Władysław Hasior

Вообще, это личная история (в обоих смыслах — ну, два найти можно). Какое место Хасьор занимает в польском арт-пантеоне — я не знаю. Да, есть музеи, Татры, Закопане (там и жил, Ягелоньска 3). Были выставки, почетный там член чего-то, какая разница. Я его знаю с начала 80-ых, в Риге можно было выписать польский Proekt, а он в нём несколько раз был. Скажем, №2 за 1981-ый. В общем, он оказался каким-то таким естественным, что отнесся к нему совершенно не критично, то есть — не анализируя. Ну, как данность. А теперь, собственно, наткнулся на этот вот номер журнала, ну и вот почему бы его не описать, Хасьора. Какие-то картинки в интернете нашлись. Да, году в 90-ом увидел его работы в натуре: картинки передают более-менее нормально.

То есть, это не классифицируется взаправду: объекты, перфомансы (жечь хоругви, например, или этих железных птиц). Акции – хождение с теми же хоругвями, ассамбляжи, скульптурки, скульптурищи, а была и просто живопись. Вот «Иеремия» – за год до смерти, в 1998 (умер в 1999-ом, а родился в 1928-ом). Ну, может, с тяжелым материалом уже просто работать не мог. В общем, классификации по жанрам как-то мимо.

Главное (имхо, разумеется) в том, что у него всякие составные штуки, которые чисто как скульптура, коллажи-ассамбляжи и т. п. воспринять нельзя, все как-то мимо жанров. Но всякая из штуковин очевидно цельная. То есть, некий соединяющий элемент сразу, в первую очередь и читается, то есть — именно он и существенен. Фактически он и является самой работой. Причем, это настолько очевидная штука, что никак не объяснить, что это. Может, в самом деле какая-то другая культура, которая такие штуки ощущает — чисто физиологически, никаких романтики и пафоса.

От противного, что ли, попробовать… О концептуализме тут нет и повода говорить. Но и не ситуация, когда человек сам себе куратор – в смысле, у него есть концепт (долговременный), который он и реализует своей разнофактурностью. Тут такой нагрузки не видно. Общее – безусловно существует, сочетания элементов в сумме принимаются производить некое впечатление, которое ему сейчас требуется – вот этот трюк постоянный. Что ли какое-то единство, даже и некая субстанция возникает, когда собран очередной набор фактур. Их личное качество не важно, да хотя бы и трешевых. Вот еще вот эту деталь и ок. Больше не надо.

Такой вариант избавляет от необходимость упоминать и какой-нибудь-там-сюрреализм — а упомянуто потому, что и это слово к нему как-то тоже пытались прицепить. Автоматизма нет, некой игривой расплывчатости и т. п. нет, намерение всегда конкретно осознано. Ну да, бывают какие-то отсылки с сюру типа коляски со свечками (хотя и там больше от Тадеуша Кантора), или была красная швейная машинка, которая что-то там пришивает к пупсу, или вот этот кондово горящий рояль.

Но это не то, что он реально делал. Там производится некоторое вещество-чувство. Производится из того, что попало под руку – вероятно, зацепившись за какой-то случайный момент. Понять его логику иногда возможно, в некоторых случаях будет и внешняя тема – но оформление даже темы ни разу не будет литературоцентричным, концептоцентричным.

Płomienne ptaki w Koszalinie

Ну в общем, было понятно, как делать аналогичное со словами. То есть — мне (когда-то давно, когда я и воспринял его как что-то схожее).

Коллажи-ассамбляжи вполне технологичны, но примерно в варианте материализации ментальных объектов-картинок. Типа мыслеобразы, как когда-то кто-то любили выражаться. А в натуре это такая штука, что от исходника можно ходить и туда-сюда, прямое соответствие с этим самым мыслеобразом сбивая.

При этом привлечение штук со стороны, из конкретных сред может иметь сопутствующие нагрузки — конечно, католицизм. Причем, это не лубок, а вот как в Варшаве во дворах еще есть маленькие часовенки со странными иконами – с войны, когда люди не имели возможности дойти до костела. Какая-то вот такая, частная традиция.

Ну и те же хоругви нетипичного вида и содержания — похоже, вообще-то, на флаги Asafo (вот отсюда).

Наверное, еще и Аполллинер (вот тут сюрреализм мог фонить: он-то слово и придумал, в анонсе к «Параду» (делали он, Пикассо, Сати и Кокто): «В этом новом союзе ныне создаются декорации и костюмы, с одной стороны, и хореография — c другой, и никаких фиктивных наложений не происходит. В «Параде», как в виде сверхреализма (сюрреализма), я вижу исходную точку для целого ряда новых достижений этого нового духа»). А конкретно Аполлинер — эти Христы-летчики, это же из «Зоны»: «Взмывает в небо Иисус Христос на зависть всем пилотам / И побивает мировой рекорд по скоростным полетам» (перевод Н.Стрижевской). На польском четче: «To Chrystus który lepiej od lotników lata/ On najwyższym wzlotem bije rekord swiata».

Ну и «Солнцу перерезали горло» у Хасьора тоже можно найти.

Собственно, свой же человек Аполлинер — Вильгельм Костровицкий, чёуж. Ну или сюрреализм в варианте Миро, тоже примерно исходный.

Разумеется, если все это оценивать совсем уж со стороны, то воспринято будет в варианте, что автор тут предъявляет какие-то путаные частные истории, в которых и не разобраться вообще. Одну из его выставок даже просто связали со снами. Чтобы типа никаких вопросов.

Ко снам, понятно, это отношения не имеет. Хотя бы потому, что они же обычно перегруженные самим тем, кто их видит, а тут же практически автора нет – не считая вот этого соединяющего вещества, поля, трюка, прочего такого. Ну, а дальше просто картинки, какие уж нашлись.

Слева «Голгофа», правее «Железный орган»

Galeria Władysława Hasiora (filia Muzeum Tatrzańskiego), Закопане