Мы не знаем, уродлив он или красив, карикатура он или благочестивая икона, мужчина или женщина. Наши глаза беспомощно видят какое-то остроумие и игривость. И из этого мы можем сделать вывод о художнике, его стамеске и молотке, а еще об аудитории, которой нравилось смотреть на это.

Приглашенный на чествование Айвза, я за маскировал это под рецензию на исследование Дэвида Вулдриджа, поскольку его новаторская книга попала под влияние злых духов, которые сделали Айвза застенчивым призраком американского искусства.

Он лежит под одеялом, уставившись в потолок с плафоном посередине, из-за приоткрытой балконной двери доносится шероховатый шум ремонта, он рад, что эта конкретная сцена осталась в прошлом, но не рад, что у него было прошлое. 

Я смотрю на себя из зеркала. Что-то смотрит на меня из зеркала. Что-то смотрит на что-то в зеркале. Взгляд. Он старался найти тот дом, из […]

“Я думала о мужчинах, которых встречала в городах на Восточном побережье. Они так часто говорили о написании Великого американского романа, Великой американской пьесы, Великой американской поэзии… Так что, когда я рисовала коровий череп синим цветом, я думала, что пишу американскую картину. Им не понравятся полосы по бокам — красные, белые и синие, — но они их заметят”.