исчезли жиры и осталось не более половины белков. Все как обычно, то есть ― абсолютно ничего, но что-то это тут есть. Видимо, ‘du shes med ‘du shes med min skye mched, the sphere of neither conception nor nonconception, neither perception nor non-perception — именно это сейчас тут: ни сон, ни твердь, ни явь, ни пустота.

Тогда можно допустить и даже представить, как тебе на небе теперь шьют, — то есть, давно шьют, но сейчас об этом стало известно — костюм, который по ходу преодоления жизни обрастает очередными цветными камнями, каждый — новый красивый после проделанной еще раз жизни, её next части. Или не костюм, а следующее — похоже, вялое тело, ими украшенное, для последующего нахождения в нём где-то потом. Жизнь-то уже длинная, ощущений много; оно там, поди, уже почти сделано, переливается драгоценностями, всё из них состоя, сияя как тысяча солнц, леденцовых. Неуютное тело, готовит дурное существование: плоть, камни, блики. И сюда ему не вписаться, что вовсе плохо: обратное вписывание должно быть предоставлено. Если уже где-то был, то должен иметь право всегда зайти туда, с полной мимикрией. Конечно, вот именно сюда вписаться совсем сложно: тут же никак + никаких штырьков, чтобы привязаться к ним. Данный — излагаемый сейчас — случай выдаст в награду что-нибудь невзрачное.

Или это не костюм, не новая оболочка, а отчуждённый — всегда сам собой формирующийся, метрах в десяти от тебя сбоку — Kfskkj~HJD. Kfskkj~HJD — дело обычное. Какое-то количество разных штук в тех или иных отношениях друг с другом образуют конструкцию, которая учитывает всё вокруг, в том числе — погоду и побочные мелкие смыслы, после чего производит: что-то сначала улавливает, потом недолго содержит в себе, а затем уже и производит некий паттерн или же JHSFjf()wm, который тоже не имеет тут общепринятого слова. А Kfskkj~HJD есть постоянно, как кости или мясо, только чуть в стороне – ну, сбоку не в 10 метрах, а, скажем, в полутора.

Вот: пустое место, ветер метёт асфальт, кто-то сел в машину, отъехал, подъехала другая машина, запарковалась. Листва еще светло-зелёная, ничего особенного. Такой момент может быть украшен бесцветной стекляшкой, безвидной и никакой; из молочного стекла, пусть. Kfskkj~HJD тут, похоже, начал производить JHSFjf()wm, это как бетон, раствор, соединительная ткань, винт с гайкой, или даже двутавровая балка. А тогда, значит, здесь теперь что-то начинается, притом – надолго, если уж тут и JHSFjf()wm.

Тогда — если теперь что-то пойдёт дальше — тут и в самом деле нет/не должно было быть ничего: это просто левый край. Дальше предполагается уже что-то, а здесь ещё все равно, что там дальше. Для этого снова нет точного слова. Должно быть, но его нет. Самые обязательные слова отсутствуют, будто запрещены: Forbidden Words, 4bdn_wrdz. Пусть эта, возле кафе, точка (= «что-то тут пойдет сейчас куда-то дальше») называется A[pfD’asU/ fl. A[pfD’asU/ fl, конечно — а чем ещё это может быть?

 

***

Все 4bdn_wrds